— А, пап, отлично, ты дома.
— Как и следовало ожидать, — проговорил Бэнкс. — Ты не позвонил.
— Батарейка сдохла, а зарядник в машине раздолбался на хрен. Извини. Ничего?
— Конечно, — ответил Бэнкс, улыбаясь, кладя руку на плечо Брайану и делая шаг назад. — Давай, входи. Всегда рад тебя видеть.
Брайан скорее услышал, чем увидел какое-то движение за спиной у Брайана, и в поле зрения появилась молодая женщина.
— Это Эмилия, — представил Брайан. — Эмилия, это мой папа.
— Здрасте, мистер Бэнкс, — произнесла Эмилия, протягивая ему мягкую руку с длинными пальцами, сужающимися к концам, и браслетом на запястье. — Очень приятно познакомиться.
— Можно мы принесем вещи из машины? — спросил Брайан.
Все еще озадаченный происходящим, Бэнкс просто сказал «хорошо» и стоял столбом, пока Брайан с Эмилией вытаскивали две большие спортивные сумки из багажника красной «хонды», которая, судя по ее виду, явно знавала лучшие времена; затем они вернулись к коттеджу.
— Мы поживем несколько дней, если не возражаешь, — заявил Брайан, когда Бэнкс жестом пригласил их войти. — У меня образовалось кое-какое свободное время перед репетициями к нашему туру, а Эмилия никогда не бывала в Долинах. Решил ей показать. Мы немного погуляем, ну, все эти сельские дела.
Брайан с Эмилией опустили поклажу на пол. Брайан вынул из кармана мобильник и стал искать шнур в боковом отсеке своей сумки.
— Ничего, если я заряжу телефон? — осведомился он.
— Конечно, — ответил Бэнкс, указывая на ближайшую розетку. — Слушай, вам что-нибудь дать? — Он посмотрел на часы. — Мне скоро надо уходить, но мы можем перед этим выпить кофе.
— Отлично. Самое время, — заметил Брайан.
Эмилия согласно кивнула. Бэнксу она показалась какой-то невероятно знакомой.
— Тогда пройдем через оранжерею, — предложил Бэнкс.
— Оранжерея. О-ля-ля! — восхитился Брайан.
— Не дерзи, — усмехнулся Брайан. — В оранжереях прекрасно отдыхается. Это как убежище, где укрываешься от реальности.
Брайан уже сунул нос в комнату отдыха.
— Господи помилуй! — воскликнул он. — Вы только поглядите на эти штуки. Это про них ты мне рассказывал, что получил их в наследство от дядюшки Роя?
— Да, — ответил Бэнкс. — Твои дедушка с бабушкой не захотели брать, вот я и…
— Супер! — восхитился Брайан. — Нет, насчет дяди Роя очень грустно и все такое, но вы только поглядите на эту плазму, на эти фильмы. А «порше» во дворе тоже твой, да?
— Да, он тоже от Роя, — сообщил Бэнкс. Его кольнуло чувство вины за всю эту историю. Он оставил Брайана с Эмилией рыскать по обширной коллекции музыкальных дисков, а сам отправился на кухню и включил кофеварку. Затем подобрал газеты, разбросанные в оранжерее, и положил их на свободный стул. Брайан и Эмилия пришли через дверь, ведущую прямо из комнаты отдыха.
— Вот уж не подумал бы, что ты фанат «Стритс», пап, — заметил Брайан.
— Показывает, как мало ты меня знаешь, только и всего, — отозвался Бэнкс.
— Да, но хип-хоп?
— Провожу исследования, — пояснил Бэнкс. — Мне же надо проникать в преступное сознание, верно? И потом, это же не совсем хип-хоп, а? К тому же этот парень — отличный рассказчик. Садитесь. Молоко? Сахар?
Оба сказали «да». Бэнкс принес кофе и уселся в свое любимое белое плетеное кресло напротив Брайана с Эмилией. Он знал, что это маловероятно, ведь Брайану было уже за двадцать, однако ему показалось, что сын вырос на пару дюймов, с тех пор как они виделись в последний раз. В нем было примерно шесть футов два дюйма, одет в зеленую футболку с логотипом его группы «Блю Лэмпс» и кремовые штаны. Он весьма коротко подстригся и смазал волосы гелем. Бэнкс подумал, что из-за всего этого сын выглядит старше, а значит, в свою очередь, и сам Бэнкс чувствует себя старше.
Эмилия походила на фотомодель. Всего на пару дюймов ниже Брайана, гибкая, как тростинка, в обтягивающих синих джинсах, низко сидящих на бедрах, и маленьком топике, с необходимым широким промежутком между этими двумя предметами туалета и с каким-то зеленым камушком, украшавшим пупок; ее скупые движения отличались томным изяществом. Волосы, в которых сочетались светлые и каштановые пряди, доходили ей до середины спины; они обрамляли и почти полностью скрывали ее овальное лицо с тонкими чертами, полными губами, маленьким носиком и высокими скулами. Ее лиловатые глаза были неестественно яркими, но Бэнкс заподозрил, что виной тому не наркотики, а скорее контактные линзы. Он совершенно точно где-то видел ее раньше.
— Очень рад снова тебя повидать, — обратился Бэнкс к Брайану, — и мне очень приятно с вами познакомиться, Эмилия. Простите, вы застали меня врасплох.
— Только не говори мне, что в доме нет еды, — предупредил Бэнкс. — Или еще хуже — нет выпивки.
— Есть вино, есть несколько банок пива. Но это почти все. Ах да, еще осталось немного вегетарианской лазаньи.
— Ты стал вегетарианцем?
— Нет. Вчера вечером заходила Энни.
— Ага, — сказал Брайан. — У вас с ней опять закрутилось?
Бэнкс почувствовал, что краснеет:
— Не хами. И потом, ничего такого нет. Неужели двое коллег не могут спокойно поужинать вместе?
Ухмыляясь, Брайан поднял руки:
— Ладно-ладно.
— Может, мы потом поедим где-нибудь вместе? Пообедаем в пабе, если я успею приехать. Я приглашаю.
— Отлично, — согласился Брайан. — Как тебе, Эмми, ничего?
— Конечно, — ответила Эмилия. — Мне не терпится попробовать ваш знаменитый йоркширский пудинг.
— Вы никогда не ели йоркширский пудинг? — удивился Бэнкс.
Эмилия зарделась:
— Да, так уж жизнь сложилась.
— Что ж, думаю, это можно устроить, — пообещал Бэнкс. Он взглянул на часы. — Но сейчас мне пора бежать. Я позвоню.
— Блеск, — откликнулся Брайан. — Ты скажешь, в какую комнату нам заселиться? Пока тебя не будет, перетащим туда вещи.
13 сентября 1969 года, суббота
Муниципальный квартал в Сэндфорде был старше, чем в Рэйнвилле, и с возрастом не стал краше. Миссис Лофтхаус обитала в самой сердцевине квартала, в «половинке» с садиком размером не больше почтовой марки и живой изгородью из бирючины. На другой стороне улицы на соседском, давно не стриженном газоне стоял старый семейный «хиллмен-минкс» без шин, а в ближайшем доме были заколочены три окна. Вот какой это был муниципальный квартал.
Впрочем, миссис Лофтхаус сделала все, что было в ее силах, чтобы хоть как-то оживить это место, водрузив на подоконник вазу с хризантемами и повесив над камином цветную репродукцию, изображающую корнуоллскую рыбацкую деревушку. Это была маленькая хрупкая женщина лет сорока с небольшим, крашеная шатенка с химической завивкой. На ее лице, в морщинках под глазами и вокруг рта, читалась непреходящая скорбь. Она только что потеряла мужа, а теперь вот явился полицейский, чтобы взвалить на нее еще и сообщение о смерти дочери.
— У вас славный дом, — заметил Чедвик, садясь в цветастое кресло с кружевными салфеточками.
— Спасибо, — ответила миссис Лофтхаус. — Дом без особых удобств, но я делаю что могу. И среди соседей попадаются неплохие люди. Все равно теперь, когда Джима нет, мне столько места не нужно. Я записалась на бунгало, рядом с Шербурн-ин-Элметом.
— Думаю, там будет потише.
— Вы насчет Линды, да?
— Вы знаете?
Миссис Лофтхаус закусила губу.
— Видела рисунок в газете. И с тех пор я… я все не верила, убеждала себя, что это не она, что это ошибка, но это ведь правда она, да? — У нее был заметный йоркширский акцент, но не такой явный, как у Кэрол Уилкинсон.
— Мы так считаем. — Чедвик вытащил из портфеля фотографию. — Боюсь, вам это будет не очень приятно, — проговорил он. — Но это важно.
Он показал ей снимок:
— Это Линда?
Глотнув воздуха, миссис Лофтхаус ответила:
— Да.
— Вам придется приехать на официальное опознание.
— В… морг?
— Боюсь, что да. Но мы постараемся вам это облегчить. Пожалуйста, не беспокойтесь.
— А когда я смогу… ну, вы же понимаете… похороны?
— Скоро, — заверил ее Чедвик. — Как только коронер разрешит забрать тело для погребения. Я вам сообщу. Мне очень жаль, миссис Лофтхаус, но я вынужден задать вам несколько вопросов. Чем скорее, тем лучше.
— Конечно. Ничего, я приду в себя. И зовите меня Маргарет, прошу вас. Может быть, сделать чаю? Как вам?
— Чашечка не повредит, — улыбнулся Чедвик.
— Тогда я сейчас.
Маргарет Лофтхаус скрылась в кухне, наверняка для того, чтобы погоревать без посторонних глаз, кипятя воду и наполняя заварочный чайник, — утешительный ритуал, освященный временем. На каминной полке тикали часы, рядом стояла обрамленная фотография. Без двадцати пяти час. Брум с приятелем сейчас на полпути к Шеффилду, а то уже и там. Чедвик встал, чтобы поближе посмотреть на снимок. На нем была запечатлена Маргарет Лофтхаус, помоложе, чем сейчас, а мужчина рядом с ней, обвивавший рукой ее талию, был, без сомнения, ее муж. Еще на фото, сделанном где-то на воздухе, в сельской местности, была девочка с короткими светлыми волосами, глядящая прямо в объектив.
