Когда Константин Федорович получил приход в Подмосковье, в одном из поселков, где жила московская элита, – кстати, здесь попадались и лица, которых Константин Федорович обслуживал – и за которыми наблюдал в своей прежней жизни – Генриетта Ивановна рассталась с институтом и сосредоточилась на делах прихода. А дальше всё ясно: терпеливый и усидчивый аспирант, как говорилось о ней промеж ее же товарищей хлестко, но справедливо, – "всё жопой высидит", –энергичный и целеустремленный преподаватель, принципиальный и одновременно гибкий парторг, всегда ухватывающий дух и суть времени, упорный репетитор своего мужа по знаниям Священного Писания, – а почему она не должна была стать образцовой матушкой? Почему она не должна была стать образцовой попадьей, замечательной радетельницей за бедных, принципиальной проповедницей нравственности, главной советчицей и обездоленных, и богатых? Образование – советское образование, как известно, лучшее в мире – давало ей широкий диапазон интеллектуальных возможностей. Она как бы даже прославилась среди других матушек. Были некоторые матушки из Москвы, которые заканчивали Бауманское училище, театральную школу при МХАТе имени Чехова, были математички, химички, писательницы, закончившие Литературный институт имени Горького, но такой, чтобы и писание знали – от зубов отскакивало и даже говорили на двух иностранных языках, таких в епархии кроме Генриетты Ивановны не было. Редко попадались и такие, чтобы быстро и по команде отданной вышестоящим иерархом, нарисовали картину происходящей действительности, которую этих матушек приставили наблюдать. Понятно ли теперь – каким образом матушка Генриетта оказалась на берегу лучезарного Красного моря?
Ах, как ей все там понравилось. Вечно солнечная Хургада – нитка жемчуга, оброненная на берегу моря – каждая такая жемчужинка это какой-нибудь знаменитый отель. Фонтаны, обеды, шведский стол, пляж, бассейн, фитнесс-центр, и всё такое же загадочное, дорогое и значительное! У них, как и у нас, слава Богу, капитализм, и нам дешевки не надо. Матушка Генриетта уже привыкла к стабильно хорошей жизни и здесь, как дитя, наслаждалась обстановкой, вечно теплым морем и отличным шведским столом. Как хороша оказалась жизнь без социализма: и подадут, и комнату уберут, и чемоданы поднесут, и на стол накроют. Она же еще в Москве, через турагентство, все это и выбирала, даже по интернету смотрела расположение отеля и интерьер комнат. Замечательно, Сочи такого и не снилось. Одно было плохо, что-то матушку Генриетту непрестанно томило.
Что же ее так беспокоило, и заставляло в неясном смятении сжиматься сердце? Обилие обнаженных мужчин и женщин, которых она каждый день видела на пляже? Они ходили туда, согласно предписанию еще московских врачей и принимали солнечные, воздушные или морские ванны. Отец Андрей, одетый в скромную маечку и благопристойные спортивные брюки, лежал под грибком в тени на топчане и читал либо журнал "Главный бухгалтер" либо епархиальные ведомости. Совершенно легкомысленный послушник Сергей в спортивных адидасовских трусах и в майке с изображением развратной певицы Мадонны режется в волейбол, а что делать ей, Генриетте Ивановне? В довольно закрытом, но не без кокетства, купальнике, с повязанной косынкой головой, она бродит между лежаками и разглядывает – как живут люди и какие они. Надо определенно сказать, что молодое поколение стало ростом повыше и повадками поувереннее. Заморышей с некормленным детством совсем нет. Длинноногие молодые мужчины и бабы пьют на пляже вволю пиво и другие напитки, будто совершенно не заботясь об их высокой цене, и конечно, все трещат по мобильным телефонам, опять-таки не думая о центах и долларах, которые эфир поглощает с каждой секундой. В её, Генриетты Ивановны, время жили не так. А эти бабы с голыми грудями – оттого, что это называется "топлес", дело не меняется – груди отвисли, как у перекормленных коз, ни стыда ни совести. Но если бы время пошло вспять, разве она не хотела бы стать такой же бесстыжей и молодой!
Но не только марки телефонных аппаратов рассматривает матушка Генриетта на пляже. Господь Бог создал человеческую плоть такой неповторимой и разной, и у нее здесь свои сравнения. Пусть примитивные люди думают, что трусы у мужчин что-то могут скрыть. Это только не для её, матушкиного, густого, как патока, взора. Разгуливая вдоль кромки берега, матушка ищет не только визуальных удовольствий. Она еще пытается нечто, вернее, некого индифицировать.
Матушка Генриетта очень полюбила в этом роскошном отеле, тайные ночные прогулки вдоль выходящих на общую террасу застекленных стен номеров первого этажа. У архитектора верно был девиз: как можно ближе к природе". Если бы что-либо подобное было придумано еще и во внутренних коридорах! Как было сладко– тревожно ночью красться вдоль закрытых дверей, прислушиваясь, что же происходит за ними ,и по вздохам, по шороху простыней, по шуму сброшенной с ноги туфли или скрипу койки представлять объятие и прикосновение. Но это уже в час поздний.
Но еще более волнительные переживания возникали, когда в ночной темноте матушка Генриетта, двигалась по террасе первого этажа. В гасили свет и зажигали ночники возле постелей. Некоторые ведь это любят делать при свете. И, если в плотных тканях занавесок оставалась хоть маленькая щелочка, какие картины из не осуществившегося прошлого вставали перед глазами. Ну отчего же в свою юность с отцом Андреем они не знали и не ведали таких излишеств! Да и отец Андрей в такие минуты – матушка Генриетта позволяла себе даже некоторую раздраженную критику супруга – тоже хорош был даже в юности: имел матушку Генриетту быстро, как проститутку, думал только о собственном наслаждении, никогда не поиграет, ему бы только стакан водяры засадить, это для него весь секс заменяло. Но сколько, однако, в природе разнообразия. Приткнувшись где-нибудь в кустах – а вдоль всей террасы шла густая и плотная, выровненная рукой садовника, полоса кустарника, будто специально для разведчиц и разведчиков, – матушка сопереживала чужим страстям и перипетиям жизни. Она даже была снисходительной, если ей виделось или чудилось что-нибудь богомерзкое. Молодость! Бог милостив, а человек к старости успевает покаяться. Матушка надеялась, что и она это еще успеет. А сейчас главное эта юность, напор и обнаженность.
На второй или на третий день подобного мления в кустах матушка, – Генриетта к этому времени уже обошла нижний коридор и слышала столько восхитительных звуков и всхлипов страстей, что на этом можно было бы и закончить, собрав чужие переживания на много дней вперед, – матушка в своей вдруг возникшей дерзости решила еще раз обследовать и террасу. Она уже знала: сколько не хоронись, а всегда маленькая щелочка в занавесках отыщется. Ищите, как говорится в святых книгах, и обрящете. Эта сложная технология: как бы прогуливаясь, ненароком найти волшебную прореху. И она нашла. Но не будешь же ты, раскорячась, отклячив немолодой зад, стоять на общей террасе в позе корабельного сигнальщика! Медленно, не отрывая взгляда от восхитительной картины, открывающейся перед ее глазами, матушка отступила вглубь кустарника. Здесь главное не упустить прямую между прорехой в занавеске и своим взором. Чужая страсть более заразительна, чем своя. И не успела это матушка обдумать, облизывая в темноте сухие узкие губы, как мгновенно почувствовала, как горячая сильная рука вдруг схватила ее за бедро. Сначала одна рука, потом другая. Ну не бежать же здесь и не кричать! На все воля Божья, пусть свершится то, что должно было свершиться. Но кто же этот другой соглядатай, который устроился в этой темной поре в кустах, и на чье сторожевое логово матушка наткнулась? Какой опытный мужчина и как хорошо знает свое дело! Страсть нельзя сымитировать, или она есть, или ее нет. Какой напор! Какая энергия! Может быть, дьявол овладел ею и сейчас, брызнув искрами и пыхнув серой, потащит в ад? Но дьявол не может быть так пленительно угарен и горяч. Дьявол – он формалист. А может быть, это один из туземных боев, которые убирают в их комнатах и застилают их монашеские постели? Или кто-нибудь из прекрасных молодых людей с пляжа, которых она, гуляя, разглядывала лежащими в разнообразных позах? И тут вдруг на нее нашло озарение: а, может быть, это отец Андрей или молодой послушник Сережа? Но матушка не была такой дурой, чтобы оборачиваться и удостовериться – кто же пыхтит и хлюпает за ее спиной. Тайна, если тому суждено, откроется сама. Про себя матушка решила, что уже завтра в это же время подойдет к этому окну и не отрывая от него взгляда, начнет пятиться вглубь кустарника в надежде наткнуться на ту же волнующуюся и трепещущую преграду.
15. На карнавале
Ирина Семеновна, главный бухгалтер московского филиала Нефтяной компании, отправляясь в Хургаду, взяла нового молодого сопровождающего. А кто станет носить чемоданы, подавать руку при выходе из автобуса, ходить за полотенцем на пляже и занимать место под зонтом? Да и вообще одинокая женщина на курорте это как бы женщина второго сорта. Ирина Семеновна женщина была немолодая, крупная, одышливая, но еще способная к авантажному поведению. У ее дочери и сына уже были свои дети, а значит у Ирины Семеновны внуки, но разве возраст отменяет личную жизнь. Муж? Муж, как говорится, объелся груш. Кому нужен пьющий мужчина, который все не в дом, а из дома. Может, муж жив, а может быть, уже и нет. Про себя Ирина Семеновна давно решила, если муж все же появится, она выделит ему пенсион и отошлет куда – нибудь подальше. Когда детей надо было поднимать и давать им образование, вот тогда нужен был муж, а теперь, когда она своим горбом заработала себе положение и кредитную карточку "Виза", ей никакой муж не нужен. Ге-о-лог! Вспомнить прожитое и то противно. Геолог это не семейная профессия, геологи нужны только для того, чтобы искали нефть. Нефть не пахнет.
