настолько храбр или глуп, чтобы разозлить его во второй раз».
— Даже если это будет стоить тебе шанса на свободу?
«Как уже сказал, я не собираюсь рисковать. У меня и так слишком много проблем с ним».
— Скажи мне правду. Кто он?
«Не рискну». — Тон Андоку говорит мне, что он не изменит своего мнения по этому вопросу.
— Тогда зачем мне освобождать тебя? Кто может быть настолько страшен, что даже этот самонадеянный дурак отказывается от шанса на свободу только ради того, чтобы не расстраивать его?
На ум приходит одно имя, и оно мне не нравится.
Оно мне ни капельки не нравится.
Возможно, все связано. Моя внешность, мои способности, тайна моего происхождения, тот факт, что я был воспитан в этом проклятом ордене убийц — культа смерти…
Все связано.
А что же Амали? Та, которую я ценю превыше всего, которая священна для меня.
И так случилось, что она носит знак бога смерти…
«Зачем тебе помогать мне? Хм. Дай-ка подумать. Я буду твоим союзником до конца наших вечных жизней. Как тебе это, принц?»
— Перестань называть меня так. — Быстро прикидываю в уме. — Союзник? Стань просто пресмыкающимся подданным, и я, возможно, подумаю об этом.
Безумный смеется. «Ты всего лишь произведение зла, юнец. Но что еще можно ожидать от его потомства? Прости, но я не унижаюсь, сынок, даже перед таким как ты».
— Хватит этой бесполезной болтовни. Почему ты здесь в заточении, Андоку?
«Никогда не задумывался, почему Великий Мастер всегда намного быстрее, сильнее и живучее остальных? Конечно, за исключением тебя самого».
— Есть ритуалы, которым следуют Достопочтенные… — начал говорить я, автоматически впадая в общепринятое объяснение, которым меня кормили с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы знать о таких вещах.
Незнакомец смеется. «Ритуалы? Так вот как они это называют в наши дни?»
— Кровавые ритуалы. Я видел их своими глазами.
«Я и есть ритуал, юный принц. С тех пор как они обманули меня, поймали и заточили здесь. Они истощают меня и не дают подпитки, и я уже сбился со счета, сколько зим прошло. Сколько их прошло, несколько тысяч?»
— Тысяч? — Тянусь к Андоку, пытаясь найти в темноте форму или очертания. — Кто ты?
«Тот, кто очень давно совершил глупую ошибку. Я почувствовал вкус власти и позволил ей развратить меня изнутри, и теперь я здесь, дряхлый труп, прикованный цепями к чертовой стене. Когда я был Великим Магистром, меня звали Тамаку».
Тамаку… Это имя пробуждает воспоминания в моей голове. Ах. Так звали человека в истории Энака; того, кто якобы попробовал каплю крови Лока.
— А теперь тебя зовут Андоку, что в переводе с иони означает «обманщик». Ты — сангвису, не так ли?
«Умный мальчик. Ты пойдешь далеко за завесу, юный принц».
Хм. Пьющий кровь демон прикован в камере рядом с моей. Я должен быть шокирован, но меня уже ничто не может удивить. — Скажи мне тогда, сангвису, раз уж ты пробыл здесь тысячи зим, что им нужно от меня?
«Разве это не очевидно?»
Стискиваю зубы. — Если бы это было так очевидно, я бы тебя не спрашивал.
«Скажу так. Твоя кровь гораздо ценнее моей. Ты — самый сильный козырь в истории мира».
Я вздыхаю. Конечно.
Другого быть и не могло, верно?
Глава 17
Амали
В какой-то момент рано утром буря стихает.
Мы все сгрудились на полу маленькой каюты, и нескольким матросам удалось заснуть, несмотря на то, что корабль сильно раскачивается на волнах бушующего моря.
Кажется, моряки могут заснуть где угодно.
Сгорбившись в углу, я сижу в одиночестве, обхватив руками колени и пытаясь отбиться от подкрадывающегося холода. Моя одежда не высохла, как следует, отнюдь, но у меня нет другого выбора, кроме как надеть ее.
К счастью, никто из моряков не пытался прикоснуться ко мне своими грязными руками. Они вообще держатся на некотором расстоянии. Видимо, очень серьезно относятся к этой истории с меткой, что меня вполне устраивает.
Пока они держат свои гребаные руки подальше от меня.
Измученная и голодная, я, наконец, задремала, когда что-то маленькое и твердое ударилось о мое колено.
Открыв глаза, я смотрю в лицо песочноволосого юноши.
— Вот, — шепчет он. — Выпей. Твои губы высохли, как бочка пьяного моряка.
В его руке битая металлическая фляжка.
— В-вода?
Он кивает.
Милость Селиз. Не задумываясь, я вырываю флягу из его рук и пью. Застоявшаяся вода кажется невероятно сладкой на вкус, когда попадает в горло. Я пью до дна.
— Спасибо, — шепчу я.
Юноша бросает взгляд на матросов, которые спят в разных местах каюты. Некоторые из них громко храпят.
Из противоположного угла на меня подозрительно смотрит старик.
— Не все мы ненавидим тебя за то, что ты сделала, — шепчет молодой матрос, быстро выхватывая флягу из моих рук. — В империи немало людей, которые считают тебя героем.
— Хоргус со многими своими гражданами обошелся плохо. — Я пристально смотрю в серо-зеленые глаза парня, убеждаясь, что полностью приковала его внимание. — А ваш новый император чем-то отличается? Он и глазом не моргнет, прежде чем отправить вас всех на смерть?
Человек, храпящий ближе всех ко мне, начинает шевелиться, бормоча что-то под нос во сне.
Глаза молодого моряка распахнулись. Как будто я только что открыла ему страшную запретную тайну. — Здесь нельзя произносить такие слова, — шепчет он, отворачиваясь. Не глядя на меня, возвращается на свое место у дальней стены.
Он игнорирует меня всю ночь, но тревога его не покидает, потому что когда наконец засыпает, то становится беспокойным и суетливым.
Как неожиданно.
Не все мидриане довольны своей империей. Я запоминаю этот эпизод, размышляя, как могу использовать его в будущем.
Откинувшись на стену, тяжело вздыхаю. Я застряла на мидрийском корабле посреди далекого океана, в каюте, полной грубых матросов, которые, возможно, осквернили бы меня и убили, если бы не желание нового императора заполучить меня себе.
Мужчины порой такие странные существа.
Меня пробирает дрожь. Неприятное чувство остается со мной, оно ползет по моему телу, вызывая тошноту в пустом желудке.
Я тоскую по освещенному солнцем пологу леса.
Тоскую по моему холодному, великолепному воину.
В конце концов, качка корабля погружает меня в глубокий, беспробудный сон. На этот раз я не нахожу Кайма в том холодном месте, где все черного, серого или белого цвета.
Там совсем… пусто.
Абсолютно пусто.
Где ты, любовь моя? Я надеюсь, что с тобой все в порядке, где бы ты ни был. Надеюсь, ты в безопасности. Здоров. Не страдаешь, как я.
Я
