того фригидного сученыша член лучше не совать – вмиг отморозишь. А этому вон нравится. – Говарт поработал рукой под задранной туникой Эразма, и тот охнул. Дэймен дернулся – на сей раз скрежет металла красноречиво намекал, что перила вот-вот не выдержат.
Резкий звук привлек внимание стража.
– В чем дело?
– Ему не по нраву, что я трахаю его дружка, – ответил Говарт. Эразм, застывший в унизительно-откровенной позе, казалось, беззвучно рыдал.
– Так трахни его в другом месте, – посоветовал страж. Говарт улыбнулся и сильно толкнул Эразма в поясницу.
– Всенепременно! – пообещал он и погнал Эразма прочь от беседки. Вскоре они исчезли из виду, и у Дэймена не было никакой возможности их остановить.
* * *
Ночь сменилась утром. Садовые развлечения завершились. Страж отвел Дэймена обратно во дворец – вымытого, умащенного, закованного в цепи, бессильного.
* * *
Предположения Лорана относительно реакции стражей – и слуг, и всех так или иначе к нему приближенных – оказались до неприятного точными. Конфликт принца с регентом был воспринят с гневом и враждебностью. Хрупкие отношения, которые Дэймен только наладил, испортились в один миг.
Худшего времени для такой перемены нельзя было и придумать. Сейчас через слуг и стражу Дэймен мог бы получать вести или хоть как-то влиять на обращение с рабами.
О собственной свободе он даже не задумывался – тревога и чувство ответственности занимали его мысли целиком. Сбежать значило бы поступить эгоистично и предать своих людей. Дэймен не мог на такое пойти, не мог, если других при этом придется бросить на произвол судьбы. Однако и как-то улучшить их положение он был не способен.
Эразм оказался прав: обещать Дэймен обещал, а помочь был не в силах.
Тем временем ситуация во дворце менялась. По приказу регента принц лишился части владений и доступа к доходам от недвижимого имущества. Как следствие, Лоран существенно сократил численность своей свиты и урезал расходы. Ветер перемен закружил и Дэймена – его переселили из королевского гарема в крыло дворца, принадлежащее Лорану.
Легче не стало. В новой комнате были стражи таким же числом, такая же постель, такие же шелка и подушки, такое же кольцо в полу (но это, похоже, вставили недавно). Даже ограниченный в средствах, Лоран не собирался экономить на охране своего акилосского пленника. К большому сожалению.
Из обрывков подслушанных разговоров Дэймен узнал, что патрская делегация прибыла обсудить возможности торговли с Виром. Патры граничили с Акилосом, имели схожие традиции и исторически с Виром не союзничали. Новость о переговорах встревожила Дэймена. Явилась ли делегация, чтобы просто обсудить торговлю, или это признак серьезных перемен на политической арене?
Выяснить намерения патрского посла Дэймену удалось не лучше, чем помочь акилосским рабам. То есть не удалось совершенно.
Он наверняка мог что-то сделать.
Он не мог сделать ничего.
Расписываться в собственном бессилии было ужасно. За все время пленения Дэймен никогда не считал себя рабом – в худшем случае примерял такую роль. Мытарства свои он воспринимал как несерьезные помехи, потому как верил: это временное положение, и побег не за горами. Он не разуверился в этом до сих пор.
Дэймен хотел обрести свободу. Хотел вернуться домой. Хотел попасть в столицу, во дворец, возвышающийся на мраморных колоннах, и посмотреть на зелень и синеву гор и океана. Дэймен хотел встретиться со своим братом Кастором и спросить, как мужчина мужчину, почему он совершил то, что совершил. Но жизнь в Акилосе продолжалась и без принца Дамианоса, а этим рабам помочь было некому.
Да и какой же он принц, если не постарается защитить тех, кто слабее его?
В зарешеченные окна комнаты упали последние лучи заходящего солнца.
Когда вошел Радель, Дэймен попросил устроить ему аудиенцию с принцем.
* * *
Радель с нескрываемым удовольствием отказал. По его словам, принц не станет якшаться с продажным акилосским рабом. У него найдутся дела достойнее, например сегодняшнее пиршество в честь патрского посла. К столу подадут восемнадцать блюд, а талантливейшие питомцы выступят с танцами, играми, представлениями-забавами. Знакомый с патрской культурой, Дэймен мог только предполагать, как отреагирует делегация на изощренные вирские развлечения. Тем не менее он молча слушал, как Радель расписывает великолепие сервировки, сами блюда и вина – тутовое, фруктовое, цветочное. Дэймен был недостоин присутствовать на пиру. Дэймен был недостоин даже объедков со стола. Отповедь получилась впечатляющая – Радель ушел довольный.
Дэймен стал ждать, понимая, что Радель обязан передать просьбу.
Никаких иллюзий относительно своей значимости для Лорана Дэймен не питал. Однако роль, которую он непреднамеренно играл в борьбе за власть между Лораном и его дядей, означала как минимум то, что просьбу об аудиенции не проигнорируют. Точнее, наверное, не проигнорируют. Он устроился поудобнее, зная, что Лоран заставит его ждать. День-два, подумал он, не дольше.
Так он рассудил. А потому с наступлением ночи уснул.
* * *
Проснувшись среди мятых подушек и сбившихся шелковых простыней, он ощутил на себе холодный пристальный взгляд голубых глаз Лорана.
Слуги разожгли факелы и уже уходили. Дэймен шевельнулся и резко встал – простыни, согретые теплом его тела, комом сбились к подушкам. Лоран не обратил на это ни малейшего внимания. Дэймен припомнил, что принц уже не впервые будит его своим появлением.
К рассвету было ближе, чем к закату. Лоран явился в полном парадном облачении – вероятно, после трапезы из восемнадцати блюд и последующих вечерних развлечений. На сей раз не пьяным.
А ведь Дэймен рассчитывал на долгое, мучительное ожидание. Цепь, скользнувшая по подушкам, слегка натянулась, стесняя его движения. Дэймен подумал о том, что должен сделать и почему.
Он медленно встал на колени, наклонил голову и опустил глаза в пол. На миг воцарилась такая тишина, что Дэймен расслышал треск горящих факелов.
– Что-то новенькое, – заметил Лоран.
– У меня есть просьба, – признался Дэймен.
– У него есть просьба, – повторил Лоран, четко произнеся каждое слово.
Легкого пути Дэймен не ждал. Легко не получилось бы с кем угодно, не только с этим холодным, неприятным принцем.
– Взамен вы кое-что получите, – пообещал Дэймен и стиснул зубы: Лоран медленно вышагивал вокруг него, словно хотел лишь осмотреть со всех сторон. С преувеличенной резвостью Лоран перескочил через лежащую на полу цепь – мол, осмотр законен.
– Неужели ты настолько глуп, что пытаешься со мной торговаться? Что такое ты можешь мне предложить, что я бы захотел?
– Повиновение, – ответил Дэймен.
Он почувствовал, что Лоран отреагировал: едва уловимый интерес определенно присутствовал. О том, что он предлагает и какой ценой выполнит обещание, Дэймен старался не задумываться. Проблемы он будет решать по мере их поступления.
