Впереди было около получаса маневров в автоматическом режиме. Хелен осталась за пультом, а остальные болтали о всякой всячине, шутили. Я спросил у Маркова:
— Олег, на выбранной нами площадке хороший климат?
— Смотря, что вы под этим понимаете… Очень мягкая зима. Бывает снег. Но летом жарковато. Иногда на улице жара достигает сорок градусов.
— Разве это жара… — возразил я. — А мягкая зима, это сколько градусов?
— Десять-пятнадцать.
— Плюс?
— Нет. Минус.
— М-м-м… Это в какой системе? По Фаренгейту?
— Что вы, по Цельсию, конечно. Но сильные морозы бывают редко.
Я явственно ощутил холодок, пробежавший по коже.
— А сколько это — сильные морозы?
— Тридцать-сорок.
— Да-да, — едва пролепетал я, покрывшись испариной. — Это как раз русский размер, то есть величина.
Хелен обернулась и, иронично прищурившись, посмотрела на меня. Она всегда возмущалась моей нелюбовью к цифрам. Я понял, что тут чуток прокололся. Как это я не учёл, что у русских другое представление о климате. Но наш гид, похоже, понял суть моих вопросов.
— Для летнего периода эта климатическая зона очень хороша. Ночью свежо, днём — умеренно жарко. На зиму можно элементарно перебраться ближе к экватору. Если двадцать или двадцать пять градусов вам покажутся прохладой, можно на несколько месяцев просто сменить полушарие. У нас иногда целые города переезжают. Но остаётся много любителей зимней погоды. Есть также любители осени, не говоря уже о весне.
— Люди бросают свое жильё?
— Чаще всего это жильё, снимаемое в наём. Зато зимой вовсю кипит ремонт. А летом жильцы, как правило, возвращаются в те же квартиры и дома, где они жили раньше.
— Получается, что у них как бы два дома?
— Можно сказать и так. Но есть такие, что путешествуют со своими домами. Цепляют к флайеру и… — Олег махнул рукой.
Я помолчал.
— А насколько удобно жить в заснеженном городе? Его же надо чистить от снега. Как это делается, если люди уезжают?
— Есть целые кварталы под куполами. А там, где нет купола, — на дорогах, тротуарах, даже на крышах, снег просто растапливается. Везде проложены греющие кабели.
— Но, это же сколько электроэнергии надо!?
— Да разве ж это проблема? Чего-чего, а энергия — не проблема…
Я хотел уточнить этот момент, но Хелен позвала Натачу, и та устроилась вместо неё в кресле. Второе место заняла Лейла, бесцеремонно согнав с него Фазиля. Начинался атмосферный участок.
Лейла вела Корабль сама. Плазма пошла на убыль. На экранах стало видно поверхность планеты. Тёмно-зелёные участки лесных массивов, моря и океаны, очерченные яркими линиями берега с белой пеной прибоя, заснеженные суровые вершины гор, выпирающие чуть ли не в стратосферу, кое-где белеют груды облаков, раскиданные как вата на новогодней ёлке. Я не раз совершал посадку на планеты, но каждый раз у меня спирает дыхание от этого зрелища. Это — как первая ночь с любимой женщиной. Её тело едва прикрыто полупрозрачными шелками, а ты проникаешь под эти покровы, прикасаясь ладонью к её нежному телу и мягкой коже.
Я вернулся к созерцанию происходящего в рубке.
Натача демонстративно откинулась на спинку кресла, положив руки на подлокотники. Фазиль наблюдал это чуть исподлобья. Он завидовал и ревновал — ему не позволили такой самостоятельности. Хелена хотела подойти к нему, но я её остановил, усадив возле себя. Всё шло, как будто, хорошо, но что-то мне не давало покоя. Мы садились не на дикую планету, и что-то здесь было не так…
— Что-то не так, — проворчал я Маркову.
— Связь! — вдруг крикнул он, подавшись вперёд. — Нет связи! Диспетчер долго молчит! Мы уже не в плазме!
Лейла стала шарить левой рукой по светящейся поверхности пульта.
— На сканер смотри, — подсказала Натача. — Смени тип связи, кодировку.
Лейла чуть замедленно стала переключать меню. Я подошёл к ней, нарушая все законы своего Корабля и всех флотов Галактики, и нажал нужную кнопку.
— Не отвлекайся от управления…
В тот же момент динамики истошно завопили:
— Чёрт вас подери! "Родник"! Немедленно поднимитесь на сто метров вверх! Вы меня слышите?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лейла потянула ручку на себя. Из под нас медленно выползал силуэт снижающегося гигантского лайнера. Похоже, мы чуть не сели на него сверху.
— Передохни, я пока возьму управление на себя, — скомандовала дочери Натача.
Я подхватил встающую Лейлу, чтобы она не упала. Вид у неё был бледный, но держалась хорошо. Она провела ладонью по лбу и на непослушных ногах попыталась выйти из-за пульта.
— Всё в порядке. Всё уже хорошо, — приговаривал Марков, подхватив девушку с другой стороны. — Это недосмотр диспетчера. А самолёт, похоже, идёт на автомате.
Мы усадили Лейлу в свободное кресло, и я предоставил Маркову утешать её дальше. Натача пикировалась с диспетчером, легко играя словами.
— … А какого хрена вы сменили кодировку? Вы могли бы нас до новых веников вызывать… Мы согласовали протокол обмена с таможней. А-а-а, вы перепутали борт?… Переключатели? Похоже, вы частенько путаете свой дом с соседским, а свою жену с соседкой… Вы полагаете, что я сама не найду? Хотите поучить меня топографии?… Я догадалась, что в интимной обстановке… Нет, я в такие сомнительные заведения не хожу… Меня есть, кому провожать, спасибо… Вы не забыли ещё про какой-нибудь борт? Они тщетно ждут ваших советов… Уже не ждут?… Не сомневаюсь… Я подумаю об этом…
Мы уже шли на малой высоте. Видны были здания Нукана, автострады, магистрали магнитопланов. Потом изображение сместилось, город сдвинулся куда-то вправо, и под нами поплыли загородные виллы, зелёные поля и лужайки, речки и озёра.
Марков придвинулся к Натаче.
— Вот наша площадка… Заходите с той стороны, пусть деревья останутся слева… Шлюзом лучше развернуться к реке. Вот так, хорошо. Всё… Можно садиться.
К удивлению Олега наш корабль повис над поверхностью лужайки. Натача выключала навигационную аппаратуру. Наш гид забеспокоился:
— Вы не выпустили шасси?!
— У нас гравиподвеска, — пояснила Натача. — Очень удобно. Потребляет около пары киловатт, зато никаких лишних нагрузок на корпус или силовые элементы. При желании высота может быть увеличена.
— Всего два киловатта? — Марков был озадачен.
Он задумался и даже не заметил, что мы все вышли в коридор. Я прямо со своего телефона объявил, что посадка благополучно завершена и желающие могут выйти наружу. Но, сегодня мы выйдем только пешком, отходить от корабля никому не разрешается, дежурства на корабле по форме два.
Трап с тихим шелестом опустился и упёрся в твёрдую землю. Я огляделся. Рядом были Роксана, Назирэ, Изабель, Габэ, Корасон. Затем я услышал детские крики и орава малышни, сопровождаемая Зульфией, вывалилась наружу, вытолкав и всех нас.
Я повернулся к Назирэ. Она доложила:
— Натача — на вахте, Саль-яла — на орудийной установке, Вайнона дежурит на кухне.
— А где остальные?
Назирэ пожала плечами. В этом момент я увидел остальных жён и успокоился.
День клонился к закату. Лёгкий тёплый ветерок приятно овевал лицо, хотя мне показалось, что немного прохладно. Детишки устроили шумную беготню вокруг Корабля, а Зульфия ходила вокруг, чтобы видеть всех.
— Ей нужен помощник, — сказал я. — Хотя бы на время прогулок.
— Хорошо, — моментально ответила оказавшаяся рядом Роксана.
Вокруг трапа прогуливался Марков. Он улыбался, держал пальцы "веером" и с кем-то весело беседовал по невидимому телефону:
— А вы что, ожидали грома небесного? Мы все уже наслаждаемся вашим воздухом. Невероятно свежий. Я бы даже сказал, что вкусный… Нет-нет, пусть подождут до завтра… Но у вас же частная собственность?.. Все интервью завтра! Или послезавтра… Можете и сами…, - он глянул в мою сторону и я кивнул головой. — Али не особенно горит желанием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тут я заметил, что по холмам в нашу сторону плывёт чёрный лакированный гравикар. Олег развернулся в его сторону, продолжая беседовать, и помахал рукой.
