На улице уже давно был теплый день, но я все равно надела куртку Тибальта, футболку и джинсы — сочетание, которое сам Тибальт, скорее всего, счел бы возмутительно небрежным. От кожи до сих пор слабо пахло мятой. Этот запах почему-то успокаивал, хотя мне не хотелось размышлять на эту тему.
Положительной стороной нашего позднего выезда было то, что пробки на дорогах уже рассосались. Я не особо стремлюсь выяснять, каково застрять в час пик в машине с полусонным подростком. Мы легко и без помех прибыли в Эй-Эль-Эйч чуть позже трех.
Когда мы подъехали, ворота заскрипели и начали подниматься.
— Вот так-то лучше.
Квентин зевнул. Обычно похожие на пух одуванчика, сейчас волосы у него еще были влажными и липли к голове.
— Ты наводишь страх даже на ворота, — сообщил он.
— Может, они нас помнят со вчерашнего дня и не желают, чтобы им читали еще одно заклинание. У неодушевленных предметов иногда бывает удивительно долгая память.
День был просто замечательный. Я чуть не принялась напевать себе под нос, ведя машину вниз по склону. Въехав на стоянку, я заняла ближайшее свободное место, и тут на дорожке перед нами появилась девочка. Не было ни момента перехода, ни предупреждения: в одну секунду дорожка была пуста, в другую там уже стояла она и, сунув руки в карманы, смотрела на нас с академическим интересом кота, наблюдающего за птичкой сквозь дверь с проволочной сеткой.
— Это… не так, как раньше.
— Тоби? Ты это видишь?
— В смысле, маленькую светловолосую девочку на пешеходной дорожке?
— Ага.
— Тогда да, вижу. — Я отстегнула ремень безопасности и вылезла из машины. — Идем поздороваемся.
Мы пошли через стоянку, Квентин держался позади.
Девочка была не такая маленькая, как мне показалось сначала: скорее ближе к тринадцати, чем к десяти. Но все равно младше Квентина. В ее чертах была странная незавершенность, создающая иллюзию, что она гораздо младше, — какая-то нехватка опыта, знаний о мире, которыми девочка двенадцати-тринадцати лет уже обладает. На ней были джинсы, кроссовки и серая футболка, а из украшений можно было заметить только заколки в виде зайчиков на светлых волосах до плеч.
Она была вся какая-то золотистая, от легкого загара на коже до больших желтых глаз, оттененных зеленой оправой очков. Радужка глаз с жутковатой точностью повторяла цвет волос. У девочки было телосложение Торквилей; вне зависимости от того, как она выглядела раньше, теперь она совершенно точно была похожа на мать.
— Привет, — сказала я, остановившись в нескольких футах. Квентин тоже остановился, но ничего не сказал.
— Привет, — ответила она. Ее голос был лишен эмоций — как будто разговариваешь с аудиозаписью. Она могла бы принадлежать к донья ши — поза, в которой она стояла, форма ушей предполагали такую возможность — но я не чувствовала в ней донья ши. Я в ней вообще никого не чувствовала.
— Я…
— Вы Октобер Дэй, рыцарь Тенистых Холмов. А это Квентин, в настоящее время воспитанник в Тенистых Холмах, местность происхождения не установлена. — Произнесено все это было без вопросительной интонации.
Чудненько. Дети-всезнайки — как раз то, чего мне здесь не хватало для счастья.
— Да, меня зовут Тоби, а это мой помощник Квентин, и мы действительно из Тенистых Холмов.
— Я Эйприл.
— Приятно познакомиться, — сказала я.
— Разве вам сейчас нужно быть не в здании?
— А что? Твоя мама хочет меня видеть?
Она озадаченно взглянула, на секунду утратив нейтральное выражение лица.
— У моей матери сейчас достаточно дел поважнее. Я думала, вы приехали осмотреть тело.
Привлечь мое внимание можно многими способами, и слово «тело» находится в верху списка.
— Чего-чего? — Квентин изумленно на нее уставился.
— Тело. У Колина произошел отказ аппаратуры, и он больше не синхронизируется с сервером. Все сильно расстроены, бегают кругами, как и в прошлый раз, и не занимаются работой. Хотя тестирование еще не завершено. — Последняя фраза была сказана чуть ли не сварливо, как будто мир создавал мертвые тела специально назло ей.
— Нет, я не знала, — медленно произнесла я, думая про себя: «Как и в прошлый раз?» — А где тело?
— Внутри, за стеклянными дверями, в центральной точке рабочих кабинок. Все уже там. Вам тоже стоит пойти. Тогда вы возьмете заботы по этому делу на себя, и остальные вернутся к работе. — Тут раздался громкий, резкий звук, как будто лопнул электрический кабель, и Эйприл исчезла. На то место, где она стояла, хлынул пахнущий озоном воздух.
Да, не каждый день такое увидишь. Я стояла, уставившись на пустое место.
— Тоби…
— Знаю. — Я встряхнулась. — Идем. — И сама побежала к двери.
На этот раз я была готова к переходу в Летние Земли и успела заметить момент, когда это произошло, заодно раздумывая, сколько еще существует путей, чтобы пройти из одного конца здания в другой. Квентин обогнал меня, распахнул дверь в коридор и остановился.
Едва дверь открылась, как я почувствовала смешанный с кондиционированным воздухом запах крови. Эйприл хоть и вела себя странно, но, по крайней мере, в одном была права: здесь явно что-то стряслось.
— Квентин, держись сзади. — Я шагнула мимо него.
— Но…
— Никаких «но». Если станет опасно, беги.
Квентин помедлил, но пошел позади, держась ко мне вплотную. Работа пажа учит, как следовать за кем-то тенью, не путаясь под ногами, — один из навыков умелого слуги. Теперь у Квентина есть шанс увидеть, как тот же навык пригождается в бою. Если на нас нападут, в такой позиции он сумеет отразить удар.
В центре лабиринта стояли Эллиот, Алекс и Питер, невольно пародируя нашу с ними первую встречу. От них исходил почти физически осязаемый страх. Человеческая маскировка Питера мерцала, рассыпая вокруг искры, — это панически вибрировали его спрятанные крылья. У меня заныли зубы. Я подошла ближе, чтобы увидеть, на что они все смотрят.
На полу навзничь лежал Колин, уставившись невидящими глазами во тьму над подвесными мостками. Не было смысла ни проверять пульс, ни спрашивать, пробовали ли делать искусственное дыхание. Мертвого от живого я и так отличу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
