— Представляешь, возвращаюсь я, разведав отведенную область, и узнаю, что твоя подружка таки встряла в неприятности, — Цейра стоял рядом с шатром и почесывал локоть. — Я сразу поспешил сюда, справиться о здоровье, но мне запретили входить!
Получив пинок под колено, Цейра утратил равновесие и, прежде чем он успел воспламенить воздух, крепкий удар в солнечное сплетение выбил из мага весь дух. Кулак Люфира врезался в скулу Цейры, отправляя того на землю. Задыхаясь, с гудящей головой, он был не в силах подняться и в едкой злобе поджигал попавшую под пальцы пыль.
— Фьорд! — Люфир обернулся на голос выглянувшей из шатра Мелиссы. — Он пришел в себя.
Оставив Цейру хрипеть на земле, лучник прошел под придерживаемым девушкой пологом и встретился взглядом с Фьордом, опершимся спиной об испещренную символами стенку шатра.
— Я же сказал тебе уходить, — Люфир опустился на пол. — Зачем ты полез к нему?
— А что мне еще оставалось делать? — удивился маг. — Послушаться тебя, оставшегося без оружия, и спасать свою шкуру, пока чудище хрустит не моими косточками?
— Как вполне разумный вариант, да.
Фьорд протяжно посмотрел на Люфира и, вздохнув, отвел взгляд.
— Только вот незадача, мне некуда идти, — слова юноши удивили не только лучника, но и застывшую в счастливом молчании Мелиссу. — До меня как-то дошло, что у меня нет никого, кроме тебя, Мел и Оники, кому я мог бы довериться. Я не могу вернуться домой, не могу поселиться в доме Миры, точнее, не хочу. Так что, как я уже говорил, я буду защищать каждого из вас так, как могу, Люфир. Люфир? Люфир!
Фьорд первым заметил, что что-то не так, когда взгляд лучника уткнулся в пустоту, а сам он начал клониться в сторону. Мелисса успела подхватить заваливающегося на бок Люфира и осторожно уложила на ковер, с беспокойством вглядываясь в его лицо. Юноша крепко спал.
* * *
Раскаленный диск солнца нещадно жег глаза, а острый пустынный песок рвал одежду и резал кожу. Желтая пустота простиралась от горизонта до горизонта, изредка разбавленная скрученными силуэтам кактусов и колючим кустарником. Небо выгорело до белизны, не имея даже скудного облака, чтобы прикрыть наготу бесстыдного светила.
Люфир приставил ладонь козырьком ко лбу, пытаясь разглядеть неясный белый силуэт, замерший у плавящейся кромки пустыни.
Песчаные дюны заслонила занавесь из черных волос. Лучник отскочил назад, спиной натолкнувшись на мягкую преграду, тут же развеявшуюся облаком черного дыма. Пара секунд и из темных клубов соткался высокий силуэт, закутанный в рваный черный плащ, развевающийся на сухом ветру.
— Попался, паршивец, — тонкие широкие губы исказила хищная улыбка, а темные волосы с белоснежными прядями проседи упали на глубоко посаженные глаза.
Рука лучника нащупала прикрепленный к поясу нож, но тот рассыпался мелким песком от единственного прикосновения.
— Где я?
— Ты еще спрашиваешь? Разве ты не ощущаешь энергии, пронизывающие это место? Совсем такие же, как в твоих снах. Это Море Теней, наглец! Ты ждал, что воды будет несколько больше? Обычно так и есть, но для тебя я немного видоизменил ландшафт. Я же говорил, что ты заплатишь за свою дерзость.
Человек усмехнулся, и воздух накалился еще больше.
— Если хочешь выбраться отсюда, ищи меня в башне, что виднеется на горизонте. И не заставляй меня ждать слишком долго! Этот день будет длиться столько же, сколько и твой путь, — мужчина махнул рукой и растаял в воздухе.
Предоставленный самому себе, Люфир осмотрелся и, так как больше ничего не оставалось делать, зашагал к едва возвышающемуся над пустыней белому остову. Желтая крупа осыпалась под сапогами, мешая взбираться на дюны и скидывая вниз. Очень скоро дала о себе знать жажда, а намотанный на голову кусок рукава не спасал от жгучего солнца. Песок скрипел на зубах, губы обветрились, а глаза пекло, будто бы от соли.
Упав возле греющегося на солнце кактуса, Люфир отломил иголку и стал царапать зеленый ствол. Сок растения наполнил рот живительной влагой, смачивая пересохшее горло.
Время для Люфира перестало существовать, остались только золотые барханы и белое небо, заполнившие все пространство.
«Раз это сон, а иначе быть не может, нужно только идти вперед, к башне, не думая об усталости. Иначе это никогда не кончится, — убеждал себя юноша, пока жара, или что-то другое, выпивало из него жизнь глоток за глотком. — Все, как обещал дух».
Его ноги подкашивались от усталости, но лучник продолжал упрямо шагать, следуя за единственным ориентиром — белеющим вдалеке хребтом башни. Медленно она вытягивалась над пустыней, выше и выше, пока Люфир не начал задумываться, сколько же в ней метров.
Песочные волны вздымались и опускались, мякоть редких кактусов поддерживала в юноше силы, пока истощение окончательно не настигло его, сбросив с дюны вниз и лишив сознания. Придя в себя, Люфир снова оказался на солнце, по-прежнему смотрящем ему в спину. С трудом поднявшись, он медленно двинулся дальше. Его руки истончились, а тело ослабло, словно у заключенного, несколько лет просидевшего в темнице на паре глотков воды и черствой корке хлеба в день.
Совершенно обессилев, он передвигал непослушные ноги, видя приближающуюся башню и понимая, что если остановится, Море Теней никогда не выпустит его сознание.
«Сон, всего лишь сон».
Песок был везде: он набился в сапоги и под одежду, проник в волосы и упрямо лез в рот и глаза, вознамерившись занять место Люфира в его собственном теле.
Когда колени в очередной раз уперлись в жаркую перину, а пальцы ухватились за белый камень площадки, окольцовывающей башню, Люфир облегченно выдохнул, и на мгновение ему показалось, что это его последний вздох.
Неподалеку послышался размеренный стук каблуков, который все нарастал, пока не замер перед склонившим голову юношей.
— Этого достаточно, — сухо произнес мужчина, оценив состояние Люфира, и носком сапога сковырнул пальцы, судорожно вцепившиеся в камень. — Хватит валяться. Вставай и следуй за мной. Я хочу поговорить, прежде чем избавлюсь от твоего назойливого общества.
Сделав последнее усилие, Люфир поднялся и, волоча ноги, побрел за духом. Проходя в высокий проем, юноша ощутил на затылке свежее дыхание морских просторов, а на его одежду упали соленые брызги разлившегося вокруг башни океана.
В центре основания здания стояла пара кресел и круглый столик, теряющиеся среди величия камня. Высоко над головой, где заканчивалась гигантская белая труба, виднелась заплатка синего неба.
— Я все еще помню времена, когда люди звали меня по имени, но это было так давно, что я мог бы и вовсе позабыть его, — незнакомец протянул Люфиру стеклянный кувшин, полный чистой воды. — Но у меня хорошая память.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
