– Точно.
Они изучали друг друга пару секунд. Несколько ударов сердца – и Хантер почувствовал влечение, как тогда в раздевалке.
Но теперь это было гораздо больше, чем просто сексуальное желание. Испытывая неловкость, он скрестил руки на груди.
– Когда у вас начались проблемы?
Тень пробежала по лицу Карли, и она выглядела немного потерянной, стоя посередине комнаты.
– Моя мама умерла, когда я была ребенком, и, кроме отца, у меня больше никого нет. Он моя семья. Отношения ухудшились, когда я превратилась в подростка, – сказала она, проведя пальцами по волосам. – С тех пор он только и делал, что осуждал каждое мое решение, абсолютно все, вплоть до одежды, которую я носила. И довольно скоро я просто сдалась. – Ее губы скривились, и она одернула шелковый подол на бедрах. – Я надела это платье, потому что знала: это взбесит моего отца. – Усмехнувшись, она покачала головой и уставилась в окно. – Даже не знаю, почему я продолжаю делать все ему назло, – пробормотала она себе под нос, как будто разговаривая сама с собой.
Хантер знал это.
– Нанеси удар, прежде чем окажешься в нокауте. Это привычка защищаться. – Он и сам так делал.
Карли удивленно посмотрела на него.
– Да, – сказала она. – Он любил наносить неожиданные быстрые удары. Как-то раз он обвинил меня в том, что я отношусь к парням как к барахлу на распродаже. – Хантер вопросительно поднял бровь, и она пояснила: – Примеряю, восхищаюсь покупкой пару месяцев, а затем откладываю в шкаф на самую дальнюю полку.
Хантер оперся плечом о деревянную настенную панель.
– Что, у тебя было так много мужчин?
– Больше чем несколько. Но не слишком много. – Она взглянула на него. – Ты осуждаешь меня?
– Нет, – честно ответил он. – Это не мое дело. Почему все эти отношения заканчивались?
– Наверное, по моей вине. – Карли пожала плечами и грустно улыбнулась ему. – Я начинаю скучать, и парни это чувствуют.
Хантер оттолкнулся от стены и приблизился к Карли.
– И что дает тебе такая текучесть кадров?
Она рассмеялась, словно это был абсурдный вопрос. Но когда Хантер не поддержал ее, Карли, казалось, задумалась.
– В основном, только много некрасивых расставаний. – Она подняла голову. – Знаешь, в городе есть служба по доставке музыкальных телеграмм, которая специализируется на сообщениях по такому случаю? Я, наверное, единственный получатель в Майами, чей адрес они знают наизусть. – Она подавила улыбку и сухо продолжила: – Так что единственное, что обеспечивает мне текучесть кадров, – это шутки в офисе на мой счет.
– И возможно, это еще один способ позлить отца?
– Нет, – тут же возразила Карли с хмурой гримасой, но затем выражение ее лица смягчилось. – Может быть. – Она прикусила нижнюю губу в сомнении. – Я не знаю, – медленно сказала она, как будто размышляя над такой возможностью.
Хантер подошел ближе, глядя ей в лицо:
– Или ты просто не хочешь, чтобы тебя снова использовали. Как сенатор.
– Томас не использовал меня. – Ее тон был непреклонен.
Хантер изучал ее некоторое время, пытаясь понять, кого она хотела убедить. Его… или саму себя.
– Ты уверена? – Он помолчал, чтобы завладеть ее вниманием. – В это трудно поверить, учитывая, что он избавился от тебя, как только ты из ценного средства достижения цели превратилась в помеху.
– К тому времени моя статья уже вышла. Как это я была средством?
– С телекомпанией твоего отца в кармане выиграть выборы было бы намного проще.
Пораженная до глубины души, Карли закрыла глаза, и Хантеру захотелось ударить себя за свою глупость.
– Боже. – Она сделала паузу, а затем глубоко вздохнула. – Я не знаю, чему верить. – Болезненная незащищенность в ее взгляде убивала Хантера. – Я знаю только, что…
– Я знаю только, – прервал он ее, – что хочу тебя снова. Потому что с тобой я чувствую себя так, как ни с кем и никогда.
Изучая ее лицо в поисках истинных мотивов, он понял, что секс с ним в доме отца выглядит в ее глазах идеальной местью.
Хантер испытывал беспокойное желание двигаться, но вместо этого он сказал:
– Я должен уйти.
– Пожалуйста, останься.
Его тело было готово ко всему, что бы она ни планировала, несмотря на то что мозг подсказывал: это плохая идея.
– Нечестно просить меня об этом в таком платье, – сдавленно прохрипел он. – Я даже думаю, что это незаконно.
Карли склонила голову:
– Тогда арестуй меня.
– Наверное, следует, – пробормотал Хантер. Он выдержал ее взгляд, вызывающий и взволнованный. Неужели для Карли он – просто еще один способ отомстить своему отцу? Или эффективный метод побороть неуверенность в себе?
На мгновение Хантер подумал, что она хочет от него чего-то большего.
А что, если это действительно так?
Борясь с внутренними сомнениями, он пробормотал свою следующую мысль вслух:
– Какие еще виды оружия ты прячешь в своих невидимых рукавах?
Она моргнула несколько раз и после короткого раздумья подняла руки, заложив их за голову и изображая капитуляцию. Как будто подчиняясь Хантеру и уступая ему всю власть.
– Ты можешь обыскать меня, если хочешь, – предложила она.
Их взгляды встретились, и Хантер знал, что она хочет, чтобы он сделал выбор.
Собравшись с духом, Карли ждала, ненавидя этого мужчину за то, что он разрушал ее обычную уверенность в себе. Он был сексуальный, интригующий и опасный, даже когда вставал на ее защиту. И всегда без колебаний приходил ей на помощь, когда это было важнее всего. Она еще никогда так не западала ни на одного мужчину, и поэтому сейчас ей было немного не по себе…
Ее сердце екнуло и упало куда-то в пятки.
Карли чувствовала себя обнаженной, доступной и беззащитной, пока он неторопливо изучал ее, как будто пытаясь решить, что делать. Страсть и желание в его глазах говорили, что он хотел ее, но, совершенно очевидно, сомневался в ее мотивах.
Но объяснить правду было слишком сложно. Как бы усердно она ни работала, как бы ни старалась казаться счастливой, печаль по поводу ее треснувших отношений с отцом не давала ей покоя. Твердый подбородок Хантера, его чувственные губы и широкие плечи – и, еще важнее, его роль защитника и заступника, которая так привлекала ее, – угрожали подавить ее волю. И Карли отчаянно этого хотела. Пусть даже на один чувственный ошеломляющий момент.
Заложив руки за голову, она смотрела на Хантера, умирая от любопытства и желания выяснить, действительно ли он так хорош, каким остался в ее воспоминаниях. Может быть, она была просто благодарна ему за тот храбрый поступок в эфире, когда он принес себя в жертву ради нее? Или за то, как яростно он сопротивлялся ей в раздевалке и насколько великолепным оказался, приняв удар? Или, возможно, она просто устала от самовлюбленных и скучных парней?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
