– Не надо, – отмахнулась Люся. – Так как? С друзьями-то?
– Да не было у меня никаких друзей! Была одна – Римка, так она разведенная, а когда я ей сказала, что за молодого и красивого замуж выхожу, так она сразу так завидовать начала, прям ужас какой-то! Сразу начала: «Да он на тебя из-за денег позарился! Да ты ему на дух не нужна!» А чего из-за денег, если он у меня ни разу даже копейки не попросил. Нет, ну сама я ему давала, но сам факт! Он же не просил!
– Господи, – посмотрела на Люсю Василиса. – Ну почему такие дурочки только среди женщин встречаются? Ну хоть бы один мужик вот такой был! Я б его лично нашла, очаровала бы, я в этом уже собаку съела, ты ж, Люся, не дашь соврать, а потом жила бы как у Христа за пазухой!
– Люся, это она про что? – не сообразила Ирина.
– Это она про свою несложившуюся судьбу...
– А-а, ну да, так, как мне, не всем везет, – кивнула Ирина.
– И сие замечательно! – воскликнула Василиса. Она пыталась спросить еще хоть что-нибудь, но ей уже было совершенно ясно – эта жена была чудесной перевалочной базой Дубининцева Игоря Евгеньевича. И знала только то, что ей и нужно было знать: во сколько заявится муж и что ему готовить на ужин.
– Ну хорошо, а где твой супруг работал, ты знаешь? – наконец придумала Люся.
– Да! Знаю! Он работал в страховой компании! – блеснула глазами Ирина. – Правда, ему платили очень мало...
– Ты говорила уже, – отмахнулась Люся. – Слушай, а вот ты говорила, что у тебя были деньги. А куда они делись? Я что-то особого богатства-то не углядела. Куда деньги-то девали?
– Так в холодильник же! – вытаращилась на нее Ирина. – Игорек любил покушать.
– Любил, говоришь... – протянула Василиса. – А вы, случайно, за границу не ездили? Может, вы вместе куда-то уезжали или ты одна?
– Да как же я за границу поеду, если у меня папенька за свою деятельность в тюряге сидит! Кто ему передачи-то носить станет? А то б я не поехала! Так папенька в любой момент может позвонить и попросить... чтоб я ему чаю, или колбасы привезла, или просто к нему приехала!
– А разве там, когда хочешь, тогда и приезжаешь? – уставилась Люся на Василису.
– Я, конечно, не сидела, можешь на меня не смотреть, – дернула шеей та. – Но так думаю, что при желании можно и приехать.
– Да при чем тут желание? – фыркнула Ирина. – Тут главное – деньги! При деньгах можно и свидеться, и передачку всякую отнести.
– Ты, Васенька, Пашку об этом порасспроси, – мотнула головой Люся. – Как там у них это дело устроено.
– А он прямо вот так взял мне и рассказал, – перекривилась подруга.
– Да вы не переживайте, – успокоила Ирина. – Если вам надо к этому Пашке в тюрьму наведаться, так я у папаньки спрошу, он расскажет.
– Вот-вот, – поддакнула Люся. – Пусть расскажет, а ты, Вася, к Пашке и наведаешься. А то чего ж он... столько лет в этой милиции сидит, и никто к нему еще колбасы не принес.
– Да ладно тебе, – махнула рукой Василиса и безнадежно посмотрела на хозяйку. – Ирина, ну неужели у тебя ничего совсем от мужа нет? Ведь ты даже не знаешь, где его искать!
– У меня... у меня где-то его визитка была... – стала рыться в своей сумочке Ирина Тимофеевна. – Там написано, где Игорь работает... только его там искать бесполезно, я уже звонила.
Василиса вздохнула – ну хоть что-то.
Ирина передала визитку Люсе, и дамы уже совсем было собрались уходить, но все никак не могли – следовало сообщить Ирине, чтобы мужа она больше не искала. Но как это сделать, ни одна, ни другая не знала. И тут зазвонил телефон. Ирина подлетела к трубке ракетой:
– Игорь?! Алло!! Кто это? Милиция?.. А что случилось? Ну хорошо, я подъеду... Когда нужно? Прямо сейчас? Ну, конечно же, могу! Выезжаю!
Она бросила трубку на рычаг и обернулась к гостьям:
– Девушки. Вы уж меня извините, но... я должна зачем-то заехать в милицию. Если вы еще хотите поговорить, то приезжайте. Мне с вами как-то не так одиноко.
Подруги быстро откланялись и выскочили на улицу.
– Ой, Вася, плохо мы поступили... – заговорила Люся. – Надо было самим ей все рассказать.
– Что все? Что ты его грохнула, а потом Игорек внезапно отравился моим супом? – уставилась на нее Василиса. – Учти, Людмила, пока мы молчим, мы свободны. А если языки распустим... Пойдем отсюда, Люся. Думать будем.
Дома Василиса достала странную фотографию и поставила на стол.
– Вот, Люсь, смотри... Интересно, и что это за мужик? Почему Игорь его фото единственное приволок с собой?
– Ну чего ты эту фотографию сюда поставила, – недовольно заворчала Люся. – У меня здесь фото Васеньки стоит, а ты сюда этого!
– А чего? На самое видное место. Пусть все, кто приходит, думают, что у нас тоже... был вот эдакий чертяка-муж! – игриво хохотнула Василиса.
– Ага! Вдруг окажется, что он убийца какой-нибудь? А ты его в передний угол!
– Действительно... – спохватилась Василиса. – С этими незнакомыми мужчинами всякий раз в оказии попадаешь... И все же – кто бы это мог быть?
– Ну мало ли... может, отец Дубининцева... Или родственник какой-то.
– Наверное, все же отец, – решила Василиса. – Пусть это фото лежит, а потом, если приспичит, мы его...
Что они с ним будут делать, Василиса придумать не могла, но и трофеи разбрасывать она не привыкла. Оттого спрятала подальше фотографию, и обе дамы через минуту уже и забыли, что она была.
Вечером позвонил Пашка. Вообще, чаще звонила его жена – Лидочка. Она прилежно интересовалась, как здоровье свекрови, какое у нее настроение, и не пропал ли аппетит. Потом рассказывала все домашние новости и по очереди передавала трубку внучкам. Те кричали в трубку выученные стишки, рассказывали, как они покрасили маминой краской кошку, и Вася успокаивалась – жизнь шла своим чередом. Но вот когда звонил сынок, это всегда будило в душе смутную тревогу. Тем более что Пашка безошибочно угадывал, когда нужно позвонить – именно тогда, когда подруги с головой ныряли в очередные поиски преступников. Вот и сейчас, видимо, что-то почуяв, Павел как-то слишком заботливо начал выспрашивать про матушкино здоровье:
– Мам, ты как там?.. Я в смысле – как здоровье-то? Не шалит?
– Пашенька, со здоровьем у нас полное взаимопонимание – я его не беспокою, и оно ведет себя примерно, – осторожно отвечала Василиса. – А что тебя взволновало?
– Да, в общем-то, ничего... просто знаешь... Тут такой холод... вчера, например, минус двадцать семь было!
– Да что ты! В декабре и двадцать семь, что хотят, то и делают!
– Мам, я... вот что хотел попросить... – мямлил в трубку Пашка. – А ты не могла бы мне... свитерок связать, а? Такой, чтоб под горлышко.
– Свитерок? – напряглась Василиса. Похоже, сын опять подозревал мать в розыскных делах, но ничего конкретного предъявить не мог, иначе уже привел бы внучек, чтобы прочно усадить мать под домашним арестом. А раз так, у Васи еще развязаны руки. – Свитерок, говоришь? Сыночек! Да ты как в воду глядел! Я ж тебе его и вяжу! Вот на Двадцать третье февраля и подарю!
– М-да? А пораньше? – скис Павел, поняв, что эта уловка не катит. – Мне б сейчас, на холода.
– Так я ж тебе на холода пуховый свитер вязала! Совсем недавно. И как раз под горлышко. Ты куда-то его задевал? Дай-ка мне Лидочку, я спрошу, куда она его задевала.
– Да никуда она не задевала. Просто... А носки! Мам, мне нужны шерстяные носки! – снова придумал Пашка. – Сейчас прямо ужас до чего хочется тепла.
– Носки у тебя тоже есть, не кривляйся, – строго прервала его мать. – И вообще, говори сразу, что тебе нужно?
– Ну сразу, так сразу... – выдохнул Павел. – Тут тебе Лидочка звонила... Пять раз, между прочим! И ни разу тебя дома не застала. Чего у вас там опять? Только, мам, говори честно, не придумывай, что вас в кино пригласили сниматься! Опять во что-то ввязались?
– А и придумывать нечего! – справедливо возмутилась Василиса. – Новый год на носу, и свадьбы одна за другой, как прорвало! Мы с Люсей просто нарасхват! Нам собаку выгулять некогда, куда еще ввязываться? Люся вон с утра до вечера гаммы долбит... Люся, долби гаммы, достань баян и давай, Павел должен слышать, что ты работаешь!
Люся швыркнула носом и с тоской посмотрела на шкаф – баян лежал на самом верху, и маленькой Людмиле Ефимовне всегда приходилось просить подругу. Сейчас же той было некогда.
– Паша, ты слышишь? Она ноты переворачивает! – И снова Василиса врала, Люся отродясь по нотам не играла. – Да Люся же! Играй же!
И Люся полезла. Сначала принесла табурет, потом взгромоздилась сама, а потом... потом баян ухнул со страшным музыкальным грохотом.
– Мам! Что там случилось? – встревожился сын.
– Да ничего страшного... Просто Люсенька, измотанная музыкальным напряжением грохнулась со стула... вместе с баяном... Не выдержала нагрузки. Ладно, Паш, я потом перезвоню.
Василиса бросила трубку и кинулась поднимать несчастный баян.
– Люся! Да что ж ты такая неуклюжая у меня! И что тебе приспичило стаскивать баян?! Прямо, как маленькое дитя, честное слово!
