– С какой стати это должно тебя тревожить? Такова моя натура.
– Так ли?
– Да, и это не имеет ничего общего с тем, что я принимаю снотворное.
Губы мужчины скептически скривились.
– Однако эти таблетки, судя по всему, помогают тебе оставаться невозмутимой и хладнокровно идти по жизни? Тебе это нужно?
– Ты пытаешься выступать в роли моего психоаналитика?
– Я лишь пытаюсь понять тебя. От кого ты унаследовала такой безмятежный характер? Мэлори весело рассмеялась.
– Мои родители были самые беспечные, самые импульсивные люди, каких только можно себе представить. Совсем не такие, как я. Они все время либо спорили, либо занимались любовью, либо…
– Ты говоришь так, будто жила все время сама по себе. Тебе, наверное, было одиноко?
– Они никогда не хотели, чтобы я испытывала одиночество… Ты не правильно истолковал мои слова. Я их очень любила, а они любили меня. Но кому-то нужно было их уравновешивать.
– И этим «кем-то» стала ты – единственный член семьи, который никогда не теряет над собой контроль, присматривает за всеми остальными и неизменно сохраняет спокойствие. Могу поспорить, что ты ни разу в жизни не действовала под влиянием момента. Не считая, конечно, того случая, когда вышла за Бена, – более тихим голосом добавил Сэбин.
Мэлори не нравилось это копание в ее душе. Сейчас она чувствовала себя даже более беззащитной, чем в ту ночь, когда, обнаженная, лежала перед Сэбином на широком диване.
– Это лишний раз говорит в пользу того, что не поддаваться на мимолетные порывы суть проявление мудрости, – сказала она. – Поверь мне, брак с Беном не прошел для меня бесследно. Мне преподнесли достаточно много неприятных уроков.
– Значит, ты всегда сдерживаешь свой гнев, действуешь рассудительно и никогда не теряешь над собой контроль?
– А почему бы и нет? Вполне цивилизованный подход к жизни.
– Но твой ли это подход, вот что мне хотелось бы выяснить.
– Такова моя натура, таков мой характер, – повторила Мэлори и направилась к двери. – Увидимся за ужином.
Уже вслед уходящей женщине Сэбин проговорил:
– Хочу верить в то, что ты права по поводу своих таблеток, но я боюсь, что ты принимаешь их уже слишком долго и отказаться от них тебе будет не так просто. Выброси их лучше в сортир и приходи ко мне.
* * *
Мэлори с отвращением смотрела на темно-коричневый пузырек, стоявший на тумбочке возле ее постели. Она ненавидела всяческие таблетки не меньше, чем Сэбин, и понимала, что ей не надо принимать их ни сегодня вечером, ни когда-либо еще.
Три часа спустя она все также смотрела в никуда. Сна не было ни в одном глазу.
Приходи ко мне, звал ее из темноты низкий, не слышимый никем голос Сэбина, обещая отдых, покой и силу.
Она перевернулась на другой бок и постаралась прогнать воспоминание, которое представляло для нее еще большее искушение, нежели темно-коричневый пузырек со снотворным.
Приходи ко мне.
* * *
– Ты приняла таблетки?
– Нет.
– Но ты и не спала. – Указательный палец Сэбина пробежал по темным кругам под глазами женщины. – Тебе следует…
– Ненавижу тех, кто указывает, что мне нужно делать, – прервала она Сэбина, ложась на постель и оказываясь в его объятиях. Затем она устало закрыла глаза. Наконец-то дома. В безопасности. Теперь можно и поспать. Сэбин будет оберегать ее сон.
– Ты правильно сделала, что пришла ко мне, – доносился до нее из темноты его прекрасный сильный голос. Его руки, как два надежных крыла, защищали ее от любых реальных или воображаемых опасностей.
* * *
– Ты принимала таблетки?
– Я же сказала тебе, что не принимаю их больше.
– Тогда выкинь их.
– Это было бы глупо. Мне может понадобиться… Мэлори умолкла, осознав, что она сказала. Она уже попала в зависимость от снотворного.
– Вот именно, – мягко сказал Сэбин, словно прочитав ее мысли. – Снотворное, как партизан, уже подбирается к твоей глотке. Выкинь их, Мэлори.
– Успокойся, Сэбин. – Ее руки обвили плечи мужчины, и Мэлори сама удивилась тому, что когда-то его боялась. Теперь она мечтала о том моменте, когда снова окажется в его объятиях, с каким-то зверским и сладостным голодом. Она ловила себя на том, что, репетируя с Кери, то и дело нетерпеливо поглядывает на часы.
Еще три часа, и она отправится к Сэбину.
Еще два часа, и Сэбин прижмет ее к себе.
Он станет гладить ее волосы, а когда она проснется, мир окажется обновленным и свежим.
Еще час, и он задернет шторы, а затем станет говорить с ней нежным, как бархат, и светлым, как зарница в ночи, голосом.
Он наклонился вперед, и его слова едва уловимым шепотом прошелестели возле ее виска: «Приходи ко мне».
* * *
Таблетка на ее ладони была маленькой и желтой. Она выглядела совершенно безобидной, как драже «Скитлс».
Мэлори закрыла глаза.
Нет, эта таблетка далеко не безобидна. Она опасна.
Мэлори открыла глаза, швырнула таблетку в раковину и смыла ее водой из стакана, который уже приготовила, чтобы запить снотворное.
Затем она взяла с тумбочки пузырек, высыпала все его содержимое в унитаз и спустила воду.
Все.
Внезапно Мэлори испытала приступ паники. Она вроде бы освободилась, но ощущала страх.
Развернувшись, она выскочила из своей комнаты и побежала вдоль длинного коридора, а через несколько секунд уже открывала дверь в спальню Сэбина.
Здесь было темно, но Мэлори уже успела привыкнуть к сумраку, царящему в этой комнате.
– Как раз вовремя. Я ждал тебя, – раздался голос Сэбина со стороны огромной кровати. В нем не чувствовалось ни капли сна. В комнату проникал свет из коридора за спиной женщины, и она с трудом различала фигуру Сэбина, полулежащего, упершись спиной в изголовье кровати. Ей уже много раз приходилось видеть его в этой позе.
Мэлори стояла на пороге комнаты, грудь ее вздымалась и опадала от учащенного дыхания.
– Я выбросила таблетки.
– Это хорошо.
– Мне страшно.
– Это плохо. – Сэбин подвинулся и похлопал ладонью по кровати рядом с собой. – Добро пожаловать домой.
Домой!
Мэлори как на крыльях пролетела через всю комнату.
Он откинул простыню, и женщина нырнула под нее, очутившись в его теплых руках. Сразу же вслед за этим она резко выдохнула. Он был обнажен.
– Ты… не одет.
Мужчина, невидимый в темноте, усмехнулся:
– А чего ты ожидала! Не спать же мне в одежде. – Его рука принялась ласкать ее волосы. – Впрочем, невелика разница.
Его тело прижалось к ней – горячее и сильнее, другое и одновременно то же, что и раньше. Мэлори почувствовала, что напряжение потихоньку начинает ее отпускать.
