А это означало, что, во-первых, в какой-то момент их вырубили.
Как? Заставили МТМ-сети излучить электромагнитные импульсы, вошедшие в резонанс с несущими частотами человеческого мозга. Штурман слышал о таких фокусах, но никогда раньше не становился их жертвой.
И, во-вторых, что всех их еще в бессознательном состоянии обыскивали чьи-то умелые руки (манипуляторы? щупальца?). Которым Штурман искренне желал отсохнуть, и притом отсохнуть побыстрее (манипуляторам — насмерть заржаветь, щупальцам — оторваться).
«Все-таки манипуляторы», — пришел к выводу Штурман, обнаружив, что над ним и его спутниками угрожающе нависает ковш внушительного механоида, смонтированного на восьмиколесной раме.
Монстр здорово смахивал на экскаватор. Но, помимо лапы с ковшом, он был вооружен еще и тремя могучими бурами с алмазными наконечниками.
Также у экскаватора имелась едва ли не дюжина манипуляторов, неплохо воспроизводящих если не человеческую руку, то уж точно обезьянью лапу.
Кабина механоида одноглазо и тускло светила лобовым стеклом.
Без сомнения, именно этот монстр поймал Штурмана и его людей на самом выходе из тамбура. Скорее всего, он таился в засаде, поджидал выходящих из портала простачков.
«И если это так, значит, на когда-то мирном, по-провинциальному понятном Казантипе наступили не лучшие времена», — вздохнул Штурман.
В дополнение к экскаватору дверь ангара блокировал второй механоид — гусеничный бульдозер с широченным заржавленным отвалом и прицепом, на котором покоился здоровенный жестяной бак неясного назначения.
Юл потер бок, вытер нос и поморщился.
Он, кажется, начал кое-что припоминать — мозги прочищались от электромагнитного шока. И, хотя его сознание в те минуты бездействовало, имплантаты фиксировали информацию, поступающую из внешнего мира. А теперь, когда мозг вновь обрел возможность эту информацию воспринимать, потихоньку отдали ему накопленные данные.
Именно в этот бак группу Штурмана вытряхнули из железных сетей.
Именно в нем их везли по тряской, ухабистой дороге.
И именно этот бак оказался для Юла первым и очень ценным источником информации о происходящем. Дело в том, что внутри бака… ощутимо пахло человеческими нечистотами, словно его прежде всем Казантипом использовали как общественный нужник.
Это внушало надежду, что поблизости могут быть другие люди, ведь механоидам никакие нужники не нужны.
И, увы, помимо нечистот, в баке остро пахло… свежей кровью!
«Итак, что мы имеем? Судя по всему, Большой Генератор был перед самым уничтожением все-таки выведен на полную мощность. А значит, гипершторм состоялся… Проклятый гипершторм перевесил все вывески… Нас занесло в Казантип… Здесь нас захватили механоиды… Но все же покуда мы живы… А значит, нужно срочно решать, что делать дальше! Положение — хуже некуда. Оказаться безоружными в манипуляторах сбрендивших исчадий техноса…»
— Эх, очутиться в Коралловом Доме было бы не в пример комфортнее, — пробормотал Штурман вслух. — Что скажете обо всем этом, братья?
— Дерьмо, — пожал плечами Вырин и артистично сплюнул. — Будь проклят клан «Уроборос» и Перси Красавчик лично! Боюсь, нам здесь не выжить!
Вырин был в своем репертуаре: чувств окружающих он никогда не щадил, в своих проблемах винил кого угодно, кроме себя.
— Наши конвоиры смахивают на общественных механоидов-примитивов, — глубокомысленно изрек Семенов.
— Ну и что? — спросил Штурман. — Выводы какие?
— Выводы? Не нравится мне, как этот вот, с ковшом, на нас смотрит. Вылупился и молчит, образина. Между прочим, я заметил, что в баке адски воняло кровью. Знаю этот запах. Когда-то в прошлой жизни работал на скотобойне…
— Так что же, получается, мы для них что-то вроде быков? — предположил Вырин.
— Не надо драматизировать… Может, тебе показалось? Может, ты принимаешь за кровь какой-то белковый концентрат? — рассудительно заметил всегда уравновешенный Мизгирь, задумчиво глядя на механизмы крепления острых буров. — Так-так-так… Много пазов и сочленений, мало монолита.
Штурман перевел вопросительный взгляд с Мизгиря на Брата Федора. Тот промолвил:
— Мы сейчас находимся где-то на периферии Казантипской зоны. Если точнее, у основания косы Арабатская стрелка, — сообщил специалист по ориентированию. — Поблизости должен быть небольшой населенный пункт — Каменское… Разумеется, некогда населенный.
— Если что, я эти места неплохо знаю, — пробасил Семенов. — Знатные тут каменоломни были прежде. Подземелья, катакомбы… Хорошие места, одним словом.
«Может, мы в одной из катакомб? — предположил Штурман. — Расширенной, укрепленной… Увы, на это похоже. А значит, мы сейчас очень далеко от казантипской цитадели Ордена. Плохи дела».
— Хорошие места для чего? Чтобы выбраться на шашлыки с друзьями? Или чтобы из тебя сделали шашлык? — презрительно сощурился Вырин и обвел выразительным взглядом их механических тюремщиков.
Ближняя к сталкерам стальная махина по-прежнему не шевелилась, точно погруженная в своеобразный технологический транс. Штурману даже показалось, что взгляд механоида устремлен не на них, пленников, а внутрь его механического псевдо-я.
Фред в числе прочих явно захотел высказаться, но напарник Олаф аккуратно наступил ему на ногу, и тот осекся. Эта мизансцена также не укрылась от внимания Штурмана.
Где-то в здешних краях стояла недостроенная Казантипская АЭС. Именно ее облюбовал для своей резиденции Орден. Значит, его бойцы могут знать что-то важное об этих диких механоидах — еще бы, нападают на людей, захватывают в плен, того и гляди потребуют выкуп! — что могло бы пролить свет на причины их нынешнего незавидного положения.
— Дружище Фред, ты хотел что-то сказать? — невинным тоном обратился к стрелку Ордена Юл. — По Кодексу Сталкера, который все мы чтим, в ситуациях вроде нашей каждый опытный бродяга не просто имеет право, а обязан высказать свое мнение. Для пользы дела.
Он оглянулся на безмолвного механоида и, понизив голос, прошептал:
— Только, я тебя умоляю, говори скорей, пока эта образина не перезагрузилась.
На свете есть волшебные слова, которые открывают любые двери.
Дверь к девичьей благосклонности — клятвенное обещание замужества, дверь к сердцу скряги — щедрый денежный посул. Даже ледяное сердце незамужней университетской преподавательницы немецкой грамматики может растопить просьба выйти из аудитории в туалет, произнесенная на ломаном языке хмурых мужиков из группы «Раммштайн»!
Похоже, последняя фраза Штурмана тоже заключала в себе некий волшебный фонетический код. Потому что механоид тотчас вышел из транса!
Стекло его кабины зловеще осветилось багровым пламенем. Ковш угрожающе покачнулся, а из невидимых динамиков раздался хриплый металлический голос:
— Не понимать слово номер девять. Не встречать прежде. Что есть «о-бра-зи-на», жидкий?
Состояние, в которое тут же впал весь отряд Штурмана, за исключением Вырина, лучше всего охарактеризовать понятием «культурный шок».
У Вырина же были свои понятия о культуре, к примеру, общения. Поэтому он вновь воздел указующий перст, измазанный в металлической пыли, и ядовито начал:
— Учти: если ты, образина, немедленно нас не…
Теперь уже настала очередь Штурмана давить ногой на авторитет коллеги. Для верности Юл еще и решительно оттер плечом бесшабашного Вырина, после чего принял командование на себя.
— Образина — это просто оборот, фигура речи, — объяснил он вежливо, но без фанатизма, глядя прямо в светящееся стекло кабины. — Все, что образуется, — образина. Очень почетное и уважительное обращение, между прочим.
Механоид задумчиво повертел ковшом, явно выражая сомнение в словах Штурмана. После чего издал на удивление писклявый сигнал, и к нему на подмогу тотчас явился его гусеничный товарищ, охранявший вход.
У Семенова при виде открывшегося было дверного проема тотчас масляно блеснули глаза.
Увы! С двух сторон выползли бетонные плиты и перекрыли его наглухо.
Конструкция направляющих, по которым они перемещались, пленникам была не видна. Но Штурман подозревал наличие желобчатых направляющих, наполненных гелем из «странной» материи, состоящей из трехсортных кварков. Такой гель, как известно, сводит трение практически к нулю. А с другой стороны, при помощи электрического тока в нем можно возбуждать механические колебания. Которые и позволяют перемещать предметы без посторонних приводов, практически беззвучно.
Тем временем экскаватор приступил к форменному допросу:
— Нужна энергия. Много энергии. У тебя быть энергия, жидкий?
— Нет, — покачал головой Штурман. — Только для собственного корпуса. Но тебе ее не хватит, — поспешно прибавил он.
