раненого и развернулись навстречу въезжавшему по сходням Гавриле Олексичу. Один или два угрожающе размахивали копьями перед конем, а третий поддел сходни крепким древком копья и свернул их в сторону. И едва-едва не въехавший в шнеку русский всадник вместе с массивными сходнями всей тяжестью рухнул в реку, подняв фонтаны брызг.
Об этом в летописи мы находим едва ли не самый живописный рассказ. Гаврила Олексич, «наскочив на шнеку и виде королевича мчаща под руку. И изъеха на коне по доске до самого корабля. И свергоша его с конем с доски в море. Божею волею от тех изыде неврежден…».
Шведы тут же крикнули гребцам — те уперлись в длинные весла, что было сил, и шнека стала медленно отваливать от берега. С нее хорошо было видно, как выбирается из воды русский всадник.
Тяжелое падение обошлось для Гаврилы Олексина благополучно, он остался цел и невредим, только вымок до нитки. Но даже меча из рук не выпустил, не утопил! Поэтому, когда конь вскочил на ноги в неглубокой воде, Гаврила Олексич уже был готов к продолжению схватки. Но до шнеки, быстро отходившей от берега, было уже, разумеется, не достать, а плыть за ней бессмысленно: легко стать добычей шведских копий. Одно из них и так просвистело рядом, чиркнуло по камню на берегу и упало, задребезжав.
И Гаврила Олексич развернул коня в сторону круто подымавшегося берега, где по-прежнему кипели очаги больших и малых схваток. Самый большой клубок битвы ворочался возле златоверхого шатра. Боярин увидел, как там мелькнул на мгновение плащ Александра, и ринулся в гущу сражения.
У шатра противостоял русским отборный отряд, возглавляемый опытным шведским воеводой, летопись именует его Спиридоном. Именно он, верно оценив обстановку, вовремя поспел на помощь королевичу и сумел, остановив русских, спасти его, хотя и не уберег от раны.
Гаврила Олексич атаковал шведов со стороны берега. К нему быстро примкнули несколько десятков сражавшихся здесь же бойцов. Теперь в ядро сбившегося в паническую кучу шведского войска врезались два мощных клина. На острие одного бился Александр, а на острие другого Гаврила Олексич.
Летописный рассказ о Невской битве записан со слов ее участников, что специально отметил составлявший летопись инок: «Си же вся слышах от господина своего Александра и от иных, иже в то время обретошася в той сечи». Схватки, возникавшие в ходе сражения, носили яростный характер, и даже сквозь предельно скупые рассказы о них проступает напряжение битвы, упорство и воинское умение, бесстрашие и удаль.
Рядом с Александром сражался, не отступая от любимого князя, верный слуга Яков Полочанин. Он служил у князя ловчим и был опытнейшим охотником, изъездившим многие русские края. Не раз один на один сходился и с диким вепрем, и с могучим зубром, и с мощным медведем. И воин был отменный, поэтому князь всегда держал его рядом с собой. Вот и теперь меч Якова молнией сверкал то справа, то слева от князя, оберегая его от коварных нападений со спины. Когда возникла в битве минутная передышка, князь похвалил Якова за воинское умение. Летописец специально отметил эту высокую для воина честь: «…мужествовал много — и похвалил его князь».
Недалеко от Александра бился и новгородец Сбыслав Якунович. Его сила и храбрость многих в Новгороде дивили. И в этой битве показал он себя бесстрашным бойцом. Ни копья, ни меча у Сбыслава не было. В крепкой руке его сверкал мощный боевой топор, им и рубился он направо-налево, круша наседавших врагов. Трещали и разламывались щиты от мощных ударов, раскалывались боевые шлемы, падали на землю выбитые из рук мечи…
Сквозь скупую летописную строку проступает яркий характер этого воина: «Си такоже наехав многажды, бияшеся единым топором, не имея страха в сердце. И паде неколико от руки его, и подивишася силы его и храбрости».
Этот краткий рассказ о Сбыславе, сыне новгородского тысяцкого Якуна, обнаруживает еще одну важную деталь примененной Александром тактики. Для того чтобы измотать противника постоянным давлением, в бой непрерывно вступали новые отряды русских воинов, а уставшие отходили в тыл сражения на краткий отдых. Об этом ясно свидетельствует летописная фраза о Сбыславе — «си такоже наехав многажды», говорящая о том, что он неоднократно вступал в сражение, «наезжал» в гущу битвы после коротких передышек.
Столь же яростно сражался и княжеский боевой слуга Ратмир. Он бился пешим, многих врагов поразил его острый меч. Но и сам Ратмир не уберегся, получил несколько ран. В стремнине битвы его отнесло от головной княжеской группы. Окруженный врагами, уже истекая кровью, Ратмир сражался до последнего — пока роковой удар шведского меча не свалил его замертво.
И об этом герое сохранился и дошел до нас скупой летописный рассказ: «Сии бился пеш, и оступиша его мнози. И одному же пакы от многих ран падшю, и тако скончался».
«Четвертый же новогородец именем Миша. Сии пеш с дружиною своею наскочи, погуби три корабли…»
О Мише-новгородце, родоначальнике одной из могущественных посадничьих династий — Мишиничей, в летописи сказано короче всего. Но то, что было осуществлено пешей дружиной под его командованием, составляло вторую важнейшую часть задуманного Александром плана битвы. От ее успешного осуществления в решающей степени зависел общий исход сражения. Ударив со своим отрядом вдоль берега, Миша-новгородец сумел воспрепятствовать тому, чтобы в сражение включилась та часть шведов, что находилась на судах. Этот отсекающий удар во многом предопределил исход сражения. Войско шведов не только не смогло построиться хотя бы в подобие боевого порядка, но даже просто собраться в круг для обороны. Битва, продолжавшаяся несколько часов, распалась на ряд больших и малых схваток. Часть кораблей, видимо, сумела отчалить, то есть бежать с поля боя, и в бессилии наблюдать с реки за ходом сражения. Три корабля были погублены дружинниками Миши тут же у берега. Многие рыцари оказались сброшенными в воду — и в полноводную Неву, и в маленькую Ижору. Те, кто сумел перебраться на другой берег Ижоры, в безопасности не оказались, так как в прибрежном лесу действовал небольшой, но активный и сильный отряд ижоры, посланный туда Пелгусием.
Битва продолжалась.
Положение шведов становилось критическим. Раненый королевич покинул войско, его шнека уже была далеко на Неве. Шведская армия была расчленена внезапным нападением на несколько больших и малых частей, которые новгородцы крушили, прижимая к берегу поодиночке.
Паника охватывала шведов. А тут еще рухнул вдруг златоверхий шатер ярла! Это молодой новгородец Сава, разметав шведов, ворвался в него и в несколько ударов подрубил шатерный столп. Падение шведского шатра
