вокруг еще спал. Редкие прохожие туристы тянулись вереницей по узкому тротуару в сторону моря. Где-то галдели дети. Из проехавшего автомобиля донеслись обрывки кавказской песни про черные глаза – неувядающий хит южного побережья.
Выхин не выбрался бы в такую рань из квартиры, если бы не сломавшийся кондиционер. Ночью тот стал гнать морозный воздух, опустив температуру до плюс двенадцати градусов. Проснувшись около трех часов, Выхин понял, что у него подмерзли кончик носа и оголенные ноги. Спросонья он стал искать спящую Аллу – она уснула рядом, после долгого (и, признаться, нудного) разговора о своей волонтерской деятельности. Кажется, они вырубились одновременно, позабыв обо всех полутонах и намеках. Но сейчас Аллы не было. Скорее всего, она ушла к себе.
Пришлось закутаться плотнее в одеяло, с головой.
В полчетвертого стало уже светло, замерзающий Выхин так и не смог толком уснуть, а потому выбрался из крепости одеял и стульев и вырубил кондиционер к чертям. Попытался уснуть снова, но через час квартира наполнилась жаром, будто кто-то старательно подбрасывал в невидимую топку свежие дрова. В этой духоте не спалось совсем. Запах Аллы проник всюду – это был запах настоящего, реального мира, и он нервировал.
Тогда Выхин, усевшись в палатке, вытряхнул на пол содержимое пакета с сокровищами и снова стал разглядывать рисунки в старой тетрадке.
Он вспомнил, как рисовал Маро. Ручка в руке дрожала в такт трясущемуся свету фонарика. В лесной пещере духота была такая же, как сейчас в квартире, пахло плесенью и влагой, паста ручки в некоторых местах расползалась по клеточкам, будто это были стремительно разрастающиеся нервные волокна.
Маро была изображена противной бесформенной девочкой, слишком жирной, чтобы целиком поместиться на листе бумаги. Выхин вспомнил, как пририсовал сразу три подбородка, а в складках упрятал хлебные крошки, вытекающий жир, кусочки чипсов. Маро капризно кричала, раскрыв рот с редкими зубами. Рот был забит недоеденным гамбургером. Особый шарм – куда же без него – придавали рваное платье невесты и фата, крепко прибитая к лысому черепу кривыми гвоздями. Невесте Капустина положено быть с гвоздями. Шляпки торчали в разные стороны и издалека походили на могильные кресты.
Тили-тили-тесто.
Маро Выхин ненавидел больше всех. Она была слишком агрессивной и постоянно пряталась за спинами брата и жениха. А еще девчонок Выхин не бил, хотя конкретно Маро очень хотел бы ударить хоть раз. Поэтому, наверное, в процессе рисования жирной невесты он испытывал особое удовольствие. Вдохновение в тот день било через край. Словно неведомая муза двигала его рукой, отмечая детали, которые даже спустя много лет гармонировали с общим мерзким образом юной Маро.
Он вспомнил, как ненавидел. Острое чувство, которое имеет свойство возрождаться с новой силой, будто не уходило никогда. Даже повзрослевшая, красивая, добрая Маро из кафе не могла затмить образ из прошлого. Люди не меняются. Почти наверняка в глубине души она осталась той самой противной девчонкой.
Потому Выхин не смог вырвать лист из тетради, как сделал это с рисунком Аллы.
Когда в квартире стало невыносимо душно, он сбежал на улицу.
Забравшись под козырек остановки, щурясь, разглядывал голубое небо без облаков и гадал, сколько же градусов набежит этим летним днем и можно ли будет спрятаться от жары на кладбище? Его окликнули:
– Здрасьте!
К остановке подошла Ленка, дерзкая девчонка. Она была одета так, будто собиралась весь день провести на пляже: слишком короткие шорты, слишком короткая и легкая футболка, на голове панамка, из-под которой торчали в стороны хвостики светлых волос, на ногах шлёпки, а в руке бесформенная тряпичная сумка.
– Что-то вы неважно выглядите. – Ленка тоже встала под козырьком, который создавал какую-никакую, а все же тень. – Нос надо мазать сметаной, знаете? Иначе облупится к вечеру и будет болеть. Жара вам определенно не идет.
– К ней надо привыкнуть, – сказал Выхин.
– Точно. Не все привыкают. А вы на кладбище?
– Откуда знаешь?
– Гвоздики, Ватсон. Или у вас романтическое свидание с кем-то, кто любит получать по два букета гвоздик? – Ленка звонко рассмеялась, и смех этот вырвал из прошлого Элку с ее милой улыбкой – очень похожей, кстати – и таким же простодушным обаянием. – Хотите, съезжу с вами?
– Зачем?
– Во-первых, вы не местный, можете заблудиться. Во-вторых, мне вас даже немного жалко. Огромный мужик с обгорелым лицом, с цветочками этими, встали не на ту остановку, вам через дорогу надо в другую сторону. Пойдемте, ну.
Она легко перебежала через пустынную дорогу к остановке напротив и поманила Выхина пальцем. Выхин осмотрелся, почему-то отметив, что людей вокруг нет. Редкие туристы сворачивали к морю раньше, на узкие извилистые тротуары, прячущиеся в тени кипарисов и тополей. Магазинчики заканчивались там же, и дорога здесь была не центральная, так, двухполосное недоразумение.
– Не переживайте! – крикнула Ленка, – Не съем! Считайте, что мне с утра нечего делать, вот я и решила помочь соседу. Люблю, знаете ли, общаться с незнакомцами.
– Ты меня действительно не знаешь. – Он перешел через дорогу, спрятался от солнца под козырек.
– Вот и неправда. Мама о вас столько всего рассказывала, что с ума сойти можно. Как будто вы и не уезжали никогда.
Выхину стало интересно.
– И что же она рассказывала?
– Разное, – шевельнула плечом Ленка. – В основном о том, какой вы были классный парень. Постоянно вспоминает тот год, когда пропал ее брат, а потом еще и вы уехали. Навалилось разное.
– Я лечился. Думал, что вернусь, но не вышло.
– Да, об этом мама тоже болтала. Вы ей писали письма. Около года, да? Потом перестали. Наверное, когда решили, что больше сюда не приедете. Что вам здесь делать, в этой дыре?
Она характерно обвела рукой пыльный тротуар, редкие рыжие кусты вдоль обочины, дальний перекресток.
– Почти год в больнице провел. Нервный срыв из-за всего… что происходило тут. Сейчас есть модное словечко – буллинг. Раньше называли просто травлей. Мама об этом рассказывала?
– Что-то рассказывала, да. Вы враждовали с ее братом. Ему не нравилось, что вы ухаживаете за мамой. А вы, такой огромный и грозный, избили его несколько раз.
Выхин криво ухмыльнулся.
– А Капустин и его компания выслеживали меня в лесу с хоккейными клюшками… Швыряли в спину шарики с краской. Как-то подкараулили у магазина и стали закидывать камнями. Знаешь, серьезно так закидывали, целились в голову, подбирали большие булыжники. Чтобы до крови. Я еле ноги унес тогда.
– Пацанская вражда. У нас то же самое было в школе. Подростки всегда найдут способ зацепить друг друга.
– Но об этом твоя мама не рассказывала. Я ее понимаю в каком-то
