Мне бы хотелось, конечно, чтобы моя дочь меня поняла в том высказанном немногом из многого невысказанного.
Поздравляю с днем рождения, крепко целую.
Отец.
В.Т. Шаламов — М.И. Гудзь
Озерки, 18 мая 1954 г.
Машенька, дорогая, спасибо тебе за письмо, такое интересное и нужное для меня, за такой подробный пересказ беседы твоей с Борисом Леонидовичем. Мне просто хотелось бы раньше с ним повидаться, потому что разговоры с ним, собственно говоря, еще не начаты, а сроки мои коротки. Квартирные дела не дают возможности начать работу над рассказами, хотя несколько таких рассказов уже сложились в голове, — но тут ведь надо ходить, бормотать, записывать и вновь бросать. Формально они ничего нового представлять не будут, как ничего нового нет в форме стихов моих, и не технические задачи я себе в них ставлю. Завидую тебе, что побывала ты на выставке портрета. Озерки в смысле общекультурных дел далеко позади даже какой-нибудь Кюбюмы, не говоря уже об Адыгалахе и Левом береге.
Искусство, мне кажется, опорочивается кунштюками, «штучкой» какой-либо, вывертом. Все должно быть просто и ясно и «в иносказании». И никаких формальных трюков не надо, чтобы двигать искусство вперед. Наоборот, в трюках — дискредитация искусства как душевной силы, как единственного вида бессмертия.
Теперь о домашнем. Ты пишешь, что последнее свидание оставило какую-то грустную пустоту. Очень жалею об этом. У меня не осталось подобных впечатлений и потому уверен, что ничего не произошло, что могло бы дать повод к таким настроениям. Просто это какой твой личный, перед самой собой воздвигаемый барьер, который зовется интеллигентщиной и вовсе не является имманентным интеллигентности. Твои сомнения насчет Кирилла, разговор, который начался и был внезапно разорван по какой-то бытовой случайности — я не разделяю вовсе. Я тоже склонен думать, как и Кирилл, что ты преувеличиваешь. Притом, никогда из детей не бывает, мне кажется, того, что из них хотели бы сделать родители, даже и не так требовательные, как ты. Это все-таки другое, чем собственная жизнь и в некоторой степени и смысле чужое. Я жену ставил выше матери и странно бы было, если Кирилла тянуло бы больше к тебе, чем к Светлане. Это влечение достойно уважения, тем более что уж года три они живут вместе. Стало быть, уже исполнились сроки сближения, сроки притирки характеров, внутреннего понимания друг друга.
Дальше, ты пишешь совершенную чушь, оскорбительную и для меня, а не только для тех, кто тебя непосредственно окружает. Ты пишешь: «Зажилась я. Существование не оправдываю, пользы не приношу» и т. д. Экая чушь, право. Мне стыдно читать, а уж почему тебе не стыдно было писать такое — я не знаю. Способность к объективным оценкам мне казалось не утеряна тобой, а в этой области ты нагородила такой чепухи, что даже говорить не стоит серьезно. Я хотел бы тебя видеть такой, как привык представлять всегда: деятельно-доброй, умеющей хорошо видеть плохое и мелкое со всей своей душевной прямотой и в этих качествах нужной, необходимой людям, по крайней мере, близким. Твое письмо обидело меня, потому что я не хочу, не хочу, чтобы люди, которых я уважаю и люблю, были в таком настроении.
Крепко целую. 22-го я приеду и мы поговорим.
Привет Зосе, Кириллу, Н.А. Кастальской и Л.М. Бродской, адрес которой ты мне так и не написала.
В.Т. Шаламов — М.И. Гудзь
Туркмен — 13-111-55 г.
Милая Маша.
Письмо твое получил вчера и очень тебя благодарю за все сердечное, что высказано в словах, пожеланиях и поступках, что же касается стихов, то похвалы (незаслуженные) вызваны тем, что качество настоящих стихов ныне растворено в вещах, чуждых поэзии, утеряно и поэтому даже скромные попытки вернуть стихам их подлинность вызывают у людей почитающих или, вернее, чувствующих стихи — неумеренные похвалы.
Передай мой горячий привет твоим знакомым, скажи, что я очень жалею, что не могу приехать в Москву для личной встречи. О всевозможных проектах: я благодарю очень и очень за сочувствие и заботы, но предложением этим сейчас воспользоваться не могу (хотя, конечно, никакие должности меня не смущают, если уж Мейерхольд, единственный художник нашего театра, имевший все признаки гения, мог умереть счетоводом где-то в деревне,[36] то мне сам Бог велел.
М.И. Гудзь — В.Т. Шаламову
25. XII-55
Дорогой Варлам,
от Бориса Леонидовича принесли для тебя последние две книги «Доктора Живаго» для «быстрого прочтения перед дальнейшей перепечаткой» (до начата января) и письмо. Где ты хочешь, чтобы роман был в момент твоего приезда? Я могу его отвезти к Галине, а могу и у себя оставить. Если успеешь, напиши. Володя Гинце просил тебе передать привет. Сегодня он хочет поехать со мной к Галине.
Целую тебя.
Маша.
М.И. Гудзь — В.Т. Шаламову
26. XII.55
Был звонок от Бориса Леонидовича. Он хотел узнать, дошла ли в целости его посылка. Я ему сказала, что я распечатала и прочла его роман, потрясена, вся в впечатлении. Он: «Дорогая, как Вы меня обрадовали. Я так одинок в этом. Всегда так делайте. Мой разбег, взятый для того только, чтобы спросить о доставке пакета, разбился обо все, вами сказанное. Давайте, давайте читать всем по Вашему усмотрению».
Сейчас у меня роман читает Наташка. Борис Леонидович позвонил Варваре Павловне, чтобы она к субботе прочла его.
А Галина сказала, что ты в субботу приедешь ко мне, так что первая часть этого письма отпадает.
Целую тебя, мой дорогой.
Твоя Маша.
Г.И. Гудзь — В.Т. Шаламову
16. III.55.
Москва
Дорогой Варлам!
Очень меня порадовало твое письмо из Ленинграда. Такая неожиданная и приятная отдушина в твоем рабочем бытие.
А мы в день получения этого твоего письма проводили вечер с Машей и Кириллом в чтении твоих стихов. Получился очень приятный вечер, и стихи понравились. Кирилл у нас чуть не умер: у него сделался нарыв в горле и он чуть не задохнулся, но в последнюю, казалось в самую критическую, минуту его вдруг вырвало и все выскочило.
Сегодня день рождения нашей мамы. Сообщаю тебе об этом, потому что мысленно всегда с тобой отмечаю этот день.
Целую Г.
Г.И. Гудзь — В.Т. Шаламову
5. VI.55
Москва
Письмо мое, Варламка, пишется в необычных условиях: я у Аллки, ночь, и я дежурю около ее умирающей матери. Аллка с братом с 3-х часов прошлой ночи на ногах и совсем обессилили. Обидно наблюдать, в какое беспомощное состояние человек впадает в конце жизни. И зачем так устроено, что после всяческого развития, совершенства и процветания наступает такой упадок и разрушение. А с другой стороны, если человек умирает, не дойдя до такого состояния, то тоже жалко и говорят тогда, что умер человек безвременно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
