– Чтобы получить ответ на вполне конкретный вопрос. И вполне определенный ответ. Не какой-то жалкий вопль о помощи из сточной канавы. Нет.
Словом, когда несколько минут спустя наши сыщики разошлись, скорого их возвращения уже не ждали. В понедельник к полудню Фред с Орри уже будут выполнять какое-либо поручение агентства Баскома или ему подобного; как, впрочем, и Сол, если сочтет нужным.
Что касается меня, то мое поручение ждать не могло, во всяком случае, я откладывать его в долгий ящик не собирался. Словом, я позвонил миссис Оделл, которая не имела привычки уезжать из Нью-Йорка по уик-эндам, и спросил, могу ли я прийти к ней в пять часов, поскольку раньше она наверняка сидела бы перед телевизором, а мне не улыбалось делить ее внимание с Клеоном Джонсом или Томом Сивером.
Вульф удалился на кухню. Оставаясь по воскресеньям без Фрица, он обычно готовит на обед что-нибудь простенькое вроде «яиц о-бер-нуар» и винегрета из свеклы с кресс-салатом, но на сей раз он побаловал нас запеченной в кастрюлечке икрой сельди с анчоусовым маслом, петрушкой, кервелем, луком-шалотом, майораном, черным перцем, сливками, лавровым листом, репчатым луком и сливочным маслом. Процесс приготовления такого блюда требует беспрерывных дегустаций, а по этой части он мастак. Я прогулялся на кухню, поставил его в известность, что миссис Оделл ждет меня к пяти, удостоился сдержанного кивка и поднялся по лестнице в свою комнату.
Покончив с бритьем, умыванием и переодеванием, я спустился на кухню, уплел свою часть запеченной икры, вернулся к себе и набросал одно объявление. Когда в половине пятого я спустился, в кармане у меня рядом с чеком покоился третий вариант упомянутого объявления. Вульф ковырялся наверху с орхидеями, и я звякнул ему по внутреннему телефону, чтобы поставить в известность о своем уходе.
Поскольку в воскресенье днем свободных мест для стоянки машины везде сколько душе угодно, я прогулялся в гараж, вывел «герои», проехал до Тридцать четвертой улицы и свернул на Парк-авеню. Трудно поверить, но и поездка по Манхэттену может доставить удовольствие – с двух часов ночи до восьми утра да плюс еще парочка часов по воскресеньям. У тротуара на Шестьдесят третьей улице, между Пятой авеню и Мэдисон-авеню, зияла щель размером с пятицентовую монету, в которую я и втиснул «герон». Встретивший меня при входе в вестибюль каменного особняка цербер был не тот, что в прошлый раз; этот оказался гораздо учтивее своего собрата и даже поблагодарил меня, возвращая мне мою лицензию частного сыщика.
Миссис Оделл встретила меня в своей роскошной гостиной, сидя на огромном диване, на котором были беспорядочно разбросаны листы воскресной «Тайме». Телевизор был выключен – немудрено, ведь игра уже закончилась.
Когда я приблизился, она сказала:
– Надеюсь, вы пожаловали не с пустыми руками. По телефону вы говорили на редкость скупо.
– Как-то раз мы излишне разболтались, а телефон, как оказалось, прослушивали. С тех пор мы ведем себя осторожнее. Не думаю, чтобы нас подслушивали и сейчас, но береженого Бог бережет. Однако я, отвлекся. Нет, я пожаловал не с пустыми руками. – Я вытащил из кармана чек. – Мне казалось, что лучше принести его самому, чем отослать по почте.
Вдова взяла чек, насупилась, потом мрачно посмотрела на меня.
– Это что еще за выдумки?
– Мистер Вульф выходит из игры. Хорошенькая игра – ведь он потратил уже больше трех тысяч долларов. Три тысячи за двенадцать дней, а мы еще даже не напали на след. Вульф вбил себе в голову, что, признав свое поражение, он проявит тем самым силу характера. Мне это непонятно, но ведь я в отличие от него не гений.
Признаться, она меня поразила. Если до сих пор у меня не было причин предполагать, что мыслительный процесс в глубине ее мозга отличается от среднего уровня, то на сей раз она успела сделать вывод еще прежде, чем я закончил.
– Сколько ему заплатил Браунинг? – спросила она с пылающими глазами.
– Ого! – Я развернул стул и уселся на него лицом к ней. – Впрочем, вполне естественно. Я бы мог, конечно, разглагольствовать часов пять, убеждая вас, что Вульф никогда не обманет клиента из-за своего непомерного самоуважения, но мне кажется, что есть и более быстрый способ. Я сказал вам по телефону про троих людей, которые нам помогают. Сегодня утром они как раз сидели у нас, когда Вульф заявил, что баста, мол, он выходит из игры. Когда он приказал мне выписать чек, чтобы вернуть задаток, Сол Пензер взамен предложил поместить объявление в «Тайме» с обещанием выплатить эти деньги тому, кто предоставит убедительные улики против убийцы, но мистер Вульф заартачился и заявил, что ему не пристало взывать о помощи из сточной канавы. И это еще…
– Еще бы! Что еще ему оставалось!
– Прошу вас, не перебивайте – я только начал. Итак, я выписал чек, Вульф подписал его, и я позвонил вам. Мне кажется, я могу доказать вам, что Вульф вас не предал. Думаю, что смогу убедить его разорвать чек и продолжать расследование, если вы мне поможете. Могу я воспользоваться вашей пишущей машинкой?
– Зачем? Я вам не верю.
– Поверите. Придется поверить.
Я встал и перешел к письменному столу, на котором стояла пишущая машинка. Усевшись, я осведомился, где взять бумагу, и миссис Оделл ответила:
– В верхнем ящике, но вы меня не надуете.
– Погодите минутку, – посулил я, вставляя два листа бумаги с копиркой.
Вдова ждать не пожелала. Не успел я достать из кармана проект объявления и разложить перед собой, как она отбросила в сторону «Таймс», вскочила, подошла ко мне и, остановившись за моей спиной, стала наблюдать, как я печатаю. Я не торопился, чтобы не наделать ошибок. Закончив, я извлек из машинки бумагу и сказал:
– Мне пришлось напечатать это у вас, потому что Вульф мог бы узнать нашу машинку, а нужно, чтобы это исходило от вас.
Протянув ей первый экземпляр, я пробежал глазами второй:
«У НИРО ВУЛЬФА ЕСТЬ 50 000 ДОЛЛАРОВ наличными, которые дала ему я. Он уплатит их от моего имени человеку или нескольким людям, которые представят ему убедительные доказательства, уличающие мужчину или женщину, подложившую бомбу в стол Эймори Браунинга во вторник, 20 мая, в результате чего погиб мой муж. Эти сведения должны быть представлены непосредственно самому Ниро Вульфу, который воспользуется ими от моего имени.
Передача сведений происходит на следующих условиях:
1. Решение о достоверности и важности предоставленных сведений принимает только сам Ниро Вульф, и его решение считается окончательным.
2. Общая сумма вознаграждения составит 50 тысяч долларов. Если сведения будут получены от нескольких людей, вопрос о важности сведений и о распределении вознаграждения будет решать только сам Ниро Вульф.
3. Любой человек, который свяжется с Ниро Вульфом или с его помощником по поводу этого объявления, автоматически соглашается на данные условия».
– Внизу должна быть ваша фамилия с инициалами, а также подпись: миссис Питер Д. Оделл. Точь-в-точь как на подписанном вами чеке. Теперь послушайте. Разумеется, он сразу смекнет, что это моих рук дело, – именно поэтому я и напечатал это здесь у вас. Идея должна принадлежать вам; вы предложили это сделать сразу после того, как я рассказал вам, как прореагировал Вульф на предложение Сола Пензера. Возможно, Вульф сам позвонит вам. Если это случится, вы должны ответить, как надо. Вопрос встанет так: и что тогда? Я думаю, что наш план сработает. Десять против одного, что найдется некто, который клюнет на эту приманку, а ведь пятьдесят кусков для наживки это совсем недурно.
Я встал.
– Одно объявление я помещу в «Таймс», а второе – в «Газетт».
– А вы ловкий малый, – задумчиво протянула она.
– Стараюсь. Ведь остальные крысы уже сбежали.
– Что?
– С тонущего корабля, – пояснил я. Миссис Оделл уселась за стол и взяла ручку.
– И все-таки вы меня не убедили, – сказала она. – Все это может быть разыграно. Потом вы позвоните и скажете, что ничего не вышло.
– Если так случится, то только потому, что Вульф упрям, как целое стадо ослов. Если он позвонит, то дальнейший ход событий будет зависеть от вас.
– Тогда у меня тоже есть предложение. Давайте изменим сумму. Такие числа, как пятьдесят или сто тысяч, не врезаются в память. Давайте сделаем что-нибудь промежуточное – шестьдесят пять или восемьдесят пять.
– Вы правы. Совершенно правы. Сделайте шестьдесят пять. Перечеркните пятьдесят.
Она сперва попробовала ручку на блокноте. Я и сам всегда так делаю.
Глава 13
Замысел сработал.
По дороге в гараж я пытался обмозговать положение. За все годы службы у Ниро Вульфа я нахально врал ему в глаза десять тысяч раз. Если вы тоже предпочитаете что-нибудь промежуточное, то пусть будет – восемь тысяч триста девяносто два раза. Врал я либо по личным вопросам, до которых ему не было дела, либо по деловым, когда это никому не вредило, а помочь могло, но побивать мировой рекорд по лжи я не собирался и решил поэтому предпринять обходной маневр.
