я готов с Маратиком схлестнуться, — он предвкушающе улыбнулся.
— Но? — я чувствовала, что есть нюансы.
— Это может быть долго и травмирующе для Егора. Суды могут длиться месяцы и даже годы, и если первый будет не в нашу пользу, то Мантуров может забрать ребенка и не отдавать до апелляции, которую с ходу можем и не выиграть. Загитов хорош. Я умею здраво оценивать противника.
— Что бы ты посоветовал в моем случае? Если я решу согласиться на этот фарс, мы можем прописать в него основные положения и условия, которые нельзя нарушать? Обезопасить меня?
— Какие именно?
— Первый и обязательный: фиктивный брак, — я замялась, стыдясь обсуждать такие вещи. — Чтобы не требовал исполнения супружеского долга. Тимур может и не захотеть, но я должна быть уверенной…
Дима оставался деловитым и собранным. Никаких насмешливых взглядов или шутливых замечаний. Профессионал своего дела.
— Давай сейчас пропишем основные пункты, и я подготовлю документ. Пусть его адвокат ознакомится.
— Дим, сколько я должна за помощь? Неудобно просто так…
— Меня Алена убьет, если возьму деньги, — Дима включил ноутбук и на меня посмотрел. — Ну, поехали…
Вернулась домой в двенадцатом часу. У меня при себе был типовой договор, пока только для ознакомления. Тимур сказал, что согласен на все мои условия, посмотрим.
— Тимур здесь? — нахмурилась, увидев его машину. А если папа… Мантурова мне не жаль, а вот отца! Я поспешила во двор на приглушенные суровые голоса. — Папа! — крикнула, увидев его с ружьем, а Тимура на другом конце двора с разбитой губой и железной банкой в руках, по которой так любил стрелять отец.
Где мама вообще?! А Егор?! Папа говорил, что убьет моего бывшего, если тот явится, но нельзя же так…
Глава 12
Тимур
Тесть у меня мужик суровый, поэтому совершенно не удивляет прилетевший в морду кулак. Челюсть клацнула, губы обожгло болью, рот кровью наполнился. Я смачно сплюнул в сторону насыпи щебня.
— Двор заливать будете? — кивнул на дробленную породу.
— Я тебя предупреждал, зять, — спокойно напомнил Виталий Андреевич.
Предупреждал. Он мне позвонил единожды. Через неделю после развода с Ангелиной. Сказал, что если еще раз увидит — пристрелит, как бешеного пса.
— Виталий Андреевич, я помню. Но даже у осужденного на смерть есть право на последнее слово.
— Валяй, — принялся разминать шею. Драться с отцом жены — не самое удачное решение, чтобы с ней помириться, но и грушей для битья быть не могу. Не привык. Я не то что вторую щеку не подставлял, я предупреждал удар и начинал первым. Нет, не задира, но агрессию в свою сторону ощущал безошибочно и нападал, опережая соперника.
— Я ошибся, Виталий Андреевич. Обидел вашу дочь. Сына бросил. Я приехал, чтобы вернуть свою семью.
Да, ехал в Сочи за разводом. Не собирался встречаться с мальчиком. Боялся увидеть его больным, умственно отсталым, страдающим от неполноценности ребенком. Наш мир слишком жесток к тем, кто отличался от нормы. Да, я собирался поступить малодушно и трусливо, как сделал однажды, когда развелся с беременной женой. Но хотя бы честно. Я не был готов к испытаниям инвалидностью. Но сейчас хотел стать папой Егору. К отцовству я давно стремился. Я искренне желал, чтобы у нас с Гелей были дети.
— Все сказал? — почесал затылок тесть. Я осторожно кивнул. Он нырнул в гараж и вышел с… ружьем. Отлично ты зашел, Тимур Викторович, иронизировал относительно себя. — Держи, — бросил мне жестяную банку из-под тушенки и скомандовал идти на задний двор. Я был спокоен, хотя ситуация могла оказаться патовой: три года прошло, и я не мог дать руку на отсечение, что тесть не слетел с катушек. Возможно, через минуту мои мозги украсят роскошные розовые клумбы тещи. Хорошо, кстати, цветут.
Я поднял банку над головой, максимально пряча пальцы. Смотрел прямо и твердо.
— Папа! — выстрел совпал с испуганным возгласом. Банка отлетела под натиском пули, моя голова не превратилась в месиво, а Ангелина выглядела ошарашенно взволнованной. Красивая. Женщиной стала.
— Папочка, ты что? — его обняла. — Не нужно из-за этого…
Я-то думал, что за меня испугалась. Но я всего лишь «этот».
— Повезло тебе, Тимурчик, что не ссыкун. Но смотри, — погрозил пальцем, — еще раз и отстрелю яй… — на дочку взглянул: видимо, выругаться хотел, но передумал. — В общем, евнухом станешь.
— Пап, иди в дом, — мягко погладила его по плечу. — Мама с Егором сейчас прибегут на шум. Не нужно им видеть.
Тесть осмотрел нас, рукой махнул и велел кричать, если что. Ружье-то при нем.
— Уходи! — бросила, круто развернувшись. — Зачем ты пришел ко мне домой! Тебя звали?! — ругалась, но не на повышенных.
— Ты решила?
— Решила.
— И?
— Давай не сейчас, — постоянно бросала взгляд на дом. Боялась чего-то. — Давай встретимся…
— Пообедаем у меня в отеле. Нам нужно приватно поговорить.
— Хорошо, — согласилась рассеянно. — Уходи…
Я услышал детский смех и замер. К нам бежал Егор. Сын.
— Мамя, а ты де ыла? — проглатывал звуки и буквы, но понять можно.
— К тете Алене ездила. По делам… — и мне одними губами: уходи. Но я хотел видеть сына! Познакомиться желал!
— А пасивец тут, — сын повернулся и бросил на меня подозрительно грозный взгляд и губу смешно отклячил. Я сдержал улыбку. Смешной мальчуган.
— Я не паршивец, — произнес примирительно. — Я твой…
— Пожалуйста, уйди сейчас! — прервала Ангелина. — Потом… Дай время.
Мы мерились взглядами с минуту. Егор занервничал в тон матери. Я послушно кивнул. Да, Ангелина сейчас в силе. Думаю, и сама не осознает, насколько я в ее власти. Она не просто жена и красивая женщина, она родила мне сына. Я только сейчас осознал это: видя их вместе, рядом. Я ведь вообще об этом не думал: что где-то живет моя плоть и кровь. Ангелина должна была ткнуть меня в мой поступок и грех. Тогда мы не потеряли бы столько времени. Я бы очнулся раньше! Зачем молчала!
— В моем отеле. В два, — напомнил я. — Буду ждать. Пока, — попытался смягчить голос, привыкший
