- С каких пор тебя так интересует еда? – пошутила Диана, глядя на мою работу. Она разбила яйцо на пустую сковороду.
- Томохиро готовит, - сказала я. И я не хотела отставать, но говорить об этом было стыдно.
- А ты серьезно настроена?
- Не знаю, - я пожала плечами. Я все еще не могла спокойно говорить с ней об этом, но пыталась быть честной. Я и без этого многое не могла ей рассказать – о Ками, о якудза и о чернилах – потому нужно было делиться хоть чем-то.
Чернила.
- Диана, - резко сказала я.
Она посмотрела на меня, заметив тревогу в моем голосе.
- Что-то не так?
Спокойнее, Кэти. Нужно звучать не так подозрительно.
- Все хорошо, - сказала я, поставив тарелку на стол и отодвинув стул. Я взяла бутылку с кетчупом и начал писать кандзи на омурайсе. Тренироваться ведь можно и так?
Диана взяла свой омлет и села напротив меня, взяв бутылку с кетчупом и нарисовав смайлик.
- Мы сейчас проходим на биологии, - сказала я, чувствуя себя виноватой, что снова вру ей, - как еда влияет на тело человека.
- А, тема про питание, - она зачерпнула омлет ложкой, и из дыры поднимался пар от риса.
- Типа того, - сказала я. – Как, например, то, что во время беременности нельзя есть мягкие сыры.
- Ммм… угу…
- И, - я проткнула омурайс ложкой, - мне стало интересно, было ли у мамы со мной что-то такое. Избегала ли она опасной пищи.
- Наверное, - сказала Диана. – Я точно не знаю, Кэти. У меня ведь нет детей.
- Ну, да, - отозвалась я. Черт. Нужно сменить тактику. – Значит, беременность мамы была обычной?
Диана побледнела. Она перестала есть. Я что-то не то спросила.
- Что такое?
- Вообще-то… Кэти, она чуть не потеряла тебя.
- Что? – Джун ведь говорил, что это не опасно. Неужели все так плохо?
- На четвертом месяце ей стало плохо. Она лежала в больнице, подключенная к аппаратам… Это было ужасно. Они все время проверяли биение твоего сердца.
- Кошмар, - сказала я. – Почему мне никто не рассказывал?
- Ей не нравилось говорить об этом, - сказала Диана. – Она тебе не рассказывала?
Я покачала головой.
- Она две недели не могла ничего есть. Мы думали, она умирает. Но она пошла на поправку.
- Ого, - сказала я. – Страшно.
Диана печально улыбнулась.
- Но все было плохо. Врачи говорили, что будут последствия. Ну… врожденные дефекты.
- Дефекты?
- Они говорили, что у тебя будет поврежден мозг, что ты не сможешь ходить. Что ты не сможешь видеть или говорить, - я едва ее слышала, мир рушился. Диана сжала мою руку. – Не беспокойся, - сказала она. – Когда ты родилась, все было хорошо. Видимо, в четыре месяца ты только развивалась, так что все обошлось.
«Нет, - подумала я. – Не обошлось».
- Потому мама так за тебя держалась, - сказала Диана. – Потому не хотела, чтобы ты покидала ее.
- Потому что я едва не бросила ее еще до рождения, - отозвалась я. Слезы стояли в глазах. Я и не знала, что так боролась за жизнь. Чернила давно пытались меня убить. – Я всегда думала, что это из-за папы… Что она боялась, что я тоже ее брошу.
Один взгляд на Диану, и я все поняла. Сразу поняла. Стук сердца оглушал.
- Боже, - прошептала я. – Папа бросил ее из-за этого? Из-за того, что со мной было что-то не так?
В глазах Дианы блестели слезы.
- Он был жалким человеком, - ее голос дрожал. – Без него тебе лучше, Кэти. Мы всегда тебя любили, несмотря ни на что.
Желудок сжался. Все, хоть и ужасно, но становилось на места. Кроме одной детали.
- А почему маме стало плохо? – спросила я.
Диана нахмурилась.
- Мы так и не поняли, чем именно она отравилась, - сказала она. – Но, наверное, это из-за фрукта, что твой отец привез из командировки в Токио.
Черт.
- Он был в Токио? – прошептала я.
- Он привез коробку питахайи. Ты видела их в супа. Розово-зеленые снаружи, но белые с черными семенами внутри. Но тот, что она съела, был темно-лиловым снаружи. Наверное, испортился. Но другой фрукт проверяли в лаборатории, и он оказался нормальным.
Черно-белый фрукт. О, боже. Мама съела фрукт, нарисованный Ками. Кто знает, как он попал в коробку. Может, рабочий нарисовал его себе, но перепутал.
Может… может, папа специально хотел ее отравить. Но это глупо. Меня просто злило, что он бросил ее из-за меня. Как же так? Но мне было не по себе. Это ведь из-за меня мама боялась меня потерять. Из-за меня осталась одна.
Это было из-за папы, но и я была виновата, хотя и не хотела, чтобы такое случилось.
- О, Кэти, - сказала Диана. – Это было слишком?
- Нет, - сказала я. – Нет, я должна знать. И хотела знать. Спасибо, что честно рассказала.
- Это было очень давно, - отметила Диана. – Не переживай. Ты ведь выросла здоровой и сильной. Так что не о чем тревожиться.
Она ошибалась. Я все еще страдала из-за чернил. Я все еще была отмеченной ими.
И это было со мной еще до рождения. И, как и у Томохиро, чернила приносили одни печали окружающим.
* * *
Юки ждала меня за обедом в библиотеке, собираясь проверить мои знания кандзи. Танака внезапно решил попробовать свои силы в бейсболе, после того как посмотрел прошлым вечером игру, потому пошел упрашивать, чтобы его приняли в команду посреди учебного года.
- Хорошо, а это? – Юки указала на кандзи, что мы проходили вчера. Я копалась в голове.
- Эм… вина?
Она покачала головой.
- Этот – вина, - она указала на символ. – А это о…
- Опускать, - выпалила я. – Точно.
- Ты не успеваешь их запоминать?
Я разломала вареное яйцо пополам палочками и сунула кусочек в рот. Соевый соус таял на языке.
- Я должна, - сказала я. – Я не могу делать это медленно. Но я ведь не запомнила только один. А еще этот и этот…
- Кэти, - Юки взяла онигири с лососем, - ты сегодня совсем растеряна. У вас с Томохиро все нормально?
Я покраснела.
- Что?
Юки усмехнулась.
- Ты не рассказываешь. А вдруг тут настоящая драма?!
- Это не из-за Томо, - сказала я, взяв еще один кусочек яйца. – Я узнала кое-что о маме. Ей было плохо, когда она была беременна мной, Юки-чан. Я чуть не умерла.
- Усо, - выдохнула Юки, не веря. – Не смешная шутка. Ты ведь здесь, Кэти, и я этому рада.
- Я тоже, - улыбнулась я. А, может, я и не должна была умереть из-за чернил. Может, мне было суждено выжить и переехать в Японию. Может, к этому все и шло.
- Значит, с Томо все в порядке?
- Все отлично, - сказала я. Если не считать, что я тайком организовывала встречи с другим парнем.
- Хорошо, - отозвалась Юки. – Тогда продолжаем, чтобы ты смогла остаться. Давай поработаем над мьеджи. Ты можешь написать мою фамилию?
