— Кер-тютца… Добрый дух?
— Можно сказать и так. Помощник. Проводник. Вы называете это существо Шестерой, но для Вездехода оно — кер-тютца. Сейчас Николай спит, а ласка охраняет его душу. Не позволяет ей вновь покинуть тело.
— Значит, Коля будет здоров?
— Да. Хотя похромает пару дней, конечно.
— Можно посмотреть это? — Томский указал на бубен. — Я очень аккуратно…
Шаман помедлил, но потом кивнул и передал ему бубен. Сверху деревянную обечайку обтягивал лоскут кожи. Самой примечательной была задняя часть бубна, где имелась вертикальная железная ручка. На нескольких поперечных прутах болталось неисчислимое количество металлических погремушек, колокольчиков, вырезанных из жести фигурок животных. Толик тронул одну из них. Послышался мелодичный звон.
— Никогда не держал в руках настоящего шаманского бубна.
— При всем должном уважении, и не подержишь, — грустно вздохнул Шаман. — Это — подделка. Свой настоящий бубен я потерял во время Катаклизма. Где в Метро отыскать настоящую оленью кожу? Да и на обечайку пришлось пустить не кедр, а первое, что попалось под руку. В Полисе я отыскал кусок фанеры от фортепиано.
— В Полисе? Ты бывал в Полисе?
— Нет. Никогда. Мне… Фанеру принес один хороший знакомый.
Толику не требовалось смотреть в лицо Шаману, чтобы понять: он лжет. Хватало неожиданной дрожи в голосе и поспешности, с которой Шаман ответил на вопрос.
— Может, оно и к лучшему. У моего народа есть поверье: если срубить дерево, из которого шаман изготовил обечайку своего бубна, смерть его будет долгой и мучительной. А фанера — она и есть фанера…
— Так бубен — просто такой прикол?
— Не прикол. Вера способна превращать в магические символы самые простые вещи. Сила шамана не столько в бубне, сколько в том, что находится здесь, — алтаец коснулся пальцем лба. — Приколы у вас. У нас все серьезно.
— Я не хотел тебя обидеть.
— Проехали, Томский. А вот этот нож — самый настоящий, из белого обсидиана. С Алтая. Сохранился, потому что всегда был при мне. До него могу дотрагиваться только я.
— Еще один вопрос, Шаман. Вы говорите, я спас Вездехода…
— Это говорил Аршинов. Я — нет. Потому что видел того, кто оттолкнул глыбу на самом деле. Злой дух из Нижнего Мира. Существо в желтом. Оно и сейчас здесь. Сидит за твоей спиной.
Томский резко обернулся. Позади никого не было.
— Можешь даже не пытаться. Видят его лишь те, кому это дано. Тебе он показывается, когда сам этого хочет.
— Кто показывается и чего хочет?
Аршинов сиял улыбкой, но увидев наряд Шамана, помрачнел.
— Батюшки-святы, это что маскарад? А, понимаю… Как там наш больной?
— В порядке, — ответил Шаман. — До свадьбы рана заживет.
— Вот и отлично. Осталось пару камней сковырнуть, и можно лезть в это проклятущее Метро-2. Само собой, после того, как часиков этак надцать покемарим. Не знаю, как у вас, а лично у меня голова раскалывается. Чересчур много впечатлений. Пустишь к себе Шаман, или это… мы тут развалимся?
— Не пущу. Вездеходу покой нужен. Я сейчас…
Шаман скрылся за стальной дверью. Вернулся через несколько минут в своем обычном наряде, с ворохом тряпья в руках.
— Вот держите. Так будет помягче.
* * *
На отдых разместились в предбаннике шаманской резиденции. Причем вместе с хозяином, который стремился показать, что терпит такие же неудобства, как все остальные.
Неприхотливый в быту и даже шапочно незнакомый с угрызениями совести прапор захрапел, едва успев растянуться на ветхом одеяле. Шаман выглянул в туннель, запер на замок решетчатую дверь и тоже лег. Вскоре его дыхание сделалось ровным. А вот Томский никак не мог уснуть, без конца ворочался на своем жестковатом ложе, пытаясь устроиться поудобнее. Когда затея потерпела крах, просто смотрел в темноту. Где-то через час, не выдержал:
— Эй, Шаман, спишь?
— He-а, танцую.
— Слышь, хочу насчет фигурок, что у тебя на груди висят, спросить.
— Ну?
— Рыба, волк и птица — это, как я понимаю, вода, земля и воздух.
— Ну.
— А огонь? Он ведь тоже у вас в почете. Огонь где?
— Треугольник. Огонь — смесь трех стихий. Его и в алхимии обозначают графемой треугольника. Спи.
— Не могу, — Толя сел. — Не могу, потому что боюсь своих снов. Когда все это началось, сны и реальность спутались. Кошмары, которые приходят ко мне во снах, стали продолжаться наяву. Ты говорил, что видел Желтого. А прогнать его сможешь?
— Чтобы кого-то прогонять, надо знать, откуда он взялся.
— Хм… Откуда. Долгая эта история, Шаман.
— Время у нас есть, Томский. Расскажи, а я подумаю, можно ли тебе помочь.
Толя считал, что история, начавшаяся с похода анархистов-диверсантов на Лубянку, будет длинной. Однако, к своему удивлению, уложился всего минут в двадцать. Шаман долго молчал, и когда Томский уже было решил, что слушатель уснул, подал голос:
— Значит, генетический модификатор? Изменение физиологических особенностей организма вмешательством извне… Мне надо хорошенько подумать, Толя…
Томский хотел поведать о своей сегодняшней сделке с Желтым, но передумал. Слишком уж много безнадеги было в тоне Шамана.
Алтаец встал, подошел к Толику. Опустился на корточки и приложил руку к его лбу.
— Сейчас ты уснешь. Крепко. Без сновидений.
Прикосновение прохладной руки оказало на Томского благотворное действие. Сначала он почувствовал спокойствие, затем дала знать о себе накопившаяся усталость. Веки отяжелели. Когда Шаман отнял руку, Томский крепко спал.
* * *
Несколько минут алтаец всматривался в безмятежное лицо Анатолия и покачивал головой. Наконец встал и собирался вернуться на свое место, но тут из туннеля послышался шорох осыпающегося щебня и звук, очень напоминающий крадущиеся шаги. Шаман бросился к решетчатой двери, прижался лицом к прутьям. Было слишком темно, но ему показалось, что он увидел продолговатое желтое пятно в рост человека. Шаман бросился за фонарем, вернулся к двери, но в спешке никак не мог отыскать кнопку. Когда вспыхнул свет, желтого пятна на прежнем месте уже не было. Шаман провел лучом по противоположной стороне туннеля. Ничего и никого.
— Охотник, ты?
Ответа не последовало. Шаман выключил фонарь. Постоял, прислушиваясь. Ни одного постороннего звука, лишь храп Аршинова да тихое сопение Томского. Если в туннеле между двумя завалами что-то и было, то оно не хотело себя обнаруживать.
И все же Шаман не смог успокоиться. Он отпер замок и вышел в туннель. Луч фонарика скользнул по стенам, уперся в засыпанные бетонным щебнем пути. Ничего подозрительного. Однако алтаец привык доверять больше ощущениям, чем зрению и слуху. А интуиция говорила: в туннеле побывал посторонний. Шаман остановился у расселины, которая вела на Партизанскую. Закрыл глаза. Расслабил мышцы. Так он поступал, когда пытался считать энергетический код человека, зверя или духа, который находился рядом. Иногда это удавалось, чаще — нет. Теперь как раз был такой случай. Шаман лишь чувствовал присутствие постороннего. Улавливал темные волны исходящей от него ярости… Это существо было слишком злобным для человека и в то же время обладало изощренным, не столь примитивным, как у мутанта, разумом. Дух? В этом Шаман тоже сомневался. Он прошел к месту, где видел желтое пятно. Не ожидал увидеть там следы, но они были. На пыльном камне отчетливо отпечатались ребристые следы армейских ботинок. Их двойная цепочка тянулась в двух направлениях — от прохода к Партизанской и обратно. Пришелец побывал здесь и почему-то вернулся.
Забыв об элементарной осторожности, Шаман протиснулся в расселину. Его толкало вперед желание увидеть столь необычное безликое существо.
Выбраться на платформу Партизанской удалось без происшествий. Шаман поводил фонариком из стороны в сторону. Никого, кроме трупов — постоянных обитателей станции. В центре платформы темнело свежее пятно — остатки костра, разложенного Аршиновым и Вездеходом. Шаман подошел к пепелищу. Поднес руку к углям. Они были еще теплыми. Слишком теплыми. Костер разжигали во второй раз.
Глава 11
ПРИТЧИ СОЛОМОНОВЫ
Сквозь сон Толик услышал голоса, но открывать глаза не стал. Очень уж хотелось понежиться в полудреме. Так он и лежал, находясь где-то на границе сна и бодрствования.
Шаман сдержал слово: сны не снились. Ни плохие, ни хорошие. Ощущение того, что он отлично отдохнул, омрачалось только одним — скоро придется лезть в темную дыру и вступить на территорию Метро-2. Насколько скоро это произойдет, Томский понял, услышав голос Вездехода, что-то оживленно обсуждавшего с Аршиновым. Толик не верил собственным ушам — совсем недавно Носов был при смерти. Если Шаман действительно смог поставить карлика на ноги в столь короткий срок, честь ему и хвала.
