— Родезия, — добавила она.
— Я знаю, на что это похоже, поскольку, как это ни смешно, мои родители тоже были в Африке. Они были миссионерами и не могли держать меня при себе, так что меня отправили домой к тете Пэтти.
— Меня отправили к родственникам моей матери.
— Какое совпадение! Так что мы в одинаковом положении. Я ненавидела мысль о том, что придется ехать в Англию и оставить родителей. Мне было страшно. А потом я приехала к моей тете, и это было так замечательно.
— Моим родственникам я в сущности не нужна. Они всегда находят предлоги на время каникул. У детей корь или они уезжают… так что я остаюсь в школе. Я думаю, так даже лучше. Вот только по ночам…
— Теперь я буду здесь, а во вторник приедут девушки.
— Да. Вам не хотелось ездить домой к вашей тете Пэтти?
— Я любила возвращаться домой. Это самая лучшая тетушка на свете.
— Это должно быть замечательно.
— Так оно и есть. Так или иначе, теперь я здесь. Я сплю рядом с вами. Если вам будет страшно, придите и скажите мне. Такой вариант вас устроит?
— Да, так будет замечательно.
— Тогда я желаю вам спокойной ночи. Вы успокоились?
— Да. Я буду знать, что вы рядом. Просто иногда девочки надо мной смеются. Они считают меня немножко ребенком.
— Я уверена, что вы не такая.
— Видите ли, они уезжают к себе домой и не хотят возвращаться в школу. Они любят каникулы. Я же страшусь их. В этом различие.
— Да, я знаю. Но у вас все будет хорошо. Мы будем друзьями, и вы будете знать, что я здесь и могу помочь.
— Я думаю, это забавно, что ваши родители тоже были в Африке.
— Да, совершенно необычайно, не так ли?
Нам явно предназначено быть друзьями.
— Я рада, — сказала она.
— Я подоткну одеяло. Как вы думаете, теперь вы сможете заснуть?
— Да, думаю, смогу. И я не буду бояться, если мне покажется, что я вижу… тени. Я буду знать, что могу прийти к вам. Вы ведь это имели в виду, не так ли?
— Так. Но я не думаю, что вы придете, потому что все будет в порядке. Спокойной ночи, Тереза.
— Спокойной ночи, мисс Грант.
Я вернулась в свою комнату. Бедное одинокое дитя! Я была рада, что услышала ее и смогла немного утешить. В будущем я буду присматривать за ней и не позволю ею командовать.
Чтобы достаточно согреться и заснуть, потребовалось время, но я думаю, что эта маленькая встреча успокоила не только Терезу Херст, но и меня; я наконец все-таки уснула. Однако мне снились безумные сны. Мне снилось, что я еду в карете по Аббатству и вижу мощные контрфорсы по сторонам кареты и синее небо над головой. Вдруг другая карета загораживает проезд, и из нее выходит человек. Он заглядывает в мое окно и кричит: «Отправляйся обратно. Ты загородила мне дорогу». Безумное темное лицо. Потом оно вдруг меняется и становится лицом Эдварда Комптона.
Я проснулась встревоженная и не сразу поняла, где я.
Это лишь сон, сказала я себе. Мне часто снились подобные сны после того, как я встретила в лесу Незнакомца.
Я проснулась, села в постели, оглядела голые каменные стены и скудную обстановку, и меня охватило возбуждение.
Я помылась и оделась. Заглянув в комнату Терезы Херст, я увидела, что ее нет, а кровать аккуратно заправлена.
В комнате, в которой мы обедали накануне вечером, Дейзи сидела за столом, с ней были мадмуазель Дюпон и фрейлейн Кутчер.
— Доброе утро, — сказала Дейзи. — Надеюсь, вы хорошо спали.
Я поблагодарила и сказала, что хорошо, ответила на приветствия остальных, и Дейзи жестом пригласила меня сесть.
— Между семестрами мы завтракаем от семи тридцати до восьми тридцати, — сказала она. — Во время семестра это семь тридцать, и двое из учителей наблюдают за главным обеденным залом, где едят девушки. После этого молитвы в холле и обычно бывает небольшая — не больше пяти минут — речь, которую произносит одна из нас. Что-нибудь поднимающее дух… что-то вроде текста на день. Мы делаем это по очереди. Уроки начинаются в девять. Пожалуйста, выбирайте что хотите из блюд на буфете. За завтраком мы обходимся без особых церемоний.
Пока я накладывала себе холодной Йоркской ветчины и наливала кофе, вошла Эйлин Экклз.
За столом мы беседовали о школе — в основном говорила Дейзи, остальные слушали. Многие из ее замечаний обращались ко мне как к новому сотруднику.
— Все учителя должны быть на месте к утру понедельника, готовые к приезду девушек. В понедельник днем в моем кабинете будет общее собрание, мы обсудим работу на семестр. Смею предположить, что вы подготовите свои предложения… и, конечно, осмотрите окрестности, — она улыбнулась собравшейся вокруг компании. — Уверена, что вы найдете желающих рассказать вам о том, что вы захотите узнать.
Эйлин Экклз сказала:
— Сегодня я еду в город. Хочу кое-что купить. У меня не хватает бумаги и кистей. Хотите поехать со мной? Я дам вам возможность осмотреться в городе.
— Спасибо, — сказала я. — С удовольствием.
— Вы ведь ездите верхом, не так ли? Это для нас единственный способ туда попасть. Я ответила:
— Да, и спасибо.
Дейзи одобрительно улыбнулась.
Это было прекрасное утро. Эйлин проводила меня к конюшням и указала на маленькую гнедую кобылу.
— Она вам понравится. С характером, но легко поддается управлению.
Сама она взяла серую лошадь.
— Мы старые друзья, — сказала она, похлопывая ее по боку, тогда как та била копытом, словно выражая согласие.
— Город недалеко, — сказала она. — Лошади — большое утешение. Они дают нам возможность время от времени вырваться из школы. Слава Богу, что верховая езда — один из необходимых навыков для хорошо воспитанных молодых леди.
Мы миновали рыбные пруды, поблескивавшие в свете раннего солнца. Я оглянулась на руины и снова подумала о том, как они величественны — гораздо менее жуткие в раннем утреннем свете.
— Вы к ним привыкнете, — сказала Эйлин. — Я их теперь едва замечаю. Сначала я, бывало, оглядывалась, ожидая, что на меня вот-вот бросится фигура в черной рясе. Это было до того, как я узнала, что рясы монахов были белыми — однако это делало их еще больше похожими на привидения — во всяком случае в лунном свете, вам не кажется?
— Мне кажется, было бы страшно встретить их, какого бы цвета они ни были!
— Не беспокойтесь. Они все умерли и исчезли, и даже если бы дух их задержался, я уверена, что он одобрял бы Дейзи. Это людям типа Веррингеров пришлось бы быть настороже.
— Ну, я полагаю, что если бы не Веррингеры, какая-нибудь другая семья заняла бы это место.
— Дело не в этом, дорогая мисс Грант. Веррингеры это сделали.
Мы выехали на дорогу, и меня поразила пышная красота природы. Зеленая трава, красная почва, цветущие каштаны и вишни и неожиданно взлетевшая из осоки у рыбных прудов птичья трель. Я сказала:
