Оно меня остудило, я засмеялась над собой и поняла, что надо продолжать жить — желательно подольше, если эта жизнь дарит такие великолепные сюрпризы, — и поехала на скоростном лифте вниз.
Добавлю, что после участия в Конгрессе я получила несколько приглашений в университеты на должность профессора!
В Америке их было три. Я грустно посмеялась — без документов на постоянное жительство, без английского языка и без денег!
Хотя, будь я уверена в себе, это все можно было бы урегулировать. Но я точно знала себе цену. Правда, в дополнение к лекции я поделилась своими соображениями по созданию Всемирного комитета по sex education, которые понравились, в результате поступило предложение сделать это в Женеве на базе Юнеско. Отсутствие английского меня угнетало, муж не хотел мне помогать и упускать лидерство в семье, и я все свои мысли отдала американской организации.
Российская ассоциация сексологов, созданная нами по предложению президента Всемирной ассоциации сексологов, активно функционировала и развивалась сначала в Москве на базе нашего Центра, потом и в других регионах.
Мы продвигали в реальность вновь озвученные в России интересы человека как природного явления, а не как строителя коммунизма.
Кстати, как я упомянула, эти истины давно уже были открыты во многих странах.
Вскоре нас заметили в нашей стране «наверху», и по предложению прокуратуры нам пришлось создать Комиссию по «эротике и порнографии», потому что стали вдруг возможны и наполнили рынок многочисленные издания — книги, журналы, фильмы, картинки, и закрытая до этого для интимной темы страна наводнилась низкопробными изделиями, спекулирующими на теме интереса к сексуальной сфере. Прокуратура посчитала, что эротика возможна для тиражирования, а порнография — нет. И наша задача часто состояла в непростом выборе и официальном заключении, на основе чего могли быть применены санкции прокуратуры.
Скажу только, что мы вытащили из тюрьмы людей, посмотревших голливудский фильм «Калигула» и показавших его близким (даже жене), поскольку за это инкриминировалась статья за распространение порнографии; люди по нескольку лет сидели в тюрьме, хотя фильм уже был разрешен к прокату на кассетах.
И конечно, пытались остановить волну грязной порнографии. Помню журнал с интимными фото секса с карликами и фильмы с грязными сексуальными сценами с мочеиспусканием и даже дефекацией…
Были на экспертизе и книжки с порнографическим содержанием. Особенно отличалась одна дама-автор, которая в реальности оказалась мужчиной — полковником КГБ. Вот мы повеселились, читая выдержки из ее (его) книжек…
Позже наша Ассоциация участвовала в создании первых частных сексшопов и эротического кафе.
Там были интересные детали. Позже коснусь.
Мы первые в Москве придумали и открыли на нашей базе Академию женского обаяния, где наши семинары по вопросам семьи, брака, по психологическим и сексуальным проблемам одобрили большое количество людей. Особенно пользовались популярностью лекции по запахам.
Но сам Центр, организованный мной, работал с подростками и для подростков. Помимо лекций в маленьких и больших аудиториях мы вели личный прием и помогали и в легких, и в тяжелых случаях, иногда даже полулегально.
Возраст посетителей был в основном от двенадцати до двадцати лет.
Несколько психологов вели ежедневный прием. При нежелательных беременностях подключали гинеколога и психологов. Иногда венерологов.
Проблем у молодых людей было много и часто невероятно сложных.
Помню девочку из Николаева лет пятнадцати-шестнадцати.
Мне сказали, что она добралась к нам автостопом и у нее серьезное желание стать мальчиком. Она приехала с намерением немедленно сделать операцию. Я попросила психолога заняться ею. После психолога с ней поработал доктор и другой психолог. Вердикт мне изложили такой: девочка глуха к убеждениям и доводам, стоит на своем, хочет операцию. Причина для нас смешна, для нее трагична: она влюбилась в девочку в классе, написала ей письмо, а его перехватили и озвучили. От стыда и горя она ушла из школы и, прослышав про наш Центр, приехала.
Гомосексуальность в 90-е еще не стала популярной и модной; разговоры об этом были не в чести, статистика замалчивалась.
Психологи предположили, что это тот самый случай.
Кончился рабочий день, сотрудники, исчерпав все доводы, ушли домой. Девочка не уходила и плакала.
В этот день у нас было заседание Комитета по эротике и порнографии и там присутствовал главный психиатр Минздрава. Я попросила его побеседовать с девочкой. Он ей объяснил, что получение рекомендации или разрешения на операцию возможно только после двухмесячного нахождения в стационаре психиатрического отделения с прохождением многочисленных обследований. Она была согласна. Но тут он вспомнил, что Украина (место жительства девочки) уже вышла из рамок Минздрава России и они не могут ею заниматься по территориальным причинам.
Было уже десять часов вечера, меня ждали дома с ужином, а девочка убеждала меня, что ее вопрос легко решить и мы просто не хотим ей помочь. Я объяснила ей, что при ампутации грудных желез в ее случае (размер 2–3) останутся страшные рубцы, ей нужна будет длительная гормонотерапия и она вряд ли сможет стать настоящим мужчиной даже после операции.
Она была согласна на всё.
И тогда я как бы «сдалась». Привела ее на кухню (где мы ее несколько раз за длинный день покормили), предложила лечь на стол и взяла большой нож… Сказала: раз это легко, и ты на всё согласна, я сейчас это сделаю. Она с ужасом на меня посмотрела и спросила: «Вы с ума сошли?» Тогда я подвела ее к большому зеркалу и спросила: а куда мы денем большую мягкую женскую попу, даже если отрежем грудь? И в какое отделение больницы ее надо класть — в женское или мужское? Она было ответила, что в мужское, но заколебалась. И зачем уродовать хорошее развитое женское тело? Она расплакалась.
Какой-то кавказец утром дал ей деньги взаймы и предложил прийти к ночи на вокзал, где он научит ее хорошо зарабатывать.
Я описала ей все возможные перспективы такой «работы», предложила ей поставить свечку за доброго кавказца, ехать на вокзал и
