— Я ведь могу назвать новую точку? — стараясь говорить спокойно, уточняю я. — Если вас вызывала не я?
Мужчина, к счастью, кивает. Вот и отлично. Я снова пристегиваюсь и называю ему новый адрес.
22
За время своей поездки я успеваю дважды передумать и трижды раз убедить себя в том, что все делаю правильно. Надо признать: если бы не выпитое вино, даже вся моя злость не смогла бы заставить меня сделать то, что я делаю. Пьяной я себя не ощущаю — скорее, живой. Вся та сдержанность, которая поддерживала меня на плаву последние две недели, оказалась просто пылью. То была не я. Вот это я, взбудораженная, ерзающая на сидении от нетерпения и жажды действия. Кровь бурлит так, что мне приходится распахнуть пальто. Жарко.
— Вот здесь, пожалуйста, — я тычу пальцем в кованый узор ворот и лезу в сумку. — Возьмите, пожалуйста, — решительно протягиваю водителю тысячную купюру.
Мужчина отрицательно мотает головой.
— Поездка оплачивается из приложения. Не нужно.
Арсений даже водителей умудряется находить таких же непробиваемых как он сам.
Толкнув пассажирскую дверь, я кладу купюру на подлокотник и выхожу из машины. Сегодня все будет по-моему.
Я звоню охраннику и называю номер нужной квартиры. Время перевалило за полночь, и я готовлю себя к расспросам, однако, он просто открывает мне дверь.
— Спасибо, — с благодарностью смотрю на него, когда прохожу мимо.
Главное, не пасовать и помнить, для чего я пришла. Высказать ему все, что я думаю о его поведении и… обо всем остальном. Арсений старше меня на восемь лет, а не видит объективных вещей. С Инессой он не будет счастлив. Как можно быть счастливым, если нужно постоянно стараться? Он ведь даже на себя не похож. Весь такой правильный и вежливый…Уж лучше бы оставался таким как раньше. Так честнее.
По какой-то причине я не нажимаю звонок, а громко стучусь. Один раз, второй. Заношу руку, чтобы постучаться в третий, но кулак неуклюже опадает вниз, потому что в этот момент дверь открывается. Моя злость моментально испаряется от вида его лица. Красивый. Арсений по-прежнему одет в брюки и в черный свитер. Увидеть меня не удивлен, или так хорошо делает вид.
— Я хочу зайти, — нарочито громко говорю я, подбадривая себя. — Нужно кое-что тебе сказать и пока этого не сделаю, уходить никуда не собираюсь.
Поиграв челюстью, он тяжело вздыхает и отступает назад. Мысленно я ликую. Вот так нужно действовать. Когда ты уверен в себе, все двери открываются.
— Ты, что, знал, что я приеду? — стараясь действовать неторопливо, я одну за другой снимаю туфли.
— Я вызвал тебе такси из приложения, — в тоне Арсения слышатся знакомые саркастично-раздраженные ноты, от которых мне неожиданно хочется заулыбаться. — Там виден весь маршрут. Странно, что ты доехала только до своей квартиры. В рамках отмщения могла бы дать кругов пять по Садовому.
— В следующий раз обязательно буду иметь в виду, — язвлю я, за что моментально получаю взгляд «Ты это серьезно»?
Хочется показать ему язык, но тогда Арсений решит, что я напилась.
— Куда можно пройти? — деловито осведомляюсь я, расправляя плечи. — В гостиную или на кухню?
Арсений указывает глазами влево и идет туда первым. Трус. Наверняка, решил не приглашать меня в гостиную, потому что там стоит диван, на котором мы занимались сексом. Боится, что нахлынут воспоминания?
На кухне горит лишь светильник над «островком». Свет мягкий, почти интимный. Арсений подходит к гарнитуру и берет стоящую там бутылку с пивом. Она наполовину пуста.
— Ты же не пьешь алкоголь, — замечаю я, глядя как он подносит узкое горлышко ко рту.
— Это пиво. Говори.
Скрестив ноги, он прислоняется к столешнице и смотрит на меня. Я судорожно вспоминаю обо всем, о чем хотела сказать ему по дороге сюда. Там от злости фразы выстреливали сами, а сейчас… Нет, я знаю, что нужно говорить, просто он так пристально меня разглядывает. Надо решить с чего начать.
— Во-первых, меня обидело, как ты себя со мной повел. Луиза попросила подбросить меня и Глеба с Юлей до дома, и ты вроде как не отказался. В итоге посадил их, а меня оставил на улице, как какую-то нищенку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нищенку? — Арсений насмешливо поднимает брови. —Я вызвал тебе Мерседес, в который ты села раньше, чем я вернулся за руль. К чему утрировать?
— Модель не имеет значения, — пылко возражаю я, вновь начиная злиться за то, что он считает случившееся нормой. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Ты выставил меня перед другими людьми попрошайкой, которая недостаточно хороша, чтобы сидеть с тобой в одной машине. Что подумали Юля с Глебом? Что я собиралась к тебе приставать?
— Это тебя задело? Что о тебе плохо подумают другие? Я сказал им, что мне срочно требуется попасть на производство. Никто о тебе ничего плохого не подумал.
— А ты не подумал, как чувствую себя при этом я? Что это любому человеку будет обидно, когда тебя вот так выгоняют? Не думал, конечно, — я обвиняюще тычу в него пальцем. — Потому что ты как всегда думал только о себе!
— Конечно, — одним глотком осушив бутылку, Арсений отставляет ее в сторону. — Я думал прежде всего о себе. Это было мое право не посадить тебя в мою машину. Я не оставил тебя на улице одну, а вызвал такси и даже заглядывал в приложение убедиться, что ты нормально добралась. Но ты приехала сюда, — последние слова он произносит гневно.
— И это тоже было мое право, — с елейной улыбкой парирую я. Вот как у меня так легко это получается сейчас? Почаще нужно злиться. — Ты подаешь смешанные сигналы, и я хочу выяснить почему.
Тяжелый вдох.
— Ты, блядь, о чем, Аина?
Легкие начинает распирать, потому что разговор коснулся сокровенного. Потому что речь зашла о нас.
— Ты ответил на мое сообщение, когда был на отдыхе, — говорю я немного тише и от волнения поджимаю ступни в замок. — Прислал мне фото мини-купера, прекрасно зная, что я о таком мечтаю.
Его челюсть дергается.
— Это просто фотография.
— Ты написал мне сообщение. Ты никогда не пишешь сообщений — сам говорил.
— Сейчас почти час ночи, — его рука нащупывает бутылку, но очевидно, вспомнив, что она пуста, Арсений вновь ее отставляет. — Есть что-то позначительнее этих обвинений? Аэрография была красивой, а другого способа ее показать не было.
— Да, есть, — я копнула слишком глубоко, поэтому мой голос перестает быть твердым. Теперь он взволнованно скачет. — Ты смотришь на меня так, как смотрел раньше. Я не могу ошибаться.. И то, что ты разговариваешь со мной так вежливо, словно я смертельно больна… Мне это не нравится. Больно, понимаешь? Мы ведь не просто знакомые… С тобой я лишилась девственности, и это на всю жизнь сделало тебя особенным…
— Как мне вести себя с тобой, Аина? — внезапно Арсений выглядит так будто очень устал. — Чего ты от меня хочешь? Знаешь же, что я встречаюсь с Инессой.
— Знаю. Но ты к ней ничего не чувствуешь, иначе для чего хотел отношений со мной? Ты сам говорил, что с твоей стороны ко мне все было серьезно, а потом снова вернулся к ней.
— Ждешь, что я перед тобой отчитаюсь?
Я обнимаю себя руками.
— Тебе с ней хорошо?
— Не нужно ждать, что я скажу «нет», Аина, — его глаза смотрят в мои, голос звучит ровно. — Мазохизмом я не страдаю. Мне с ней хорошо.
Алкоголя во мне слишком мало, чтобы он выполнил свою функцию наркоза. Ему с ней хорошо. Зачем он так говорит? Хочет сделать мне больнее, чтобы я поскорее ушла?
Арсений резко отворачивается и открывает верхний ящик. В его руках поблескивает серебристый пакет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Выпьешь кофе и потом я вызову тебе такси.
Это все. Теперь я точно это понимаю. Мне следовало знать, что Арсения мне не сдвинуть. СМС, взгляды… Этого слишком мало, чтобы опровергнуть всего один неумолимый факт. Ему с ней хорошо.
Он засыпает зерна в кофемолку, ни на секунду не поворачивая голову в мою сторону. Вот бы мне немного его жесткости. Тогда бы и я смогла взять и отрубить.
