один стол не садиться. Если члены семи действуют по отдельности, то ставки очень высоки.
– Дохляк. – подтвердила дочь.
– Я бы посоветовала тебе не ввязываться в это, но знаю, ты не послушаешь. Знаю, что ты несёшь на плечах. – приблизившись она протянула ему небольшую деревянную фигурку. – Тут может помочь лишь удача.
На его двух метрового бугая отразилось облегчение. Взяв фигурку, он оглядел её. Немного меньше пальца, тонкая, грубо вырезанная, но с множеством деталей, она изображала безликого человека с игральной костью в руке и множеством лучей нарисованных на спине. Протянув руку, Рассел поймал один из колышимых сквозняком маркеров и, нарисовав на кубе четыре точки, замер в раздумьях, а затем добавил и пятую, после чего бросил фигурку в тлеющие угли.
– Ставка велика, пусть таким же будет и выигрыш.
– Пусть. – кивнул мужчина, погрузившись в мысли.
Небольшая, укрытая среди развалин дверь, закрылись за спиной. Узкая уложенная камнем тропа среди густых зарослей, затёртые до блеска поручни, фонарный столб с тусклой, горящей даже днём лампой.
– Ты уже бывала у них. – не спросил, но утвердил, желая услышать пояснения.
Поморщившись, она втянула руку в рукав и, отвернувшись, пошла вперёд. Хруст бетонной крошки под ногами, щебет не подозревающих о грядущем птиц, старые одноэтажные дома, разговор на повышенных тонах за закрытыми ставнями, стук молотков.
– Другая. Извлечь. Дурман. – всё же ответив, когда они удалились на достаточное расстояние.
Он ждал продолжения, но того не последовало. Вскоре, мысли перешли к более насущным проблемам, и он оставил чужое прошлое запертым в шкафу.
– Тебя отправили помочь. Но ты знаешь, чему предстоит помогать?
Она повращала рукой, неоднозначно прищурив глаз.
– В общих чертах. Бригада с десятого поста отвечает за главный отвлекающий манёвр. Это важнейшая из задач. Хоть от неё и не зависит успех штурма, она во многом решит общий исход. Задача моей группы, прикрытие и отход. Твоя, прикрывать меня.
Два скептичных взгляда встретились и отскочили друг от друга.
С улыбкой похлопав себя по груди. – Хотя бы, не попорти то, что есть.
Восьмиэтажные громады, покрытые следами давно минувших сражений. Чёрные, мазутные пятна, там, где некогда горели машины. Придорожные канавы, со сваленными в них обломками, после расчистки улиц. Брёвна и балки, подпирающие стены бетонных ангаров. Не закопанные ямы коллекторов, вскрытых для выкуривания партизан. Затопленные улицы с мостками, сколоченными из подручных материалов, поверх наполненных землёй топливных бочек и снарядных ящиков.
– Я знаю, что спрашиваю тебя больше для моего самоуспокоения… Но может, ты смогла бы мне кое с чем помочь?
Вопросительно заурчав, она приблизилась.
– Если всё выгорит… Да даже если и нет, мне и моим людям придётся уйти. Придётся оставить почти всё, забрав только самое нужное. Но я не… Правильно ли мы поступаем? Мы собираемся пройтись по головам. Головам слабых, не желающих войны, приспособившихся… Как мне вести в бой, зная, цену нашей победы?
– Семья. – она рубанула ладонью, отделяв одно от другого, а затем взяв часть, указала в сторону.
– Все они, моя семья. – с грустью в голосе и снисходительной улыбкой на устах. – Проклятье. Чем больше думою, тем большим безумием мне всё кажется. Через год или два после конца, не спорю. Но сейчас? Большая часть моих людей, глупые дети, выросшие на рассказах о героических отцах и бесчестной победе оккупантов, воспитанные теми кто в своё время не выступил против… Ну вот предположим они победят, и что потом…? Всех с собой не взять. – с чистым отчаяньем и толикой паники. – Те, кто останутся, могут выдать тех, кто сбежит. Беглецы, потеряют всё кроме жизни, оставшись на выжженной земле. С кем остаться!? Где я буду нужнее…!?
Заметив её недовольный, даже суровый взгляд, мужчина осёкся, представив себе, как выглядит со стороны. Двухметровый громила, взволнованно треплющийся о своих проблемах. Только эти проблемы касались не его одного. Осознание того, что ещё можно свернуть, изменить решение, возможно отвратив великую беду, свербило в затылке. И чем ближе был Рубикон, тем сильнее страх скручивал кишки, грозя безразмерным бедствием.
Многоэтажки остались позади, сменившись краснокирпичными зданиями, теснящимися друг к другу, за крышами которых уже виднелся водный простор.
***
Остановившись, чтобы перевести дух, пара присела на край забора, опоясывающего разветвлённое здание с частью уцелевшего названия. “Больница имени Нико… №2” У неё не было крыши, отсутствовали все окна и двери, в нескольких местах проглядывались следы копоти. Буйные заросли оплетали ржавые трубы игровой площадки. Просторный холл, за широкими окнами покрывал завал из множества больничных карт, бумаг, мебели и некогда белоснежной медицинской утвари.
– За теми домами спустимся вниз. Будет бой за доки. Если справимся и не завязнем в охране, успех. Людей больше чем достаточно, но решающей будет скорость.
Она взглянула на часы, затем продемонстрировала их спутнику.
– Мы, раньше чем нужно. – коротко кивнув. – Бригада ещё не на позиции. Да и десятый пост те ещё тормоза. Как раз есть время всё проверить и кое-куда заскочить.
Зайдя в ближайший из домов, они пошли вглубь. Обшарпанный интерьер, мусор вдоль стен, гнилые, поросшие мхом ковры, осыпающаяся побелка, отсыревшие объявления на вздувшейся фанере. Двери всех квартир были открыты. Одни, по воле хозяев, другие несли на себе следы непрошеного вторжения. Преграждая лестницу, на первых ступенях лежал большой холодильник, с выпотрошенными внутренностями, до краёв заполненный рваной обувью. Без труда поставив его на ноги и откинув в сторону, Чучел сделал два шага, прежде чем услышать шорох. Риса указала пальцем вверх. Напарник кивнул.
Медленно и беззвучно ступая среди мусора, они поднимались всё выше. Другие этажи, были копиями первого. Разруха, гниение, тлен. Внезапно замерев в нескольких ступенях до конца последнего пролёта, она указала назад, поводив пальцем между двумя соседними дверями. Не доверяя, но решив не разделятся, Чучел кивнул.
Сорванная с петель, груда курток под разогнутыми крючками, вырванные из страниц книги. Центральная комната была аскетично пуста. Несколько фотографий на стенах, свисающие с потолка кабеля, подтёки и пятна там, где прохудилась крыша. Свернув в кухню, не заходя внутрь, Чучел внимательно огляделся. Гарнитур, с которого были сорваны все фасады и дверцы, глянцево белая печь с разбитым чревом, пустая птичья клетка возле заклеенного бумагой окна.
Внезапно, за спиной раздался треск, чьё-то падение, затем вскрик и звуки борьбы. Неуклюже развернувшись в узком дверном проёме, вскидывая оружие, он нацелился на соседнюю комнату. Игривое ворчание, треск ткани, глухой удар. Вылетев вперёд спиной, малолетний парнишка приземлился на лопатки, еле слышно щёлкнув зубами. Ободранный и грязный, щуплый, с загорелой кожей и шрамами на руках, он выхватил перочинный нож, собираясь
