бросится на обидчицу, когда его окрикнули.
– Эй! Лучше к ней не подходи.
Лишь махнув ножом в его сторону, подросток бросился на девушку. Пара движений и тело снова отправилось в полёт, приземлившись на обломки шкафа. Прогнившие до рыхлости, плиты ЛДСТп развалились, смягчая удар. Вскрик боли, шипенье, неразборчивая брань и в обидчицу полетел разнообразный мусор, среди которого встречались и осколки стекла. Отступив, она расстегнула куртку, демонстрируя арсенал и, нападки мгновенно прекратились.
– Вам конец. Вас всех порежут. Я вас закапывать не буду. Станете крысиным дерьмом. – бормотал ребёнок, сжимая оцарапанную руку.
– С какой банды?
– А что, не видно! – он продемонстрировал грязно жёлтый платок, привязанный к петельке одного из карманов.
– Парней с десятого поста видел?
– Иди, полижи собачьи яйца.
Одной рукой поймав малолетку, другой покрепче ухватившись за рваньё, Чучел поднял его из мусора и, оторвав от пола, выставил за окно. Повиснув на высоте четвёртого этажа, обитатель заброшенного дома тут же стал куда смирнее, изо всех сил ухватившись за руку.
– Если тебе нечего мне рассказать, нам незачем разговаривать.
– Десятки сегодня тёрли с Варяшкой! – не внятно выговаривая слова, затараторила подвешенный. – Час назад может. Все на понтах, с валынами. Варяжка психанула, а затем пришли заводские и она ушла с ними. Меня послали следить за портом… – он замолчал, не зная, что ещё рассказать.
– Если это всё. – Рассел начал опускать руку.
Внезапно, прильнув к нему, девушка покачала головой. До того твёрдый и безжалостный взгляд, сейчас полнился грустью и состраданием. Но губы оставались сомкнуты, возможно, даже с усилием.
– Да я и не хотел… Так, просто…
Вернув парня в дома, он поставил его на пол. Секунда, и ему в руку вонзился нож. Бросившись наутёк, парнишка нырнул в дыру у основания стены, перебравшись в другую квартиру.
– Тварь! – больше с удивлением и досадой, чем злостью.
Не глубоко вогнанный хилой ручонкой, нож сам выпал, стояло напрячь мышцы. Антисептический порошок, кровоостанавливающий гель, несколько скобок и большой лист пластыря, довершивший ремонт конечности.
Выглянув в окно, Чучел оглядел округу. Дом слева, были частично разрушены не то бомбой, не то шальным снарядом. Тот, что справа, чуть съехав вниз по склону, кренился к реке. В просвете меж ними, хорошо просматривались невысокие краны, серые здания порта, невнятные конструкции из металла и жести, а также множество ящик, бочек и контейнеров, стоящих рядами и сваленных в кучи. Пришвартованные в небольшом закутке, в три ряда стояли однотипные, прямоугольные баржи. Чуть выше по течению, на берегу лежало с десяток крупных посудин и несколько катеров. Ниже, спрятанные под крыши ангаров, темнели силуэты нескольких буксиров. Особняком, в отдалении от берега, покачивался небольшой боевой корабль, с гроздью моторных лодок на привязи.
– Вроде, всё как и говорили.
Кивнув собственным мыслям, он уже сделал несколько шагов к двери, когда заметил, что девушка не двигается. Опустив остекленевший взгляд на пол, созерцая несколько блестящих капель крови, она ушла глубоко в себя. Не понимая, что происходит, он решил дать ей время. Прошла минута, другая, короткий кашель, с целью привлечь внимание. Она же, резко отступив на два шага, не отводя застывших глаз, прижала руки к груди. Проследив за взглядом и не найдя в каплях нечего удивительного, Чучел буркнул.
– Ну что ещё?
Миг, и ожив, она встрепенулась и, оскалившись, порывисто вышла из комнаты. Не зная, что сказать и стоит ли вообще говорить, он вышел следом.
Тёмные лестничные пролёты, шелест нанесённой ветром листвы, ржавая калитка заднего двора, поваленные набок, поросшие мхом, рассыпающийся от ржавчины скутер. Появляясь на песке у перекошенной карусели, пересекая игровую площадку, маленькие следы обрывались у подвального окна соседнего дома. На потрескавшемся асфальте дорожек, явственно проступали очертания классиков, и нескольких надписей, с сердечками на конце. В небольшом закутке, прикрытые сенью рябины, светлели два небольших, явно новых креста, в пору таким же маленьким могилкам.
– Зайдём кое-куда. – бросил не оборачиваясь, уводя в сторону от порта.
Через две пары домов, они вышли к переулку, на противоположной стороне которого, особняком стоял минимаркет, между горожанами, называемый не иначе как “Приют”. Одноэтажный, с высокими потолками и жестяными стенами, он представлял собой удручающее зрелище. Подтёки ржавчины, отслаивающаяся краска, засохшие кусты разросшейся живой изгороди, парковка с утрамбованными машинами и горами обломков, сметённых с основных дорог. Только прикрытые фанерой и брезентом окна, да еле заметная тропа, ведущая к боковой двери, выдавали в нём признаки обитания.
Взмахом руки, поприветствовав часового, залёгшего в небольшой секретке под крышей, Чучел неспешно и без резких движений подошёл к двери. Остановившись напротив глазка, он дождался, пока его опознают. Щелчки щеколд и дверь открылась.
Внутри было темно. Те тонкие лучи света, что проникали через щели в стенах и крыше, позволяли видеть лишь силуэты интерьера, но и этого было достаточно, чтобы составить картину творившегося внутри. Полный бардак. Всё что можно сломать, было сломано, а остальное испорчено с максимальным усердием. Даже плитка на полу была разбита и частично вырвана. Половина стеллажей рухнула, кассовые островки превратились в огрызки, небольшие тематические магазины по сторонам торгового зала, использовались место мусорок. Вентиляция, системы пожара тушения, освещение и камеры, фрагментарно болтались под сводами. Подводя некую черту, на самом большом из рекламных баннеров, краской было начертано. (Четвёртый дивизион был здесь.)
– Идём. – негромко произнёс хриплый детский голос, и подсвечивая себе слабым карманным фонариком, дежурный смены повёл их в глубь зала.
– Командир.
– Старший.
Или просто кивками, приветствовали Рассела малолетние обитатели минимаркета, встречавшиеся всё чаще, по мере приближения к центральному костру. От совсем маленьких, до подростков. Все как один, ободранные и худые, они прекрасно знали своего гостя. С каждым новым увиденным лицом, с каждым новым примеченным увечьем на маленьких телах, взгляд Рисы становился всё неуверенней и будто бы мягче. С отсутствующими пальцами, кистями и целыми конечностями, обожжённые, одноглазые и безухие, хромые и иссечённые шрамами. Каждый новый удар её сердца был больнее и громче предыдущего. Невольно сжатые губы побледнели. Пальцы сжались в кулаки.
– …всего неделю назад! А теперь бросать всё и бежать? – зло кричал один из подростков, одетый на порядок добротнее прочих.
– Мои дела не твоя забота. – в ответ. – Но я тоже не собираюсь двигаться. – теперь обращаясь к стоявшему в центре подростку.
– Вы хватаетесь за куски золота на тонущем корабле, в место того, чтобы искать себе круг! – возражал паренёк в очках. – Что вы будете делать, когда банды уйдут? Без их покровительства. Против восточных и оккупантов…?
– Блеф, чтобы сместить нас. – уверенно отбивался третий, мелкий и крепкий словно орех.
– Подумайте сами. Зачем
