На том конце провода обстановка стала накаляться.
— Как? Черт… Я хотел сказать… что за вечер сегодня. Вы, однако, дорогой месье, ведете себя совершенно беспардонно! Я–то считал, что достаточно ясно вам все разъяснил, тысяча чер… четко заявил, что ни за что на свете не хотел бы, чтобы мой сын породнился с вашей группой… вашей семьей, я хотел сказать! Ах, ах! Какая картинка! Вы, случаем, не размечтались?
Скрепя сердце Гастон был буквально вынужден в сложившейся ситуации прибегнуть к единственному своему козырю. Но слова с трудом продирались сквозь двойное кольцо — его зубы и губы:
— Напрягите память, господин министр. Жильда, объем груди девяносто восемь, талии…
— Замолчите, — оборвал его Тайней, — я не один. Если вы считаете, — он понизил голос, — что можете меня безнаказанно шантажировать, то вы глубоко заблуждаетесь. Я предпочел бы сам всем и все рассказать. Где и когда я смогу вас увидеть?
— Завтра с утра, я заеду к вам вместе с дочерью.
Гастон потер ладони, но как только открылась дверь, он насторожился, опасаясь новых осложнений, что быстро и подтвердилось. Мадемуазель Роза в своем скромном черном платье шла прямо на него. Ее глаза метали молнии. Она так сильно стукнула кулаком по столу патрона, что стопка лежавших на нем бумаг разлетелась во все стороны. Поджав губы, она выпалила:
— Где мой муж? Что вы с ним сделали?
Муж? Разве Череп был законным мужем мадемуазель Розы? Так, так, в этом случае ей придется заказывать запасное черное платье вдовы. Гастон нахмурился и директорским тоном потребовал:
— Это что ещё за манера входить без стука? Разве вы не видите, что я занят? И что это ещё за история с вашим мужем? Вы же не замужем, не так ли?
Мадемуазель Роза рывком уселась на край стола, открыв в нечаянном движении красивую стройную ножку. Но в её намерения не входило вводить в искушение своего шефа. Она наклонилась к нему и цепко ухватилась своими милыми пальчиками за галстук Гастона:
— Да, мой муж, и вы это отлично знаете. Он бледен и лыс. Он только что вышел из тюрьмы, и я не видела его с того вечера, когда он отправился к вам. Где он?
Гастон осторожно поправил галстук.
— Ах! Так тот симпатичный молодой человек бы… и есть ваш муж! Впервые слышу. Он мало рассказывал о своей личной жизни, и я думать не думал, что он ваш супруг. Поздравляю, он очарователен.
— Это помесь прохвоста с мерзавцем. Но я хотела бы знать, куда он делся. И я уверена, что вам об этом известно.
— Душенька моя…
— Дерьмо! Это я ему сообщила все детали, которые потребовались, чтобы вас шантажировать. Он намеревался вытянуть из вас шесть миллионов и дать деру. Но я его с тех пор не видела. А ведь мы должны были поделить эти деньги!
Шляпник сплел пальцы и назидательно произнес:
— Мадемуазель Роза, сожалею, но должен вам сообщить, что с сегодняшнего дня вы у меня больше не работаете.
— Положим, не так все это просто! Я слишком много знаю о вас, ясно? Даже больше, чем вы думаете. Поэтому в ваших же интересах сказать мне правду. Иначе те два молодца, что недавно сюда заглядывали, займутся вами вплотную.
— Что? Шантаж? Ненавижу шантаж!
— Заткнись, ты, крабообразное. Лучше скажи, куда ты дел Перужа. О! Я знаю, что ухлопать ты его не мог — на это ты не способен.
Гастон было напыжился, раз девица, пусть и в вульгарной форме, но все же отдала ему должное. Однако, поразмыслив, он решил обидеться. Это он–то не способен убить человека! Шляпник чуть не выложил все о своем преступлении, но вовремя удержался. Не стоит давать ей против себя новое оружие.
— Так, значит, это вы разболтали все этому типу. Ну что ж, поздравляю, мадемуазель Роза, поздравляю. Могу ли я узнать, почему вы это сделали? Разве вы не были счастливы в нашей среде, в нашей большой семье?
При этих печальных словах мадемуазель Роза, вопреки всем ожиданиям, вдруг залилась слезами. В перерыве между рыданиями она пояснила:
— Это все ваш шурин Филипп. Он боялся в это поверить.
— Филипп? Что он вам сделал, Филипп?
— Он бросил меня! — всхлипнула Роза.
Так вот в чем дело! Гастона начала захлестывать ярость против этого придурка–шурина, которому рн тысячи раз твердил о том, что нельзя смешивать работу с удовольствием. Мало ли на свете шатается соблазнительных мордашек, так нет же — подавай ему кого–нибудь из персонала, чтобы навлечь все эти неприятности! И вот к чему все это привело. Значит, любовницей, которую Филипп содержал два года и чье имя он так упорно отказывался назвать, была Роза, с которой он порвал после настоятельных увещеваний с его стороны. Роза, эта отвергнутая женщина, с тех пор была во власти только одной мысли — отомстить! А тут и муженек–Череп выскочил из тюрьмы, готовый на любой шантаж. Все превосходно одно с другим сходилось. И снова, в который уже раз, профессиональные нелады проистекают от семейных неурядиц! Черт бы побрал все на свете!
— Ну будет, будет тебе, малышка, — посочувствовал он, дружески поглаживая оголенное колено молодой женщины. — Мой шурин — я это точно знаю — тяжело переживал этот разрыв. Он, несомненно, готов восстановить прежние отношения…
— Вы так думаете? — просияла она.
— Вполне искренне.
— А муж?
Он совсем про него забыл, про мужа. Надо было срочно найти какое–то объяснение для вдовы.
— У вашего мужа был непомерный аппетит. Я решительно дал ему понять, что от меня он ничего не получит. Тогда он стал угрожать — точно так же, как вы это делали минуту назад. Посему я его… временно кое–куда сослал. Не бойтесь за его жизнь. Он заперт в одном из подвалов, в загородной местности. Там такой целительный воздух.
— Месье Макс, — забылась она, но тут же поправилась: — Я хочу сказать, месье Беррьен, лично я против вас ничего не имею. Но я хотела нанести удар Филиппу.
— А поразили нас обоих, бедняжка. Но поскольку вы выражаете сожаление в отношении вашего проступка…
Он онемел. Она неожиданно выставила пистолет, который до сих пор держала за спиной, и направила его на Гастона.
— Эй, поосторожней!
— А я–то вам все тут расписала! Вы, наверное, приняли меня за идиотку, да? А я развесила уши! Но хватит! Больше вы меня не проведете этим своим видом добренького папаши, гнусный вы тип! И выше руки, или я сделаю из вас решето! А ведь я почти поверила вам! Но потом вспомнила слова Альбера, сказанные им перед уходом на встречу с вами: «Если я не вернусь через четыре часа, значит, он меня прихлопнул!» Вы убили его, а я шлепну вас, убийца!
Гастон попытался доказать всю абсурдность её поведения. Если она на самом деле любит Филиппа, то ей должно быть до лампочки — жив или мертв её муж. Однако этот аргумент не возымел действия.
— Конечно же я люблю Филиппа! Но тот, другой, мне все–таки муж! И если выяснится, что вы его убили, бедолагу, только что отсидевшего срок, клянусь, что вы не долго протянете на этом свете!
— Так вы знаете этих болванов, лжеполицейских, которые нагрянули ко мне?
— Это приятели мои и Альбера. И если вам удастся разделаться и со мной, они знают, как им придется в этом случае поступить. Ясно?
Гастон попытался вытянуть у неё их имена и адреса, но Роза категорически отказалась их сообщить. Она все заметнее нервничала, и он стал серьезно опасаться, как бы она невзначай не нажала на спуск и не всадила в него неуместную пулю.
— Выслушайте меня хорошенько, — свирепо заявила она. — Отныне я не спущу с вас глаз. Едем немедленно и освобождаем Перужа. И если вы мне наплели тут всякую чушь, я вас прикончу. Не двигайтесь, а то выстрелю. Передайте телефон.
Он подтолкнул к ней аппарат. Она, все время держа его под прицелом, набрала номер, спросив:
— Где его спрятали?
— Вашего Чере… вашего мужа? В Сюси. В погребе. Набрав нужный номер, она произнесла:
— Алло, это ты, Зубастый? Привет, говорит Пиньюш. Слушай меня внимательно. Я сейчас поеду вместе с Мягкой Шляпой за Стриженым. Но, боюсь, он готовит какую–то пакость. Так вот, — она посмотрела на ручные часики, если я не припрусь к девяти часам, срочно жмите вместе с Барашком в Сюси–ан–Бри, ты знаешь куда.
Довольная, она повесила трубку и обратилась к Гастону:
— А вы звоните Филиппу и назначьте ему там встречу через час. Рада буду выложить ему все, что думаю о его поведении.
Она слушала весь их разговор в параллельные наушники. Каким–то чудом Гастону удалось связаться с Филиппом сразу же и договориться о рандеву в Сюси. Затем он покинул магазин в сопровождении мадемуазель Розы, провожаемый удивленным взглядом молоденькой продавщицы, стоявшей за прилавком.
Такси доставило мадемуазель Розу с её пистолетом и слегка помятого Гастона Беррьена к заброшенной с виду вилле незадолго до семи часов. Выходя из машины, мадемуазель Роза сказала водителю:
— Подождите, мы задержимся ненадолго.
Гастон открыл входную решетку и вошел в сад. Филиппа ещё не было. Молодая женщина достала пистолет из сумочки, в которой она спрятала его на время поездки, и ткнула стволом в спину шляпнику:
