И снова и снова другие воспитанницы, обступив ее сплошным кольцом, скандировали:
– Покайся, покайся!
– Скажи: «Я шлюха!»
– Скажи: «Я наркоманка!»
Роуз отказывалась. Рыдала. Она никогда не принимала наркотиков! У них в школе вообще никто не принимал наркотиков! И она никогда ничем таким не занималась с мальчиками – разве только один раз поцеловалась на танцах.
Потом вдруг как-то оказалось, что она лежит на полу, а другие девочки навалились ей на руки и на ноги. Роуз все кричала и кричала, пока ее не начало рвать и она чуть не задохнулась. Она боролась и вырывалась изо всех сил, истошно визжала, брызгая рвотой во все стороны.
Когда она очнулась, в комнате никого не было. Роуз понимала, что серьезно больна. Она вся горела от жара, живот болел просто невыносимо, голова пылала. Заслышав, как кто-нибудь проходит мимо, она снова и снова просила пить, но получала лишь один ответ:
– Симулянтка!
Сколько она пролежала там? Казалось – много дней, но она очень скоро впала в полузабытье. В бреду она беспрестанно умоляла дядю Лестана: «Пожалуйста, пожалуйста, забери меня отсюда! Я не хотела ничего плохого, пожалуйста, прости меня». Наверняка он не хочет, чтобы она так страдала! Наверняка тетя Мардж и тетя Джулия расскажут ему, что случилось. Когда Роуз уводили из зала суда, тетя Мардж билась в истерике.
В какой-то момент Роуз вдруг поняла: она умирает. Она уже не могла думать ни о чем, кроме воды. Стоило ей забыться, как снова мерещилось, будто кто-то дает ей попить. Но она приходила в себя – и воды не было. И никого рядом не было. Никто не проходил мимо, не обзывал ее симулянткой, не велел каяться.
На Роуз снизошло странное спокойствие. Так вот где окончится ее жизнь. Может быть, дядя Лестан просто не знает и не понимает, как здесь ужасно. Да и какая теперь разница?
Иногда она ненадолго засыпала и видела сны, но потом снова приходила в себя, дрожа от лихорадки. Губы у нее растрескались. А живот, грудь и голова так жутко болели, что бедняжка уже не сознавала ничего, кроме боли.
Так, то и дело проваливаясь в беспамятство, бредя видениями стакана холодной воды, воды для питья, она вдруг услышала вой сирен. Сперва вдалеке, но с каждым мигом все громче и громче – а потом к сиренам присоединились и сигналы пожарной тревоги в самом приюте – надрывные, невыносимо громкие. Роуз почувствовала запах дыма. Увидела отблески пламени. Вокруг визжали и кричали другие воспитанницы.
Стена прямо рядом с ней вдруг разлетелась на части. Потолок тоже. Комната словно бы взорвалась летящими во все стороны ошметками досок и штукатурки.
В комнату ворвался ветер. Крики и визг вокруг становились все громче.
Возле Роуз возник какой-то человек – очень похожий на дядю Лестана, но все же не дядя Лестан. Темноволосый красавец с такими же яркими глазами, как у дяди Лестана, только вот у него глаза были зелеными. Он подхватил Роуз с тюфяка, завернул во что-то теплое и понес куда-то наверх.
Роуз увидела, что все вокруг объято пламенем. Приют полыхал огнем.
Незнакомец уносил девочку все выше и выше – совсем как много лет назад на маленьком островке среди моря.
Воздух вокруг дышал дивной прохладой.
– Да, да, звезды… – прошептала Роуз.
Увидев безбрежный звездный простор, она снова превратилась в малышку на руках у дяди Лестана.
– Спи, Роуз, – произнес мягкий голос у нее над ухом. – Ты теперь в безопасности. Я отнесу тебя к дяде Лестану.
Роуз пришла в себя в больничной палате. Вокруг толпились люди в белых халатах и масках. Ласковый женский голос произнес:
– Все будет хорошо, милая. Сейчас я тебе кое-что дам и ты уснешь.
За спиной медсестры стоял тот самый незнакомец, что принес Роуз сюда – темноволосый и зеленоглазый. Кожа у него была такой же смуглой, как у дяди Лестана. Мягкими, точно шелк, пальцами он погладил Роуз по щеке.
– Я друг твоего дяди, Роуз, – произнес он. – Меня зовут Луис. – Только он произнес свое имя на французский манер: «Луи». – Поверь, Роуз, твой дядя очень скоро будет тут. Он уже в пути. Он о тебе позаботится, а я побуду тут до его приезда.
Открыв глаза в следующий раз, Роуз чувствовала себя совсем иначе. Боль прошла, желудок и грудь больше не распирало. Она поняла, что ей сделали клизму и промывание желудка. При мысли о том, как это, наверное, было отвратительно, какой грязной она вся была, Роуз снова преисполнилась стыда и тихонько заплакала, уткнувшись в подушку. Она чувствовала себя во всем виноватой и до предела несчастной. Высокий темноволосый друг дяди Лестана погладил ее по голове и сказал, что бояться нечего:
– Тетя Джулия уже едет сюда. И дядя тоже. Спи, Роуз, спи.
Хотя Роуз была одурманена и в голове у нее все путалось, она все же заметила, что к ней подключено несколько капельниц с какими-то растворами и еще чем-то белым, должно быть, внутривенным питанием. Пришла врач. По ее словам, Роуз предстояло провести в больнице не меньше недели, но «опасность» миновала. Да, пришлось немного поволноваться, но теперь Роуз точно поправится. Инфекцию удалось укротить, обезвоживание тоже. Друг дяди Лестана, Луи, поблагодарил и врача, и медсестру.
Роуз заморгала сквозь слезы. Комната буквально тонула в цветах.
– Он посылает тебе лилии, – сказал Луи. Голос у него был глубокий и мягкий. – Посылает розы – розы всех возможных оттенков. Твой цветок, Роуз.
Роуз попыталась было извиниться за то, что натворила, но Луи и слушать не захотел. Сказал – люди, к которым она попала, настоящие преступники, воплощение зла. Они платили судье, чтобы он посылал к ним в приют подростков из приличных семей – а школа выставляла огромные счета родителям и штату за «перевоспитание». Он сказал, судья и сам очень скоро попадет за решетку. Что же до приюта, его больше нет, он сгорел дотла, и адвокаты позаботятся, чтобы он никогда не открылся вновь.
– Они очень, очень дурно обошлись с тобой, – прошептал он.
Тихим неторопливым голосом он рассказал Роуз, что против администрации приюта выдвинуто множество обвинений. А на пожарище нашли два обгорелых трупа. Он хотел, чтобы Роуз знала – те люди понесли заслуженное наказание.
Роуз слушала и дивилась. А потом принялась объяснять, как все вышло с автомобилем – ведь она совсем не хотела ничего плохого.
– Знаю, – ответил Луи. – Это все пустяки. Дядя на тебя не сердится. Он никогда не рассердится на тебя из-за такой ерунды. А теперь поспи.
К тому времени, как приехал дядя Лестан, Роуз уже вернулась домой в Майами-Бич с тетей Мардж. Девочка очень похудела, ослабела и вздрагивала от малейшего шороха. И все же ей уже стало гораздо лучше. Дядя Лестан обнял ее, и они отправились вместе прогуляться по пляжу.
– Хочу, чтобы ты перебралась в Нью-Йорк, – сказал дядя Лестан. – Нью-Йорк – столица мира. Я хочу, чтобы ты заканчивала школу уже там. Тетя Мардж поедет с тобой, а тетя Джулия останется здесь. Она родилась во Флориде и не сможет приспособиться к большому городу. Но тетя Мардж будет все так же заботиться о тебе, а еще у вас появятся компаньоны – надежные телохранители. Я хочу, чтобы ты получила самое лучшее образование, какое только можно. И помни, Роуз, – добавил он, – какие бы страдания ты ни претерпела, что бы ни перенесла, благодаря им ты можешь стать сильнее.
Роуз и дядя Лестан проговорили несколько часов подряд – не о жутком приюте, а обо всем остальном. О том, как Роуз любит читать, о том, что она хочет стать поэтом и писателем, о ее мечтах поступить в какой-нибудь большой и знаменитый университет вроде Гарварда или Стенфорда – да мало ли еще куда.
Какие же это были замечательные часы! Роуз с дядей зашли в кафе на Сауз-Бич, и он тихонько сидел, подперев голову руками и с нежной улыбкой слушая, как Роуз изливает мечты, мысли и вопросы, что теснились у нее в голове.
Новое жилище в Нью-Йорке располагалось в Верхнем Ист-сайде, в двух кварталах от парка, в красивом старинном доме с просторными комнатами и высокими потолками. И тетя Мардж, и Роуз пришли в восторг.
Роуз отдали в прекрасную школу, гораздо выше уровнем, чем «Уилмонт-скул». При помощи нескольких дополнительных учителей – в основном уже студентов – Роуз скоро догнала сверстников и с головой погрузилась в учебу, готовясь к поступлению.
Хотя девочка слегка тосковала по красивым флоридским пляжам и теплым благоуханным ночам, она до безумия полюбила Нью-Йорк, быстро сдружилась с одноклассниками и втайне радовалась, что живет с тетей Мардж, а не с тетей Джулией, потому что тетя Мардж всегда ценила приключения и проказы, и вообще с ней было гораздо веселее.
Вместе с ними в доме проживали экономка, кухарка и несколько охранников, которые их повсюду возили.
Но иногда Роуз хотелось удрать куда-нибудь самой по себе, самой встречаться с друзьями и ездить на метро. Хотелось независимости.
