- Я знал, что час великого испытания народ русский не останется в стороне и сплотится в любви к Отечеству! - глаза Николая увлажнились. По вдохновению он толкнул целую речь полную патриотизма, религиозной веры в победу и легким флером мистики. Было видно, что это не позерство, а искренняя убежденность в своих словах. В конце речи повисла тишина. Все были впечатлены! Потом тишина взорвалась словами горячего одобрения свиты и Николай как-то обмяк. Похоже, накал речи его эмоционально истощил.
Наконец пришло время награждений. Полковник кратко описывал подвиг награждаемого, а Николай лично навешивал награду. В процессе награждения он пришел в себя, взбодрился и даже стал более энергичен, чем в момент своего появления. Похоже, внезапно явленный пример патриотизма его вдохновил и зарядил уверенностью в будущем. Когда настал мой черед, царь не стал слушать, а просто потребовал Георгия и навесив мне его на грудь, заявил
- Поздравляю Вас, Сергей Алексеевич, чином прапорщика! Служите так же верно и истово как служили Отечеству до сих пор!
Дальше разговор пошел спокойней. Император расспрашивал о прошедших боях, выразил свое удовольствие и рассказал нам, как много эта блистательная победа значит для Отечества и для него лично. С привязкой к недавно завершившемуся Брусиловскому Прорыву, наша локальная, вообще-то, победа превращалась в его воображении в Коренной Перелом всего хода войны.
- Верю, что не оскудеет героями Земля Русская! И вы все господа эту мою веру укрепляете своими свершениями!
С этим он и удалился. Тихо переговариваясь свита наконец преодолела узость двери и покинула палату. Генерал Н уходя, бодро мне подмигнул, а остальные величественно покивали. Все, можно выдохнуть.
- Земля, понимаешь, не оскудеет... - ворчливо вздохнул я себе под нос. Вот вроде и красиво сказал, но как-то напоминало это известное 'бабы нарожают'. Хотя, наверное, нагнетаю я, просто некоторый эльфизм Николая раздражал, особенно когда знаешь, чем все кончится. Николай явно жалел всех пострадавших в боях, просто не понимал он, похоже, что война эта солдатам обрыдла . Смысла ее они не понимают и защитниками Отечества себя не ощущают. Натуральный инопланетянин! Остальные если и услышали мое ворчание, то виду не подали. Просто подошли и поздравили, по очереди пожимая руку.
Весь остаток дня я отбивался от восторженных сестер милосердия и любопытных офицеров. Все желали непременно услышать от меня лично, что сказал государь и как он это сказал. Не атаковала меня только Саша, ее вообще было нигде не видно.
Утром на бричке приехали мои ребята - все кто был более-менее целым. Поздравили, отдали баул с моими вещами и остались ждать. Дело в том, что внезапно в палату влетел санитар и сообщил, что сегодня всех отправляют на санитарном поезде в тыл. Профессор, увидев рессорную бричку, просил задержаться и помочь с доставкой раненых на поезд. Посидели хорошо. Вся палата с удовольствием послушала новости полка. Я расспросил о раненых из нашего отряда. Оказалось все уже в поезде, ждут отправки.
Отправку задержал звонок со станции. Оказалось, что император по вдохновению решил посетить и поезд. Так что посадка началась только к вечеру. Прошла немного суетно, все хотели устроиться до темноты.
Мне досталось довольно приличное место почти в центре вагона на верхней койке. Устройство вагона отличалось от привычных плацкартных. Все места были боковушками. Двухъярусные койки стояли вдоль стен, оставляя широкий проход посередине, что было понятно - тут и носилки таскать и санитары, если что, расположатся с комфортом. Довольно большая свободная площадка оставалась и в начале вагона. Там располагался титан и столик.
С соседями тоже повезло, никто не орал и не стонал сутки напролет, не скрипел зубами, возвращаясь во сне в бой. Кто-то обсуждал недавнее посещение императора, новенькие и старожилы обменивались рассказами о том, как это происходило в госпитале и в поезде. Кто-то был безучастен к окружающей суете, кто-то вслух мечтал о веселье в Питере. Новенькие обустраивались, расспрашивали о качестве готовки в поездной кухне, красоте сестер милосердия и строгости докторов. В общем, все обычно и ожидаемо.
Договорился со своими, чтобы принесли парашюты. Огурцов был одиноким сиротой, а вот у погибшего пулеметчика была семья. Парашюты решил отправить ей с оказией или почтой. Ребята горячо поддержали идею. Думаю, и остальные поддержат, что важно - это было общеотрядное имущество.
Последним сюрпризом этого дня стало соседство с поручиком Ивановым. Поездка обещала быть не скучной.
Хотя я и беспокоился, но мужики не подвели. Утром примчались с парашютами и еще каким-то мешком для в вдовы в довесок. С ними же мне по случаю передали конверт с предписанием по излечению, направиться в авто-пулеметную школу. Все требуемые документы были еще два дня назад переданы начальнику поезда. Так что на фронт этой войны я уже, по всей видимости, вернуться не успею. Ну и не очень-то и хотелось. Раздались крики проводников, требующие от посторонних освободить вагоны. Мужики поспешно простились, но успели сообщить мне, где лежит остальная команда. Вот и славно, не придется бродить по всему поезду в поисках.
По вагону пробежала пара сестер, загоняя всех излишне активных в койки, раздался гудок и поезд тронулся. Мимо окна проползали станционные постройки, потом ускоряясь, пошли домики местного населения, огороды, поля. Наконец, замелькали леса, безымянные для меня реки, дороги. Обычный русский пейзаж. Сто лет пройдет, а он останется таким же. Появятся, конечно, приметы времени, вроде линий ЛЭП, исчезнут разлетающиеся в вихре поезда облака паровозного дыма, но общее ощущение бескрайности простора и безвременья перестука колес, это похоже, навсегда.
Я смотрел в окно и думал о своей странной судьбе. Впереди были революции и войны, светлые подвиги и омерзительные подлости, разруха и великие стройки. И во всем этом мне предстоит жить, бороться и выбирать свой путь. Внезапно, мой взгляд уперся в обручальное кольцо. Я задумчиво покрутил его. Чтож, как бы не были дороги и светлы воспоминания о прошлой жизни, пора начинать жить новой и строить новое будущее. Решительно сняв кольцо, я перекинул его на левую руку. Прошлое уходит, но не забудется, а в моей жизни началась новая глава.
Иванов подловил меня при возвращении из туалета.
- Вижу, Сергей Алексеевич, вы сочли свой долг выплаченным?
- в смысле? - удивился я.
- Кольцо. Вы ведь пробирались на фронт чтобы поквитаться за смерть своей супруги. Ну и судя по тому, что только теперь надели кольцо как вдовец, счет можно считать закрытым?
- Возможно. Вы мое прошлое лучше меня знаете, Николай Васильевич. Откровенно говоря, мне странно осознавать себя вдовцов женщины, которую я совершенно не помню. Что до кольца, то дело не счете, про который я так же не помню, а просто пора. Думаю я просто цеплялся за детали неизвестного мне прошлого в надежде вернуть его, но теперь уже надо принять реальность как она есть и жить дальше.
- Ах, ну да, ну да. - закивал поручик - все время забываю, знаете ли, о вашей амнезии. Вы совершенно правы - раз уж прошлое потеряно, то надо начинать жить по-новой.
Ага, так я и поверил в вашу забывчивость. Вот ведь неугомонный, все подловить пытается.
- позвольте не согласиться с вами - раздалось от кучки офицеров возле кровати неходячего капитана - этот рубеж гораздо выгоднее для закрепления.
Эту игру им подкинул Иванов, когда рассказал, что никаких резервов у немцев на участке недавних боев не оставалось и еще один полк брошенный в прорыв, мог уничтожить остатки дивизии противника. Сказал он это сожалея о уничтоженных трофейных гаубицах. Теперь же офицеры, добыв где-то совершенно гражданского вида карту просчитывали натуральную альтернативную историю. Воронка прорыва затягивала в себя новые полки и дивизии, обрушая германский фронт.
- Они там еще Берлин не берут? - сменил я тему, оглянувшись на прожектеров.
- Нет, пока только окружают германские войска на рижском направлении - улыбнулся поручик.
- Скажите, Николай Васильевич, а почему вы до сих пор поручик? Вы же, если не ошибаюсь, чуть не с первого дня на войне. Да и в поиски ходить вам явно не по чину.
Иванов усмехнулся и неопределенно поведя в воздухе рукой, ответил
- Так всем спокойней, знаете ли. Когда я и начальство разделены линией фронта, у каждой из сторон меньше неприятностей.
Вот ведь туману напустил. Поговорив с поручиком, я решил проведать, наконец, своих. В госпитале не успел, так хоть здесь надо, а то потом может уже и не получится.
Накинув свою кожанку - на переходах между вагонов можно было легко простудиться, я поковылял по поезду. Похоже, я погорячился. Идти с костылем по качающимся вагонам было трудно. Хорошо еще, что поезд шел не спешно и качало не сильно. В каждом вагоне меня пытались завернуть обратно, но шел упорно как ледокол к северному полюсу, благо силу применить никто не решился.
