совершенство!
— Это он. Фризский вороной жеребец. Их еще называют «черное золото». Его зовут Аллар. Самый красивый конь в мире, — с придыханием рассказывал Стас. — В понедельник прибыл из Нидерландов и заселился в нашу конюшню. Я его вечность ждал, поэтому в понедельник мне было не до чего. На пары не пошел, держал руку на пульсе и готовился встречать это чудо. Уж прости.
Интересно, Елагин когда-нибудь говорил с такой любовью и трепетом о девушке? Почему мне кажется, что нет?
— Стас, — положила руку на его пальцы, — прекрасно тебя понимаю. Я от фотки-то оторваться не могу. А от встречи в живую голову потерять можно. Или сознание.
— Да, я чуть не ослеп от красоты Аллара, когда он вышел из трейлера. Вышагивает, гордый, грациозный. Не конь, а конфетка. Отпадный. Круче любой лютой тачки. Круче всего на свете. Вот рассказываю тебе, а сам уже готов ехать к нему.
— Обожаю лошадей. Они умные, неотразимые. И с характером. Причем он читается сразу. Но если между человеком и лошадью появляется связь, то это навсегда. Много про это читала.
Собралась блеснуть знаниями и рассказать о книгах, прочитанных в свое время, но не сумела воспроизвести их названия и детали историй, они крутились на языке, но никак не превращались в полноценные слова. В итоге диапазон информации, которой я способна поделиться, сводился к информации, что лошади прекрасны и интеллектуально развиты. Я их всегда любила. А еще они спят лежа, как собаки, если чувствуют себя в безопасности.
— Умеешь ездить верхом? — вдруг спросил парень, вскинув голову.
— Немного. Пару раз довелось. Причем не только на воспитанной, объезженной лошади. Один раз — на деревенской. Ох, она была очень своенравна, адренальнчика я тогда хапнула, мама не горюй, но удержалась в седле, между прочим, — хоть тут отличиться получилось. Было, чем гордиться.
Глаза Стаса заблестели, словно я предложила проинвестировать его бизнес или подарила ему миллион долларов. Он развернулся ко мне всем корпусом и слегка отклонился назад, разглядывая меня, будто видел в первый раз.
— Хочешь познакомиться с Алларом? — выпалил он.
— Кончено! — ни капли раздумий, ни грамма смятения, лишь абсолютный энтузиазм с привкусом авантюры.
Нас прервал звонок, извещавший о начале пар. Я дернулась, схватив сумку. Совсем забыла про время. А до своей аудитории еще бежать и бежать. Надо было Свете оставаться со своими. Я бы прокралась тайком к кабинету Стаса, провернула свою идею, никто бы и не заметил, что Соколова вдруг раздвоилась. А что тут такого? Научилась быть в двух местах одновременно. Подумаешь.
— Привет. — Мимо с равнодушным и холодным выражением проследовал Женя.
«Ой… О-о-ой… Света будет недовольна», — мелькнуло в голове прежде, чем Стас поцеловал меня в щеку и что-то сказал. Я уже ничего не слышала и не видела.
Глава 21
Света
Ксюша уже несколько дней не в себе. Металась из крайности в крайность: то рвалась раскрыться Стасу, то от страха и смущения открещивалась от общения с ним. Здорово, конечно, что она на пороге новых отношений. Возможно, сестра встретила своего принца и находилась в шаге от счастья. Торопиться в такой ответственный момент нельзя, чтоб не наделать глупостей.
Но меня смущал вопрос МОЕГО общения со Стасом. У Ксюши прогресс, она стала чуть ближе к нему, но все еще от моего имени. Простите, но мне совсем не улыбалось, чтобы Елагин мило болтал со мной при встрече и, Боже упаси, целовал меня в щеку. Я вынуждена буду избегать парня в универе и уповать на то, что субботу на конной прогулке сестра наконец-то раскроет карты. И мы сможем жить по-человечески.
На сцене театра Музкомедии опустился занавес. Приятный голос прокатился по залу, объявив антракт. Включился свет. Я отвлеклась от своих размышлений, вернувшись в реальность.
— Как тебе первый акт? — спросил Женя.
Еще полчаса назад я пришла к выводу, что оперетты не для меня. Но друг считал, что настало время окультуриваться. И выбрал для этого спектакль «Екатерина Великая». Сценарий и игра актеров впечатляли с первых секунд. Но с вокальный частью у меня возникли проблемы: не всегда понимала ее смысл, не прониклась я манерой подачи, как ни старалась. Наверное, рано делать выводы, но пока что я придерживалась мнения, что прикоснулась к прекрасному в виде оперетты в первый и последний раз.
— Актеры прелесть. Декорации и костюмы на высоте, — отчеканила я.
— Согласен. А тебе не показалось, что Фике фальшивит?
— А Васька, кажись, в паре мест сымпровизировал, — хихикнула я.
— Тоже заметила? В целом, на мой взгляд, спектакль не безупречен, но хорош. Весьма неплохо играют.
— Да-да, — кивнула я, с трудом сдерживая зевоту. — Я еще в камерный театр хочу сходить. Люблю его атмосферу.
— Всегда готов.
Женя, как выяснилось, театрал-ценитель. Кто бы мог подумать…
В буфете образовалась длинная очередь. Зрители столпились, как ребята в школьной столовой. Всем не терпелось заполучить бутерброд или пирожное. Искусство же провоцирует умственную активность, а она повышает расход энергии. Люди дружно оголодали. Или в буфете еда казалась им самой вкусной, что маловероятно.
Мы расположились за дальним столиком, в стороне от суеты и толкучки. Женя успел закупиться в первых рядах. Он принес нам еду и присел напротив меня. С довольными физиономиями со стороны наблюдали, как люди копошились у стойки, с ажиотажем выбирая бутерброды и пирожные.
— Ты встречаешься со Стасом Елагиным?
От неожиданно прямого вопроса Жени я чуть не поперхнулась. Еле проглотила кусок торта и активно замотала головой:
— Нет, что ты? С чего ты взял такое?
Почему я чувствовала себя виноватой и пристыженной? Даже, если бы предположения парня оказались верными, ничего такого в этом бы не было. Я имела право на личную жизнь. И откровенничать про нее не обязана. Тем не менее, смутилась. Мне стало не по себе.
— Часто вижу вас вместе. Мило беседуете. Он уже и целует тебя. Тут сложно не догадаться. — Женя откусил бутерброд с ветчиной, отпил чая, беззастенчиво ожидая разъяснений.
— Я с ним дружу. Так же, как с тобой. Даже нет, с ним не так близко. Наша дружба теплее, — затараторила, бегая глазами по толпе, которая успела заметно поредеть.
— Друзья, значит, — скорее для себя проговорил парень, дернув бровью.
Я не стала еще раз объяснятся и вдаваться в подробности. Тема скользкая и сомнительная. Лучше, как можно быстрее сменить ее и не касаться больше. Меньше всего на свете хотелось говорить с Женей об Елагине, с учетом нашей с Ксюшей тайны. Не ровен час запутаться, а лгать я особо не умела.
— Ты
