— Я знаю. Все будет хорошо.
Он поцеловал ее — медленно, неспешно. Так он и думал: после развода у нее никого не было. Надо сделать так, чтобы ей с ним было очень, очень хорошо. Пускай она не испытывает сожаление после.
— Я тоже давно уже один, — сказал Марк. — Я ждал тебя.
Глава 10
— Эйлис... Эйлис... — шептал Марк.
В лунном свете золото ее волос отливало серебром. Робость и нерешительность Эйлис пробуждали в Марке древнее, первобытное желание защитить ее, для того чтобы владеть ею безраздельно.
Голос Марка увещевал, уговаривал, он был настойчив и нежен, чистосердечен и искренен.
— Марк, я... — она отодвинулась. Тысячу раз она была не права, пригласив его в номер!
— Все будет хорошо, обещаю!
И прежде чем она успела что-то сказать, губы Марка приникли к ее рту.
Этот долгий поцелуй был началом и приглашением. Твердая ладонь Марка легла на спину Эйлис.
Мысли ее были бессвязны, а перед глазами маячило лишь одно лицо из прошлой ее жизни — лицо Пола. Эта же буря чувств, грозившая затопить ее, подымалась в ней всякий раз перед камерой. Она хотела вырваться из объятий, но Марк держал ее крепко, и единственной ее опорой было его сильное тело. Секунды текли одна из другой. Эйлис охватило пламя желания. Тепло губ Марка прогоняло все сомнения.
Марк чувствовал, что сопротивление Эйлис ослабевает. От ее тела исходил дурманящий нежный запах.
Эйлис купалась в волнах блаженства. Наконец-то она ожила, вновь ощутила себя женщиной, впервые за весь последний год.
— Прости, что я уезжаю, — шепнул Марк. — И помни, у тебя есть мой телефон.
— Я помню.
Бедра их соприкоснулись, и у Марка вырвался стон.
— Как это расстегивается? — пробормотала Эйлис, возясь с воротником его рубашки.
Выпустив на минуту Эйлис из своих объятий, Марк стянул через голову рубашку и швырнул ее на пол.
Призрачный, неверный лунный свет четко обрисовывал мускулистый, с широкими плечами торс Марка. Эйлис положила ладонь на твердые мускулы, перекатывавшиеся под кожей. Стук его сердца, его запах возбуждали ее. Эйлис прижалась лицом к его груди. Ее влажный язык медленно описывал круги по груди Марка, и видно было, как отвердели, приподнявшись над мохнатой порослью, его соски. Дыхание стало неровным, по телу пробежала легкая дрожь.
— Как же я мечтал о тебе! — прошептал Марк, побуждая Эйлис целовать его еще и еще. Этой ночью она принадлежит ему по собственной своей воле. Он возьмет ее всю целиком, полностью и бесповоротно и, насытив страстное свое желание, уничтожит, развеет в прах все ее сомнения.
Марк прижимал Эйлис к балконной решетке, и она чувствовала, как бьется о ее тело его напряженная разгоряченная плоть. Не говоря ни слова, Марк поднял Эйлис на руки и отнес в спальню.
Комната была залита лунным светом. Эйлис чувствовала запах свежего постельного белья, слабый аромат роз и легкий ветерок, шевеливший занавески. Марк нетерпеливо сдернул с плеч ее платье, собрав лиф складками на талии. Груди ее обнажились, и Марк замер.
Взяв их в ладони, он начал нежно целовать ее груди, отчего по телу Эйлис пробежала легкая, неизъяснимо приятная дрожь. Прикосновения волосатой груди к ее соскам заставляли ее вздрагивать и еле слышно, гортанно стонать. Она дразнила его всей своей вновь пробудившейся женственностью, терлась об него всем телом, и тихие постанывания Марка вторили ее стонам. С чувственной грацией обвившись вокруг Марка, Эйлис сбросила платье. Переступив через упавшую одежду, она скинула сандалии.
Обняв Марка, Эйлис стала пылко целовать его, и его руки скользнули по ее обнаженной спине вниз, к шелковистому бикини. Ухватив ее за ягодицы, он приподнял ее и прижал к своей жаждущей, напрягшейся под брюками плоти.
Его пальцы проникли в ее трусики и медленно гладили ягодицы. Эйлис уткнулась лицом в его грудь и прерывисто дышала. Он доводил ее до исступления медленными чувственными движениями пальцев. Он трогал нежную кожу ее бедер, намеренно избегая касаться ее в тех местах, где его прикосновения были ей так желанны. Наконец пальцы его коснулись мягких шелковистых волосков. Горячие волны страсти поднимались и опадали в ней. Рука Марка легкими трепетными касаниями продвигалась туда, где плоть ее была горячее всего.
— Ох, Эйлис... — Он был поражен и тронут ее бурной реакцией, и чем сильнее разгоралась ее страсть, тем большее волнение чувствовал и он. Прижав ее к себе, он ласкал ее, добираясь до влажного средоточия ее женственности. Эйлис наслаждалась медленными движениями его руки. Сотрясаемая дрожью, Эйлис приникла к Марку, желая лишь одного — отдаться ему вся, целиком.
Резко расстегнув «молнию», Марк скинул брюки. Он стоял обнаженный под лунным светом. Эйлис охватило нетерпение, смешанное с легким испугом — Марк показался ей гораздо сильнее, мощнее, чем она ожидала.
Марк сдернул с постели покрывало и, опустив Эйлис на хрустящую накрахмаленную простыню, вытянулся рядом с ней. Приподнявшись на локте, он погладил ее разметавшиеся по подушке золотистые локоны. Эйлис хочет его — в этом не оставалось ни малейших сомнений. Но этого было мало, он ждал, пока желание станет не просто сильным, а сильным до неистовства. Тогда он будет уверен, что она сохранит его в памяти.
Он поцеловал ее долгим, всепроникающим поцелуем, рука его нащупала ее грудь и стала играть соском. Эйлис бросило в жар. Сердце ее бешено забилось, кровь застучала в ушах. Марк гладил ее тугой живот. Нащупав резинку, он секунду помедлил, прежде чем скользнуть рукой туда, где между ног возвышался сладостный и влажный холмик. Эйлис затаила дыхание, а почувствовав его руку, вздохнула. Рука была горячей, жар чувствовался даже сквозь шелк материи. Эйлис прижала к себе его голову, зарыла пальцы в его густую спутанную шевелюру. Сгорая от нетерпения, она недоумевала, почему Марк так медлит.
— Скорее, Марк, скорее.
— Куда спешить, дорогая... У нас впереди вся ночь. — «Успокойся, — говорил он себе, — пусть это продлится дольше».
Склонившись к ее груди, он взял в рот сосок, не прекращая гладить ее между ног. Расчетливо и умело он вел ее к тому, чего желал. Бедра Эйлис горели, чувствуя его жар и напряжение.
Эйлис провела пальцами по волосам на его груди, потом медленно спустилась ниже.
Застонав, Марк замер.
— Гладь меня, гладь! — взмолилась она и потерлась о него всем телом.
— Возьми в руку... Эйлис... возьми. — Его собственный голос показался ему далеким, чужим. Его заглушали стук сердца и тяжкое, трудное дыхание. Сдерживаться было уже невозможно.
Она сомкнула пальцы. Может ли что-нибудь на свете сравниться с ним в твердости и в то же время быть таким гладким и шелковистым?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
