не могу! — усмехнулась девушка.
— Я тоже не могу. Еще пару дней на этой гречневой диете, и я сама убивать начну, — поддержала ее Майя, хотя тут же прикрыла рот рукой. — Ой, что же я говорю!
— Да ладно, не парься. Я поняла тебя! А диета эта точно отстой!
С такими разговорами они добежали к выходу из лагеря, где на полянке уже стояли Леша Авдюшин, хмурая Настя Ладошкина, ухмыляющийся Никита Котов, скромная и молчаливая Рита Мельникова и отличник Антон Новоселов.
Увидев бегущих девушек, Авдюшин улыбнулся лучезарной улыбкой и скомандовал:
— Вот, все в сборе. Можем идти!
— Ура! Явились — не запылились! Майя и ее проклятие, — проворчала Ладошкина.
— Ты че такая злая?! Давно по башке не получала? — взъярилась Стеша. Ладошкина молча набычилась.
— Девчонки, вы опять, что ли? — подскочил к ним аспирант. — Если так будете себя вести, я с вами никуда не пойду! И докладную напишу Сергею Юрьевичу. Успокоились обе, живо!
Ладошкина задрала нос и отошла вперед процессии.
— Слушай, а может, это Настюха Люську прирезала? — зашептала на ухо Майе Белинская. — Посмотри, какая злющая!
— Ты к ней сама зачем цепляешься? — так же тихо ответила Майя. — И вообще, ей убивать Люсю было невыгодно! Кто ей теперь долг отдаст?
— Так мы про этот долг только со слов Насти и знаем! — упрямо тряхнула головой Белинская. — Может, она специально все сама и придумала. Чтобы на нее никто не подумал! Ты скажи своему другу Митьке — пусть ее проверят!
— Скажу, скажу, обязательно. Ты же была уверена, что Кузнецова виновата, а теперь Настя — убийца? — шепотом продолжила разговор Майя.
— Мымра по-любому виновата, но Ладошкина точно как маньяк выглядит, а может… они обе вместе? — с придыханием выдохнула Белинская.
Майя от неожиданности захихикала и тут же закрыла рот ладонью.
— Вот ты, Стеша, даешь! Все тебе маньяки мерещатся!
— Ага, они самые! — поддакнула подруга и тоже захихикала.
— О чем сплетничаете? — сзади бесшумно подкрался Антон Новоселов.
— О тебе, Антоша, о тебе — о ком же еще?! О маньяках! — с улыбкой ответила Стефания.
— Надеюсь, о сексуальных! — Антон приосанился, расправил плечи.
Девчонки в ответ захихикали.
— Я просто предупредить хотел, что Настя с Никитой против вас что-то замышляют! Я мимо проходил и краем уха слышал гадости за вашей спиной.
— Это не новость, Антоша, — устало вздохнула Майя.
— Да, так вы в курсе? — удивился парень.
— В курсе! В курсе! — поддакнула Стефания. — Только пусть обломаются враги, ничего им не светит! — она помахала кулаком в сторону злобной парочки, но, напоровшись на внимательный взгляд Авдюшина, солнечно улыбнулась ему и покачала головой.
За всеми этими разговорами они уже практически подошли к Заполью — лагерь находился всего в нескольких километрах от деревни.
Первым, кого ребята увидели сидящим на скамейке у большого зеленого дома, был Аркаша Сидельников — глава протестующих против экспедиции жителей.
После того как они вместе нашли тело Людмилы Тихомировой, Майя его не видела.
Он так же был хмур, небрит, одет в ту же потрепанную грязную футболку хеви-метал, только сегодня вместо старых кед на нем были белоснежные яркие кроссовки.
Он печально сидел на скамейке у дома и смотрел на приближающихся студентов.
— Привет, молодежь. Какими судьбами? — уныло спросил он.
— Теми же самыми судьбами, хотим хлеба и зрелищ. Зрелищ нам хватает, а вот хлеба хотелось бы приобрести! Где тут ближайший магазин? — спросил его Никита.
— Ближайший?! Еще скажи супермаркет! Тут один-единственный магазин! — резонно ответил Аркадий.
— Сельпо? — хмыкнула Рита.
— Нет, почему сельпо?! Просто магазин, вот в конце улицы — прямо идите, не ошибетесь!
— А вы почему с бабками вашими с транспарантами не стоите там, у лагеря? — спросил его Антон.
— А смысл? Все равно пока раскопки приостановили! Из-за трупа! Чего там мне стоять?
— А бабки зачем стоят? — удивилась Майя.
— Не бабки, а наши сознательные граждане с повышенной социальной активностью! — усмехнулся Аркадий.
— Бабки, значит! — утвердительно заключила Белинская.
— И видать, ваши бабки стоят за ваши же бабки! — громко заржал Никита.
— Они стоят, чтоб вы не расслаблялись! Знали, что вам копать здесь не дадим! Руки прочь от Шумки, от нашего Рюрика! — с воодушевлением сказал глава митинга.
— Рюрик не ваш, он общий! — поддел его Никита.
— Так вам смерть Людмилы была выгодна, чтоб мы не копали?! — удивленно воскликнула Стефания.
— Тсс… дура, молчи! Я с вами вместе был, когда девку мертвую нашли! Меня по допросам таскали несколько дней!
— Ты кого дурой назвал?! — обиделась Белинская.
— Ладно, не дура! Но глупостей не говори! Тут после этого убийства еще хуже стало — наехали следователи, полицейские, эксперты, еще много народу — нам зачем такой ажиотаж нужен?! Мы хотели, чтобы вы лагерь тихо-тихо свернули и уехали в свой Питер! А теперь непонятно, сколько будут убийцу искать! — сокрушенно взмахнул руками Сидельников. — Если мне про Шум-гору не верите, сходите к нашей бабке Агафье, она тутошний специалист по фольклору, связанному с Шум-горой, она вам много интересного расскажет.
— Возможно, сходим, если время будет, — пообещал Алексей.
— Этот Аркадий — очень подозрительный тип! — прошептала на ухо подруге Майя.
— Согласна! — так же тихо, одними губами ответила Белинская.
И девушки бодро зашагали в сторону магазина.
1868 г. Санкт-Петербург
Как и говорила Глафира, Аристарх Венедиктович не только не прогнал вымытого и приодетого Ваньку Пичугу, но теперь постоянно пользовался услугами ловкого и быстрого мальчишки. То в пекарню его отправит за бубликами, то в кондитерскую за маковым рулетом, то в прачечную отнести новый сюртук, да мало ли работы для пацана. И что удивительно, Ваня выполнял все предельно аккуратно, чисто, а главное, честно — ни одной копеечки не было им потеряно и, не дай Боже, украдено. Сыщик Свистунов все еще приглядывался к юному сорванцу, но, как предполагала Глаша, уже полностью забыл список преступлений, совершаемых беспризорниками — enfant vagabond — в Российской империи.
— Вот видишь Глашенька, только мой личный воспитательный талант смог из юного преступного элемента, не побоюсь этого слова криминального vagabond, воспитать сознательного гражданина. Это, Глашенька, лично моя заслуга, очередной вызов обществу криминала от светлого ума и идеального тела, — тщательно пережевывая утиное крылышко в красном вине, повествовал о своих талантах Аристарх Венедиктович. — Как я уже сообщал тебе, Глашенька, возможно, в дальнейшем я смогу воспитать из этого мальчишки хорошего помощника в моих детективных делах. Я, к сожалению, старею, — горестно заявил Свистунов, вытерев жирный рот накрахмаленной салфеткой. — Но никогда, запомни, никогда не стареет умный мозг, нет, слово не нравится, не стареет выдающийся мозг — вот точно, мой выдающийся разум будут помнить веками,
