все-таки решила немного раскрыть подруге правду, та все равно чувствовала, что Майка немного темнит. — Понимаешь, я нашла… точнее, нет, Митя Князев нашел второй кусок летописи.
— Второй кусок? Какой летописи? Ты о чем? — Белинская тряхнула головой и принялась слизывать растаявшее мороженое с пальцев. — Не понимаю.
— Я сама не понимаю, но возле тела Люси лежал не тот фрагмент, который у Мымры пропал! — сердито ответила студентка.
— Как это? Мы же сами его видели! — удивилась подруга.
— В том-то и дело, что сами! Но это не тот кусок, хотя, судя по стилю, языку и характерным особенностям, они относятся к одной летописи.
— И что там написано? Ну, во втором фрагменте? — в зеленых глазах Белинской зажегся огонек любопытства.
— В том-то и дело, что не знаю. Там шифровка какая-то, и многие буквы стерты.
— А… ты его Апраксину для дешифровки отнесла? Так, что ли?
Майя серьезно кивнула.
— А ты его не подозреваешь? Что это он мог Люсю убить?
— Нет, конечно, что за чушь! Ты что, нашего Юрьевича первый день знаешь? Он гусеницу придавить не может, а ты говоришь про Люсю! — покачала головой Майя. — И вообще, ты же уверена в виновности Мымры!
— Да я уже ни в чем не уверена! — покачала головой Белинская. — Мой тебе совет, подруга, не лезь в это грязное дело! Я уверена, там все очень запутано. Ты мне скажи, Апраксин сумел перевести текст второго фрагмента? — Огонек в ее глазах горел ярким пламенем, она уже не обращала внимания на капающее мороженое.
Майя покачала нерешительно головой, но только хотела сказать, что прошло совсем мало времени, да и они сразу в деревню, в магазин ушли, как услышала хриплый голос:
— Девчонки, не поможете больному человеку? — голос доносился из-за угла магазина.
Девчонки даже подпрыгнули от неожиданности и оглянулись на голос.
Они увидели помятого мужичка в грязной, поношенной майке. От него за полверсты несло перегаром, и сразу было ясно, как нужно помочь «больному человеку».
Белинская скорчилась от неприятного запаха — она терпеть не могла пьяниц, тем более такого бомжеватого вида.
— Красавицы, подайте пятьдесят рубликов, вам что, жалко? — голос выпивохи стал еще жалобнее. — Всего пятьдесят рубликов!
— Ага, щаз! Шнурки поглажу, — жестко отбрила его Стефания. — Иди работай!
— Так я всю жизнь работал, всю жизнь, не покладая рук! — мужик вытянул вперед грязные, заскорузлые ладони.
Майя тоже остановилась и внимательно уставилась на пьяницу. Он почему-то ей кого-то напоминал, хотя таких знакомых у нее никогда не было и, очень она на это надеялась, не будет. Однако потрепанный мужичок был ей явно знаком.
Она еще раз взглянула на него.
Тот продолжал ныть:
— Девчонки, спасите. Не на пиво прошу — газировку хочу, ей-богу не вру, только лимонад или молочка куплю, пятьдесят рубликов не хватает.
— Газировку? Ага, так мы и поверили! — ехидно заметила Стефания.
— Газировку? На вот, пожалуйста, — Майя достала из пакета бутылку лимонада, встретив недоуменный взгляд подруги, пожала плечами. Мол, не надо жадничать.
Пьяньчуга ошалел от неслыханной привалившейся ему радости, мгновенно открутил крышку и со вздохом наслаждения присосался к прохладной водичке, даже причмокивая от удовольствия.
— Пошли, что застыла?! Спасительница сирых и убогих, — недовольно проворчала Белинская, дергая Майю за руку.
При этих словах в мозгу у девушки что-то щелкнуло, и она восторженно воскликнула:
— Леха Синица?! Это ты, что ли?!
Мужичонка даже поперхнулся водой от неожиданности, вытер грязной рукой губы и поднял на девушек мутный взгляд.
— Ну я это! Леха я! А ты кто такая?
Майя не могла поверить своим глазам: прошло всего ничего — каких-то тринадцать-четырнадцать лет, а статный спортивный парень превратился в спившуюся аморальную личность с трясущимися руками, мутным взглядом и, судя по всему, алкогольным киселем вместо мозгов.
— Я Майя, я тут много лет назад жила! Мой брат Вовка с вами… дружил! — медленно промямлила она.
— А… мелкая… городская… ты, что ли! Помню, и Вовку твоего помню! — мужик растянул в усмешке губы, показывая гнилые черные зубы.
«А ведь он чуть постарше Вовы, ему и тридцати еще нет!» — с ужасом подумала Майя, выглядел он лет на шестьдесят.
Белинская тоже с неподдельным ужасом взирала на подругу — ничего себе у нее знакомые?!
— А ты че синяя такая? — недоуменно воскликнул Синица. — Под Мальвину, что ли, косишь? — заржал он.
— Ну, типа того, — тряхнула синими дредами Майя и, немного подумав, все же спросила: — Леша, а что с тобой случилось?!
Она все не могла поверить, что этот старый пьяница — приятель детства ее брата Вовки.
— А что? — захихикал Синица, теперь уже неспешно потягивая лимонад. — Эта дура Марта уже в долг не дает ничего в магазине, а тут так пить захотелось!
— Да я не про это! — отмахнулась от него Майя. — Что с тобой вообще произошло?
— А, да так! Это все… это все Шумка виновата! — выпалил он.
— Это Шумка тебе водки наливает? — ухмыльнулась Стеша.
Майя укоризненно взглянула на подругу.
Та пожала плечами.
— А вот ты зря иронизируешь! — После лимонада Синица даже немного протрезвел, взгляд его стал более осмысленным, или встреча с подругой детства так на него подействовала, но ответил он вполне вменяемо: — Ты тут не живешь и многого не знаешь, не понимаешь.
— Ну так объясни нам, непонимающим! — продолжала ехидничать Стефания.
— Это Шум-гора на многих действует, от нее кто болеет, кто дуреет, а кто пьет! — философски заметил Леха и снова привычно присосался к бутылке, на этот раз лимонада.
— Ты серьезно? А почему такое воздействие? — спросила Майя.
— А фиг его знает, я часто ходил к Шумке, с Толиком, помнишь его? Мы хотели клад найти, золото откопать! Но только копать начали, как раздался сильный шум, голоса странные послышались, крики, как из глубин ада. Много людей кричали — мужчины, женщины, дети, — все кричали от боли! Это были такие адские звуки, что мы с Толиком побросали свои лопаты, побежали. Это потом мне бабка Агафья, бабка Митьки, рассказала, что там копать нельзя, — место проклятое и все такое. А тогда от тех криков мы убегали сломя голову, — вполне серьезно и вменяемо ответил Синица.
— А что потом было? Толик что говорит? — спросила Майя.
— А Толик уже ничего не говорит! — хмуро ответил Леха, снова глотнув из бутылки. — А Толик там исчез на Шум-горе, больше его никто не видел, уже лет пять как.
— А вы его искали? Как человек взрослый может просто так исчезнуть? — удивилась Стеша.
— На Шум-горе может! Толик пропал, как в воду канул!
— А ты?
— А я… А я… теперь всё нервы успокаиваю! — снова
