Эванс покинул нас тогда, когда мы были трезвыми, а потом мы с Чарли решили развлечься. Как мы развлекались, и ослу понятно, но не русалке! Она как-то странно смотрела на меня.
— Ты злая? — взглянул на нее и искренне понадеялся, что рыженькая понимает мой язык. — А, нет. Твои глаза не красные, — сделал я вывод. — Значит, все ровно.
— Ты странный, — удивленно уставилась она на меня.
— Я пьян, но отчасти ты права — я странный, а еще мне кажется, что у меня конкретные глюки, — и показал пальцем на Эрику. — Споешь мне? — Икнул, смотря на русалку. — Твой голос очень красивый.
— Я не понимаю тебя, но четко ощущаю твои эмоции. Твоя голова снова загруженная, и ты запутался.
— Говоришь как врач! — хмыкнул я в ответ на ее доводы.
— Я тебе спою одну мелодию, и ты немного успокоишься, — предложила она, а черти внутри меня уже торжествовали. Ну что ж, добился, чего хотел?
— Класс! — как девчонка, запищал от удовольствия. — Тогда давай пойдем в спальню: ты будешь петь, а я успокаиваться. — Шагнул в сторону спальни Эрики — она и так все время в воде дрыхнет, а я вот в ее спальне посплю. Она же тоже так делала, так почему мне нельзя? Я же в своем доме, в конце концов! — Это тебе. — Расположился на ее кровати, как только пакет с едой остался в руках русалки. Ну все, вроде бы ничего не забыл, все сделал, теперь можно и поспать.
— А что это? — заглядывая внутрь, спросила Эрика.
— Я принес тебе поесть. Ты же запрещаешь Анне убирать, готовить еду, но в доме немного срач. Завтра поедем в твой белый рай или на природу, а горничная приедет и выполнит свою работу. А пока что пой, я жду.
Рыженькая посмотрела на меня странно, но ничего не ответила на мои колкие слова. Я прекрасно знал, что Эрика пыталась убраться, но она же не понимает, как все правильно сделать, а я не могу ей показать — весь в работе. Поэтому и упрекать не могу, или не хочу, неважно. Важно то, что скоро пауки свои города построят в моем доме, а это плохо!
Я улегся на бок и стал глазеть на русалку. Девчонка поняла мой намек, но, скорее всего, не как намек, а как мои эмоции, и присела рядом.
Конечно, я был бы не против, если бы девушка прилегла возле меня, обняла, или ее пальцы запутались бы в моих волосах, но Эрика ничего из перечисленного не сделала. Эх, а я уж размечтался.
Комнату наполнили первые ноты, которые девушка создавала своими голосовыми связками, и я забыл обо всем. Было так легко, так душевно, что не хотелось ничего, кроме одного — слушать и слушать.
Мелодия, которую пела Эрика… я не слышал ничего красивее. Она была своеобразная и такая успокаивающая, что я окончательно сдался и слышал только мелодию, которую напевала Эрика, сидя на камне с красивым хвостом. Но это только в моих мыслях она такая, а наяву…
Эрика
Наутро я проснулась полная сил и с настроением, которого у меня не было уже несколько дней, а все из-за эмоций Билла. Они жалили меня. Мне хотелось помочь ему, но как это сделать, если он закрывается и говорит непонятно что? Ну я же не могу догадаться, что там у него в голове делается!
В эти дни я много о чем думала, а ещё вспомнила и о том, что именно Билл — моя судьба. Именно из-за него я сейчас в сложном для себя мире с разными диковинками.
Да, не знаю, что здесь к чему. Да, не могу привыкнуть ко всему происходящему. Да, мне страшно. А ещё… Ещё я очень соскучилась по всем, и даже по неприязни осьминога. Мне хотелось поплавать с морскими существами, поговорить с ними, а еще я хотела поболтать с бабулей, посидеть на камне и пожевать водоросли, из которых она делает себе маску на лицо. При воспоминаниях о бабуле на моем лице появилась улыбка. Эх, хоть на минуточку хотелось ее увидеть.
А еще поплавать с сестренкой и убедиться, что малая не пошла меня искать. Луна на такое способна. А я ведь даже с ней толком не попрощалась, а если бы это сделала, то сестра поплыла бы за мной и учудила очередную ошибку. К ней очень любят липнуть приключения! Да, в принципе, чего уж греха таить. К ней липнут приключения, как и ко мне, всё-таки сёстры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Солнце уже взошло, и его лучи играли бликами на воде. Смотреть на этот мир очень интересно, особенно из воды. Здесь все не так, как у меня. Тут люди живут не под водой, а над. Некоторые даже боятся ее.
Я много чего узнала из квадратика, то есть, как говорил Билл, из телевизора, и успела запомнить тоже немало. Парень мне уделял время, но его было мало. Хорошо, что хоть научил пользоваться не только телевизором, но и телефоном — там много всего полезного!
Белые штучки плыли очень высоко, и я даже знаю, что это не штуки, а облака. Да, уже считаю это достижением. Правда, еще не поняла, откуда они там взялись и как живут, но надеюсь, что это скоро исправится.
Мне нравилось наблюдать за облаками тогда, когда солнце идет спать и блестит разными цветами.
У моего народа есть легенда, которая гласит, что все эти краски, которые так завораживают, являются слезами солнца, ведь оно всего на миг видит своего возлюбленного — месяц, а потом исчезает.
Неразделенные эмоции.
В моем мире нет любви. То есть она есть, но тоже своеобразная. Для нас главное — понимание, связь, а насчет любви — с ней не очень-то и везет.
Вот у моей бабушки с дедушкой любовь, настоящая. Она со мной делилась, говорила, что это сказочные эмоции, которые сложно с чем-то сравнить и даже толком описать.
Я все время пытаюсь понять, люблю ли я Билла или пока что нет? Но так и не поняла, увы. В телевизоре показывают картинки про любовь, рассказывают, какие это эмоции, но я не могу понять и выделить их для себя. Я еще не научилась любить. А может, русалкам это не дано? Или всё-таки дано? Эх, понять бы ещё.
Конечно, у меня есть привязанность к родителям, сестре, бабушке, дедушке к прикольным рыбкам, с которыми я играла, но не знаю, стоит ли это называть любовью?
Родственные узы имеют большую силу, но любовь ли это?
Все это вертелось в моих мыслях ровно до того момента, пока я не увидела Билла, который стоял возле водоема и пристально смотрел на меня.
Длилось это недолго. Парень решил искупаться, а я не была против — мне нравилось плавать, а с ним ещё больше.
Парень плыл на поверхности, глядя на меня, а я на самом дне, глядя на него. Наши лица находились на одном уровне, и Билл отводил взгляд только для того, чтобы вынырнуть и набрать воздуха.
— Жаль, что ты не умеешь дышать под водой. Я бы тебе много чего показала. Мир в океане иной, — обратилась к нему, когда поняла, что пауза слишком затянулась.
Я общалась с парнем и улыбалась. Мы держались за край бассейна. Парень не был многословен, а мне хватало его эмоций.
Они были яркими, от них шли тепло и нежность. Мне так и хотелось закутаться в его мысли и не выбираться из этих объятый.
Красные нити, которые означали любовь. Ну, я так это трактовала не так давно в парке. От Билла исходили именно они, но к чему он испытывал такие эмоции?
Возле меня они не все время красные. Как можно любить человека так неоднозначно?
А может, я снова ошибаюсь?
— О чем ты думаешь? — не выдержала я и спросила.
— А что ты чувствуешь?
— Не то, что всегда, — призналась. Врать я не любила, но иногда нужно! Сейчас не тот момент, поэтому я сказала правду.
— У меня есть идея, и она должна тебе понравиться. Давай поедим и тогда отправимся в путь.
— Хорошо, — легко согласилась я.
Через недолгое время мы ехали в железке Билла. «Машина» как-то не ложилось на язык, поэтому я до сих пор звала это железкой.
— Извини меня за вчерашнее, — первым нарушил тишину Билл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все хорошо, — решила успокоить. Мне не хотелось портить сегодняшний день.
Билл
Я решил отвезти Эрику на местное озеро. Взял сумку для пикника и напихал в нее фруктов. Девочка полюбила их, а мне хотелось сделать приятно.
Как только мы выехали из дома, я позвонил горничной и попросил убраться и ещё приготовить немного еды. На работе меня прикроет Чарли, у которого сегодня гудит голова, а я словно и не пил вовсе. Почему так? Не знаю точно, но думаю, что это как-то связано с пением Эрики.
