Опасна тишина Лехиной дороги. Огороды, заборы, сонные улицы. Сейчас за город быстрее, в степушку, а там в спасительную лесную темноту. Где-то прячется в лесах заветный Дианов кордон, доживает там в одиночестве материн брат, его родной дядька Савелий. Отлежаться в той глухомани чуток, пока у оперов азарт не пройдет. А там дорог много, исчезнет...
Заревом огней сиял за спиной город. Туман стлался над самой землей. Со стороны посмотреть — плывет по молочной жиже безногий, сгорбленный рюкзаком человек.
Зачернела стеной лесная опушка. Добраться к ней поскорее, а там его и с собакой не сыщешь. Нервно оглядывался Крест, будто иголкой покалывало спину, взгляд чей-то чудился. Нет, не видно позади безногих фигур. Один, что волк, отвергнутый стаей. А лес совсем рядом. И темнота здесь намного гуще. Ушел-таки, обвел всех вокруг пальца. Теперь он — вольная птица...
АРЕСТ ПАШКИ
Кафе называлось «Минуткой». Стульев в этом не очень чистом заведении не было. Круглые мраморные столешницы и массивные металлические ножки. Меж столов, всегда окруженных любителями пива, сновали две пожилые работницы, убирали пустые бутылки, кружки, рыбную шелуху. Без лишней вежливости выговаривали какому-нибудь попавшему в немилость завсегдатаю: «Чего рассиделся. Небось, жена дома заждалась». Хотя сидеть здесь было не на чем, да и многих дома с радостью никто не ждал. Посетитель в кафе был из категории выпивох и задир.
Зачем завернул сюда Пашка, сказать трудно. Может, дружка какого метил найти или просто пивка захотелось. Только после неоднократной смены кружек Пашку развезло, без особой вроде причины он схватил соседа по столу за грудки, а через минуту послышался звон разбитого стекла. Буфетчица Лидка Игнатьева, которую уже не раз и не два штрафовали за продажу недозволенных спиртных напитков, с нарочито испуганным лицом выскочила из загудевшего кафе и почти упала на грудь проходившего мимо участкового инспектора Конева. Он-то и привел Пашку в райотдел.
И сейчас Алексей смотрел на протокол и рапорт Конева, как на нежданный подарок. Пашка окончательно заинтересовал Короткова, и поговорить с ним было просто необходимо. Во-первых, Пашка мог знать, где находится старший брат. Во-вторых, интересно было происхождение денег, которыми он сорил в притоне у Лизки Мозер, и, наконец, любопытны истоки его знакомства с Хардиным. Все это затянулось в такой крепкий узелок, что развязать его не представлялось возможным без прямых контактов с Пашкой. Подошло к тому время. И Алексей уже думал о задержании Пашки, хотя понимал, что без фактов, на одних домыслах, работать с подозреваемым будет нелегко. Замкнется Огонь, промолчит отпущенные законом три дня — и открывай, начальник, двери. Еще и извиняться придется за незаконное задержание. А уж какие вопросы тебя интересуют, дружки в первый же свободный вечер узнают.
И вот судьба подарила оперативникам целую череду дней. Пока там еще разберутся в побудительных мотивах Пашкиного хулиганства и суд определит законом положенный срок. Трудись без спешки, просеивая через сито Пашкины грешки. А друзья его живут сейчас без тревоги, о драке в кафе им, конечно, известно.
Заинтересовал Алексея инцидент в кафе. А вдруг не случайно завязалась драка, а так, для отвода глаз. Может, чья-то умная голова подсказала Огню инсценировать весь этот шум-гам. Захотелось от очевидцев услышать о случившемся, чтобы утвердиться в правильности задуманной с ним игры. Потому и ждал с нетерпением Лидку Игнатьеву, буфетчицу с печально известной «Минутки».
Услышав робкий стук, убрал со стола лишние бумаги. Вошла Игнатьева — сплошная покорность. Не знала, чем обязана вызову к начальнику уголовного розыска, искала на это ответ.
Алексей сухо поздоровался, пригласил сесть. Приютилась Лидка на самом краешке стула, неторопливо потирала пальцы. И по этому жесту Алексей понял: перед тем, как идти в райотдел, поснимала свои перстни. Боится, не углядели бы, что в золотых излишествах.
Были у Игнатьевой пухлые, покрытые палевым пушком, руки, будто взбитые изнутри хорошими дрожжами. Вырез кримпленового платья яркой расцветки открывал приятного загара кожу.
— Вызывали, — шевельнула она сочно накрашенными губами, а в глазах уже затаился вопрос: зачем, зачем?
— Не вызывал, а попросил зайти, Лидия Николаевна, чтобы вы помогли выяснить, как произошла драка.
— А-а, — сразу расслабилась Игнатьева. — Я его враз приметила, рыжего-то. Вина он заказал бутылку и пива две кружки. Если бы выпивши был, — она стрельнула глазами в сторону Алексея, — я бы ни в жизнь не отпустила, а он тверезый. «Дай, — говорит, — красотка, пузырек». Кафе-то, сами знаете, что вулкан, через день да каждый день такое случается.
— Меньше пьяных приголубливать нужно, — не удержался Коротков.
— Так мы и так вроде боремся с ними.
— Ладно, не о том я сейчас спрашиваю. Вы мне о драке...
— Вот, я и говорю, тверезый этот, что кудри шиньоном. И милашкой назвал, это в мои-то годочки.
Игнатьева уже поняла, что лично ей неприятность, не грозит, а потому кокетничала в открытую.
— Ну, да мы привычные. И к красоткам, и к милашкам, и разным там кисочкам. Ваш брат лишь бы к стакану добраться, слов не жалеет. Взял этот рыжий бутылку «Мускателя», пивка, сосисок горячих и отошел от стойки. Я еще крикнула, чтобы сдачу взял, а он: «Успеем рассчитаться». Они иногда так делают, чтобы вдругорядь не стоять, а сразу к кассе. А денег — четвертная, двадцать пять рублей то есть. Ну, я про себя отметила, сколько ему задолжала, и дальше торгую. Народ у нас нетерпеливый. А вот с кем этот рыжий пил, не знаю. Не приметила, а врать неученая. Потом он еще бутылку попросил. Думала, не один пьет, а то бы, конечно, не дала. А что было потом, вам известно.
— Вот я за этим вас и пригласил, чтобы узнать, «что было потом». А сколько вина одному лицу отпускаете в нарушение установленных норм, об этом с участковым Коневым беседуйте.
Запунцовели щеки у Лидки.
— Услыхала я крик, слова там разные, непотребные, что и сказать неудобно, перестала отпускать, кассу на ключ — и туда. А там мужики сгрудились, рыжий этот кого-то за пиджак трясет. Кто из них виноват, разве поймешь. Только рыжий вроде и не так уж пьяный. А потом стекло зазвенело.
— Ладно, Лидия Николаевна, спасибо за рассказ и извините, что от работы оторвал. Я ведь к чему вас потревожил, тут родственники того мужчины, которого рыжий бил, ко мне наведались, боятся, что не разберемся до конца, засудим обоих, и за витражи опять же поровну платить заставим. Вот и хотелось ясности.
— Да я ничего, завсегда открытой душой. Заходите, коли нужда какая, или еще что...
Алексей поднялся, чтобы прекратить этот бессмысленный для него разговор. Закрылась за Игнатьевой дверь, и лишь запах терпких духов назойливо напоминал о ее присутствии. Он поморщился, вышел из-за стола, чтобы открыть форточку. Подсказать надо Коневу, пускай покруче возьмется за этот «вулкан». Развели пьянство под самым носом у райотдела. А с Пашкой так пока и неясно. Похоже, что драку он спровоцировал, но что толкнуло его на это? В последнее время в райотдел он ни разу не доставлялся, даже за мелкое хулиганство. А тут явный прицел на часть первую статьи двести шестой и возможный год срока. А может, товарищ Коротков, и правда ты близок к истине? И этот златокудрый малый имеет прямое отношение к недавним трагическим событиям? Тогда вполне объяснимо наличие у него крупной суммы денег, понятна и ощутимая нервозность. Вполне логично желание в такой момент уйти из поля зрения сотрудников милиции, как говорится, «пересидеть на мели». Кто догадается искать преступника в камере предварительного заключения?
И если кто-то надоумил на этот шаг Пашку, можно с уверенностью сказать: к преступлению он причастен. Сказать, правда, себе, а не Пашке. Ему-то как раз пока предъявить нечего, разве что попетлять в разговоре, «напустить туману». А коли драка — продуманный ход, то где-то рядом затаилась фигура покрупнее. Пашкиной голове до этого не додуматься.
Снова зловеще замаячил Крест. Но как найти к нему подходы? Обыск во дворе Сазонихи? Мера, безусловно, необходимая, хотя вряд ли что даст — Крест на крылечке их ожидать не станет. Но если он действительно в городе, то где скрывается? Город немаленький, каждый дом не проверишь. Загадка, ответ на которую таит Лехин братец.
И пока главное — начать хорошо продуманную работу с Пашкой. Сейчас он в центре самой надежной версии, только через него можно выйти на остальных участников банды.
В КАМЕРЕ
Дверь металлически лязгнула за спиной. Пашка невольно сжался, будто в его большом и здоровом теле прищемили что-то больное, тщательно оберегаемое от травм. Сзади крутнулся глазок. Желтая кружевина отверстия затемнела. Злобно подумал: «Гляди, гляди, крыса тюремная. Такая у тебя работа».
Пашка огляделся, хотя чего здесь было рассматривать. Широкий в наклон лежак, зацементированная в полу туалетная раковина, небольшое, упрятанное за решетку, оконце да тусклая ватт на шестьдесят лампочка под потолком. Пропыленная, в сетчатом каркасе, у которой и нити не видно, так себе — светлячок, чтобы лбом о стенку не стукнуться. Вот и вся обстановочка.
