Рейтинговые книги
Читем онлайн Сломанный мир (СИ) - Анна Мори

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 91
абсолют.

Он не заставлял своих людей одеваться в шелка и учить эти цветосочетания и символы — понимал, как глупо это выглядело бы. И сам продолжал носить военную форму — чхонджусские доспехи с длинной, ниже колен, латной юбкой, укрепленной металлическими пластинами. И черный цвет формы, и узкий силуэт, перехваченный в талии широким поясом, на фоне пестрых струящихся шелков одежд придворных смотрелись словно вызов. Угрожающими черными тенями они передвигались по дворцу. И продолжали носить с собой оружие, что тоже не способствовало зарождению взаимной симпатии, — но не носить его было бы еще глупее.

Им довелось присутствовать на празднике Семи Осенних Трав. Праздник проходил вечером в саду дворца. Придворные опускали на воду разноцветные бумажные фонарики и венки, сплетенные из осенних цветов и трав — колокольчиков, клевера, серебристых колосков мисканта, — и, соревнуясь в стихосложении, по очереди читали короткие импровизации, проникнутые подобающей моменту легкой печалью. С любопытством и легкой презрительностью глядя на все это, чхонджусцы вполголоса переговаривались:

— Неужели генерал хочет превратить нас в семенящие копии этих полумужчин? Никогда не будет между нами мира. Они и через сотню лет будут называть нас варварами.

— Может, стоит кое-чему поучиться, чтобы нас перестали называть так? — с раздражением бросил Гэрэл.

Но он и сам уже видел, что солдаты правы: понимание между их народами не придет и через сотню лет.

Ему и самому этот праздник и поведение придворных казались чудовищно искусственными, но вместе с тем он был способен оценить красоту ночи, идущей на убыль желтой луны, горьковатый запах сада, которого только-только коснулось увядание. Ему нравились бумажные фонарики и то, как их разноцветные огни отражаются в черной воде ручья. В Юйгуе тоже была традиция запускать фонарики на воду или в небо, загадывая желания. Но в Чхонджу жизнь всегда была проще и суровее, и самые утонченные развлечения, которые знали его солдаты — скачки, стрельба по уткам и выпивка…

Он уже научился неплохо понимать на слух язык Рюкоку, но смысл стихов, где множество метафор наслаивалось одна на другую, чаще всего ускользал от него. Но когда один из придворных опустил на воду свой венок и произнес:

Мне бы выткать за короткую жизнь

на ткани цветок,

хотя бы простую полевую космею…

А следующий — красивый, с тревожными глазами в густых, как еловые лапы, ресницах — ответил ему:

Но когда мои годы осыплются подобно осенним листьям,

станет эта космея частью общего узора

или ветер спутает нити и унесет?

— Гэрэл понял смысл, и ему понравилось стихотворение; но другие придворные неодобрительно качали головами — здесь предпочтение отдавали изящным стихам без особого смысла про цветы или дождь; красота простоты и искренности была не в моде при дворе.

— Эти стихи прекрасны, мой дорогой Асикагэ, — сказал с искренней теплотой хорошо знакомый Гэрэлу голос. — Нелегко будет достойно вам ответить, но я попробую.

И император — разумеется, это был он, единственный из присутствующих, чье лицо закрывала ткань — прочел:

На мою могилу падает снег — это приходит зима,

и лишь над твоим домом все льет дождь и кружатся листья —

неделю за неделей, месяц за месяцем.

Придворные почтительно захлопали, хотя стихотворение было таким же мрачным и простым, как предыдущее, и так же выбивалось из атмосферы праздника. Юноша с красивыми глазами посмотрел на императора с признательностью и тут же придумал ответ:

Мне бы голос, чтобы напомнить тебе о весне.

Мне бы руки, чтобы сплести венок из первоцветов.

Но нет ни голоса, ни рук.

Юкинари ответил так:

Как смеют магнолии весной

цвести так безжалостно-радостно,

словно в мире нет ни печали, ни смерти?

Гэрэл подумал, что их обмен стихами о смерти прозвучал почти как диалог, вырванный из какой-то собственной, неизвестной остальным слушателям истории, и вдруг почувствовал к юноше что-то вроде зависти.

Какой-то другой придворный уцепился за слова «весна» и «цветы» и прочел на эту тему что-то красивое и пустое. Так же поступил и следующий. Скоро Гэрэл устал от бесконечного чередования времен года и перечисления растений, названия которых, как он знал, он все равно не запомнит, и перестал следить за нитью этой беседы-состязания.

На этом празднике Гэрэл впервые увидел женщин с другой половины дворца. Да — в Рюкоку все-таки имелись женщины. Они постоянно прятали лица за веерами и так же густо белили их, как служанки, и были такими же робкими: они присутствовали на празднике лишь потому, что так велела традиция, и почти не открывали рта, — а если все же приходилось, говорили о себе «ничтожная». Изящество здешних красавиц больше походило на хрупкость смертельно больных, их нарочно учили разговаривать умирающим шепотом, и, похоже, даже выглядеть слишком здоровой считалось неприличным. Их переносили по саду в портшезах, и Гэрэл быстро понял, что женщины не то чтобы не хотят, а, скорее всего, просто не могут передвигаться самостоятельно. Когда девушка при поддержке слуг выбиралась из портшеза и становилась на колени, чтобы опустить на воду венок или фонарик, из-под многослойных шелков показывались ножки, такие крошечные, что уметились бы у него в ладони… Да, ему это не померещилось: здесь все еще была жива древняя юйгуйская традиция бинтования ног, от которой в самом Юйгуе давно отказались по причине ее нецивилизованности. Он живо представил себе незаживающиеся гноящиеся ступни этих женщин. Что должно быть в голове у здешних мужчин, чтобы чувствовать что-то кроме жалости к этим искалеченным, беспомощным, бессловесным созданиям — теням живых людей?

Гэрэл осознал, что император был прав, сказав, что идея брачного союза изначально обречена на неудачу. Принцесса Ильджон действительно не выжила бы в этой клетке; она была куда мягче дерзкой Джин-хо, но даже ее терпение и кротость имели предел.

Это был один из редких моментов, когда он подумал о своих соотечественниках, этих грубых, не мысливших себя без выпивки и драк, уставших от бесконечной войны людях, почти с теплом.

Ему вдруг захотелось поговорить обо всем этом с Юкинари. Он увидел, что тот — одетый, как всегда, во что-то изящное: парча, узор из чернильных хризантем, жемчуг и серебро вышивки — в окружении группки придворных стоит неподалеку. Гэрэл понимал, что пока праздник не закончится, им, скорее всего, удастся переброситься лишь парой фраз, но все равно решил подойти к императору. Поздоровался.

— Как вам праздник? — приветливо спросил Юкинари. Гэрэл не видел его лица за тканью, но надеялся, что тот в самом деле рад его видеть.

— Я не понимаю, как один и тот же народ может так тонко чувствовать красоту мира и вносить

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 91
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сломанный мир (СИ) - Анна Мори бесплатно.

Оставить комментарий