Иными словами, учу владельцев продуктов питания бдительности.
– Так если все станут бдительными, вам есть нечего будет.
– На Руси простофиль всегда хватало. Один из них перед вами. Обобран, оболган и выброшен.
Вздохнув, Рудольф снял бутылку с пьедестала и отхлебнул.
– Но я не жалуюсь, нет. Се ля ви. В тепле, в сухости, а пропитание всегда найдется.
– А вам не скучно тут одному?
– Ничуть, мадам. К зиме в мою обитель прилетят постояльцы. Пока тепло, все промышляют. А с холодами косяками пойдут.
Косяками? Это уже сложнее! Одного Рудольфа они худо-бедно прокормят, а вот стаю…
Впрочем, говорить об этом сейчас бессмысленно.
– Народ в основном содержательный, есть о чем потолковать, – продолжал светскую беседу Рудольф. – Имеются, правда, и вздорные. Зоя Модестовна из соседнего подъезда слишком близко к сердцу принимает некоторые перипетии нашего бренного существования. Ну и пара дам с проспекта – те тоже, знаете ли, чересчур эмоциональны. Через край, я бы сказал.
– А чего же этим дамам у себя не сидится, раз они такие вздорные?
– Так общества нет! Перед кем выкаблучиваться?
– А… – понимающе кивнула Софья.
– С чердака, кстати, исключительный вид открывается. Я люблю за людьми наблюдать. Движение, шевеление, беготня. Это так развлекает! Встану у окна и смотрю. То на эту сторону, то на ту. Интересно. Поучительно.
Софья помялась еще немного и предложила:
– Если вы не против, я могу покупать что-то из еды. Или одежду.
– Благодарю, мадам, но я ни в чем не нуждаюсь. Привык сам решать свои проблемы. Мне много не надо. Омниа мэа мэкум порто! Все свое ношу с собой, на латыни, осмелюсь пояснить.
Софья закатила глаза. Этот Рудольф ее доконает своей образованностью.
– Тогда я пойду. Замок менять не стану. Если что, звоните в семьдесят четвертую квартиру.
– Это очень любезно с вашей стороны.
Рудольф церемонно поклонился и встал, чтобы проводить гостью до люка.
Софья вернулась домой под впечатлением от удивительного знакомства и застала Протасова в кухне.
По всей квартире разносился упоительный запах жареной картошки.
А наутро выяснилось, что соседские запасы покинула банка с маринованной капустой.
Значит, скидку на знакомство ей не дали.
Опасный жилец старого дома
И все-таки у нее была удивительная мама!
Вступив на путь познания, она не отклонялась от курса, пока не проходила его до конца.
Несмотря на умопомрачительную занятость в университете, аспирантов, подготовку к серьезнейшей конференции в Израиле, а также посещение салона красоты и модных бутиков, она умудрялась заниматься поисками путей, которыми алмаз мог попасть в Питер.
Мама позвонила в одиннадцать вечера, когда утомленные любовью Софья и Протасов уже спали.
– Я нашла еще одного неслучайного в жизни Рейснер человека, – объявила она. – Его звали Сергей Колбасьев.
– Колбасьев? Какой Колбасьев? – с трудом приходя в себя, переспросила Софья.
– Сергей Адамович.
Она окончательно проснулась и вытаращила глаза.
– Погоди, мам! Господи, так он в нашем доме жил! У нас табличка на фасаде! Только литера другая – А!
– Моховая вообще полна сюрпризов. Знала бы ты, кто там жил! Вернее, кто там только не жил! Знаменитые доходные дома.
– Мам, не отвлекайся. При чем тут Колбасьев?
– Начать следует с того, что его мать и мать Ларисы были подругами детства. Именно с легкой руки семьи Рейснер Сергею Колбасьеву в тысяча девятьсот двадцать третьем году была предложена должность переводчика при русском посольстве в Кабуле.
– Да ты что!
– А вот поди ж ты! Но представь: Колбасьев проработал там всего два или три месяца и уехал по очень странной причине – не сошелся характером с начальником.
– А начальником был Федор Раскольников.
– Ага.
– Я так понимаю, что настоящей причиной стала ревность.
– Да уж не сомневайся! – хохотнула мама. – Лариса ни за что не пропустила бы такой экземпляр. В молодости Сергей был красавчиком. А кроме того, настоящим моряком, писателем и одним из первых джазменов! Как ей было пройти да не цапнуть! Хоть бы и со скуки! К тому же он был большим умницей. Кроме рассказов и стихов написал еще книгу про радио.
– Знал языки, раз был переводчиком.
– В общем, разносторонне развитый был человек и шикарный мужик.
– Еще бы! Один джаз чего стоил! По тем временам!
– Джаз и по нынешним временам стоит дорого. Слышала бы ты, как играл на саксе один афроамериканец – а по-нашему негр – в Южной Каролине позапрошлым летом!
– Мам, сосредоточься. Итак, что там у нас с Колбасьевым?
– У них с Ларисой был не просто перепихон, а по-настоящему доверительные отношения, начавшиеся еще до Афганистана. После возвращения из Кабула он сразу уехал в Хельсинки и пробыл там до двадцать восьмого года.
– Но вернулся?
– Вернулся на свою голову. Его трижды арестовывали, пока наконец не засадили окончательно в тридцать седьмом как подонка, оказавшегося агентом фашистов.
– Так. И что?
– Да все то же. Расстреляли. И тут начинается самое интересное.
– Он что, воскрес?
– В каком-то смысле да. По одним документам Колбасьев расстрелян в октябре тридцать седьмого, а по другим – в январе следующего года убыл из тюрьмы в неизвестном направлении. Далее еще чуднее. Есть свидетельства, что Колбасьев замерз на лесоповале в Талнахе, но его дочь получила справку, что он умер от лимфосаркомы. И знаешь когда? В сорок втором году! Как тебе такое?
– В то время часто фальсифицировали документы. Ты сама говорила.
– Но не до такой же степени! Это уже кордебалет какой-то, честное слово!
– Ну допустим. К чему ты ведешь?
– К тому же, к чему и раньше. Ему не давали умереть, потому что он кому-то был очень нужен. Вернее, не он, а сведения, которые у него имелись.
– Ты хочешь сказать, что алмаз или был у него, или он знал, где тот находится?
– Оф кос, мон шери.
Софья хихикнула. Мама говорит прямо как Рудольф, который живет на чердаке.
– Не знала, что ты у меня такая авантюристка!
– Как это не знала? Ты хочешь сказать, что твоей бедной маме не хватает перцу?
– Да боже упаси! Я в научном смысле! Это же совершенно авантюрное предположение, что Рейснер отдала алмаз на хранение Колбасьеву! Домыслы без фактов!
– Да неужели? Тогда объясни мне, пожалуйста, что искали убийцы в квартире твоего морячка?
– Ну, во-первых, не моего и не морячка, а во-вторых, при чем тут квартира Ивана Сергеевича? Колбасьев жил в другом подъезде!
– Может, и в другом, но камень искали именно в этой квартире!
– Быть того не может! Ты все придумываешь!
– В последний раз, когда ты думала так же…
– Да, я помню. Но тут другое!
