Люди собирали ягоды, остатки грибов, кедровые орехи, сушили и вялили рыбу, и тревожно вслушивались, не донесётся ли до этих мест гулкая канонада, означающая, что относительно спокойной жизни наступил конец.
В эти глухие места и направилась группа Янычара после получения очередного задания от Астронома. Спецназовцам предстояло устранить известного борзописца. Тот на свою беду посмел не совсем корректно в своих статьях отзываться о Большом Папе.
Янычар и парни читали некоторые статьи и, строго говоря, ничего такого в них не находили за исключением разве что бросавшегося в глаза явного пристрастия к самому герою из публикации в публикацию.
С таким упорством об одном человеке, едва ли не под микроскопом исследуя каждый его шаг, действие, слово, можно писать только по чьему-либо заказу и в мирное время. А сейчас шла война, Астроном и щелкопер были, что называется, по разную сторону баррикад. Чем уж и кого на стороне фйдеров интересовал Большой Папа, оставалось известным только ему, но журналюга старался на совесть, отрабатывая свой нелёгкий хлеб.
В конце концов, Астроном не выдержал и, вызвав Туркалёва, отдал соответствующий приказ.
Капитан в очередной раз подивился укреплениям и коммуникациям глубокого бункера. Его всегда доставляли и вывозили со всеми предосторожностями, так что он не знал, где находится подземное сооружение.
По всему выходило, командование реально опасалось ядерного удара со стороны федералов и тщательно оберегало свои драгоценные жизни, отправляя на гибель сотни тысяч солдат и подвергая страданиям ещё больше гражданских.
Туркалёв был почти уверен, что руководство фйдеров сидит в таких же бункерах, мало беспокоясь о тех, кто на своих плечах выносит все тяготы их непомерных амбиций.
Впервые появившись здесь после недавнего отпуска, Янычар сразу же вспомнил слова Лены о том, что его не очень-то ценят. С новой силой заныл засевший в душе больной занозой вопрос: «зачем он на этой войне, чьи интересы защищает…»
По сведениям Большого Папы, имевшего разветвлённую агентурную сеть, щелкопер должен появиться в тех глухих местах, чтобы написать громкую и правдивую статью о беженцах, вынужденных прозябать в полупервобытных условиях.
Чем уж он собирался удивить читателей, привыкших ко всему, да и по большому счёту в условиях военного времени беспокоящихся только о себе и своих близких, оставалось не ясным. Но имя журналюги по-прежнему было на слуху, а рейтинг на хорошем уровне.
Купаясь в лучах славы, борзописец утратил чувство самосохранения, и из глубокого тыла, где достать его не так уж и просто, подался в прифронтовую полосу в погоне за жаренными фактами и новой порцией славы уже фронтового корреспондента.
Но самое главное, на чём заострил внимание капитана Астроном, журналюга будет сопровождать весьма высокопоставленного чина. Тот, по сведениям Большого Папы, должен приехать в те места поохотиться. Ликвидация одного из руководителей федеральной верхушки дело непростое, но для специалистов вполне посильное.
В разговоре Астроном с напускным прискорбием обмолвился, дескать, воистину неискоренимы в наших людях безалаберность и русское «авось». Охотиться в прифронтовой полосе! Это ж надо! В общем, обоих устранить любой ценой. Такой шанс выпадает только раз за всю войну, да что там, за всю жизнь.
За эту операцию Большой Папа обещал всей группе очередные воинские звания и государственные награды.
При фразе «любой ценой», Астроном проникновенно заглянул в глаза Янычару, о чём сам капитан вспоминал с неприязнью, будто в душу заползла холодная змея. Всё-таки Большой Папа был ой как непрост. Чтобы владеть такой информацией, нужно иметь не только разветвлённую агентурную сеть, а своего человека в верхнем эшелоне власти федералов. На чём строятся отношения Астронома и его агента, парням оставалось только гадать.
Кроме явного дискомфорта Янычар ощущал и тревогу, совершенно справедливо полагая, что большой чин в одиночку не поедет в столь дремучие места. Не совсем же он идиот, должен кое-что понимать. Значит, с ним будет хорошая охрана. Это помимо солдат, которых местное командование обязательно выделит для высокого гостя, а то и заставит бедных вояк загонять для охотника диких зверей.
На обратном пути Туркалёв невесело размышлял, как в этих условиях провести боевую операцию, а потом в темпе и самое главное без потерь уйти.
Об обещанных орденах и о присвоении очередных воинских званий капитан думал меньше всего.
Он считал награды ещё одной уродливой гримасой этой войны, когда каждая из враждующих сторон верит, что сражается за Россию, за интересы и чаяния простых людей.
И федералы, и оппозиционеры продолжали применять прежнее законодательство, награждать солдат и офицеров одними и теми же медалями и орденами, присваивать воинские звания.
И те, и другие говорили: «Служу России», принимали одну Присягу и были убеждены, что только им принадлежит право продолжателей прежних традиций, только за ними будущее и Победа…
От места посадки «мишки» до условного места проведения операции добирались около двенадцати часов. Тайга в этом районе оказалась вполне проходимой, поэтому шли без особых усилий.
Останавливались часто — каждые две-три минуты, вслушивались, стараясь выявить посторонние, нехарактерные для леса шумы. Шли пятьдесят минут, отдыхали десять.
Из-за близости гарнизона федеров шли со всеми предосторожностями. Приходилось учитывать появление случайных охотников, сборщиков ягод из числа беженцев, возможные секреты, аппаратуру слежения. Но последнее уже в идеале: до линии фронта далеко, военных действий не ведётся, засекреченных объектов, подлежащих усиленной охране, нет.
И всё же. Всё же.
Любой разведчик знает, в их деле мелочей не бывает. Те, кто считают иначе, долго не живут.
Из спецодежды не было никакой экзотики, когда владелец напоминает куст или травяную кочку, вдруг ожившую и осторожно перешедшую на другую позицию. Эффектно, не поспоришь, но в условиях реальной операции малоэффективно. Запутаешься этакой амуницией в кустах, тут тебе и конец.
Так что парни были облачены в обычные штормовки и брюки из плотной ткани с подходящей случаю расцветкой. Такая форма одежды наиболее удобна для передвижения в лесистой местности с преобладанием кустарника.
У всех облегчённые берцы, высокие и крепко зашнурованные они страхуют голеностоп. Никаких кроссовок, ходить в них по тайге опасно: запросто можно подвернуть, а то и сломать ногу.
Рюкзак десантника у каждого заполнен самым необходимым вплоть до рыболовных крючков с леской. На этот раз готовились основательнее, нежели к выводу генерала Тарасевича. Всё-таки тайга есть тайга, пренебрегать ею ни в коем случае не стоит, иначе расплата наступит очень быстро.
Разумеется, никто лишнего не тащил, боевой опыт подсказывал, что может понадобиться.
Оружие тоже привычное — автоматы «вал», а у Мамбеталиева «винторез».
Помимо этого Куба вооружился пулемётом Калашникова с двумя коробками с лентами на двести пятьдесят патронов каждая, больше решили не брать — тяжело. Масса одной коробки с лентой почти десять килограммов. Вес самого пулемёта девять килограммов.
Пулёмёт с одной коробкой нёс Куба, вторая досталась Янычару.
Бек тащил гранатомёт РПГ-32 «Хашим», а Негатив нагрузился противопехотными минами и двумя РПГ-18 «Муха».
Признаваясь самому себе как на духу, Бек считал, что хватило бы и РПГ-18, но на складе он увидел «Хашим» и не смог отказать себе почти в мальчишеском капризе опробовать этот гранатомёт, о котором все были наслышаны, но ни разу не стреляли. А тут подвернулась такая возможность. Как не взять? Остальные ревниво заявили — раз стрелять Бек надумал сам, то и тащить гранатомёт он будет сам. Повздыхав для виду, Шахов согласился, очень уж ему хотелось «самому стрельнуть».
На дороге предполагалась стандартная схема засады: как только колонна войдёт в зону поражения, следуют выстрелы из гранатомётов по первой и последней машинам, пулемётчик отстреливает ленту, уничтожая живую силу, нанося ей ранения, внося панику.
В это время Мамба «обслуживает» «клиентов», а потом — не потерявших самообладания, то есть самых опасных и толковых.
Куба тем временем начинает отход. Как только он занимает заранее выбранную позицию, под его прикрытием отходит группа, минуя предварительно установленные растяжки и пехотные мины.
Есть, конечно, риск самим напороться на них в суматохе, но ставить во время боя, при быстром отходе — задача трудновыполнимая. Поэтому приходилось разумно рисковать.
При сработке первых растяжек или мин о погоне можно забыть, мало кто рискнёт преследовать противника попав в такую ситуацию.
