В голове у Грейс закружился, наподобие магнитной стрелки компаса, ищущей север, вихрь смятенных мыслей и чувств. Перед мысленным взором вновь предстала заплывшая жиром физиономия детектива Джексона с оловянными поросячьими глазками, внезапно загоревшимися вожделением и злобой.
Нет, не может быть! Здесь какая-то ошибка. В конце концов, это всего лишь отшлифованный обломок неизвестной породы. Она же сама гладила его грудь — мускулистую, гладкую, без единого шрама!
Следуй за ним, о Целительница Мечей, пока не научишься следовать велению своего сердца.
Страх ледяными кристаллами сковал легкие. Шрам или не шрам, а магнит лгать не умеет! Она бы закричала, но ведь звук не разносится в вакууме, не так ли? И дышать там тоже нечем, а холод такой, что кожа и плоть превращаются в лед, а кровь вскипает в жилах. Лед и огонь, холод и мрак, а потом провал в небытие, дивное, блаженное, длящееся целую вечность…
— Леди Грейс?
Непроницаемый кокон безмолвия вмиг расползся по швам, огромная черная звезда стремительно сжалась и превратилась в брелок, а в уши рокочущим прибоем ударил гул бурлящего людского моря.
Грейс очнулась. Ничего не изменилось вокруг: рука ее все так же тянулась за наполненным Логреном кубком, а острый конец магнита по-прежнему отклонялся от вертикали и указывал в центр широкой груди эриданца. Только вызванный паническим страхом сумбур в голове путал мысли и мешал сосредоточиться. Сколько секунд длилось ее оцепенение? Как долго она пялилась на этот чертов брелок? Что, если он заметил ужас в ее глазах и все понял? Грейс мысленно сжалась, готовясь к самому худшему. Вот сейчас он отшвырнет кубок в сторону, схватит ее за горло своими горячими, сильными руками и…
Но ничего не произошло. Когда она вновь осмелилась поднять глаза, то с облегчением убедилась, что лицо Логрена — такое красивое, благородное, мужественное лицо! — ничуть не изменилось. И все же пауза, похоже, недопустимо затянулась. В глазах его мелькнуло недоумение, левая бровь поползла вверх.
Сделай же что-нибудь, Грейс! Скорее!
Пальцы ее сжались вокруг протянутого кубка. Советник улыбнулся и отпустил его. Грейс обеими руками поднесла кубок ко рту, но лишь омочила в вине губы, боясь подавиться, если отхлебнет хотя бы глоток. Слегка наклонив голову в знак признательности, она ухитрилась поставить кубок на стол, не только не уронив, но и не расплескав ни капли. Так, что дальше?
— Превосходный букет, не правда ли, миледи? — заметил Логрен. — Между прочим, лоза, из которой его производят, произрастает лишь в пойменных виноградниках Западного Эридана. Моя королева другого не признает и приказала прихватить в дорогу целых пять бочонков.
С этими словами он поднял кубок и с удовольствием выпил несколько глотков. Это выглядело настолько естественно и непринужденно, что Грейс опять засомневалась. Казалось совершенно немыслимым даже на миг допустить, что за обликом столь уверенного в себе высокопоставленного вельможи скрывается квинтэссенция абсолютного Зла. Однако она не раз уже убеждалась на собственном опыте, что и немыслимое иногда обретает реальность.
— Вы, кажется, собирались мне кое-что сказать, миледи? — повторил свой вопрос советник.
Грейс облизала пересохшие губы. Что говорить? И как? Если она сейчас раскроет рот, то наверняка завопит и все испортит. Неожиданно, как будто со стороны, она услышала чей-то дрожащий голос, почему-то очень похожий на ее собственный:
— Вы правы, милорд. Я… я хотела извиниться перед вами и сказать, что повела себя, как… как глупая, взбалмошная девчонка, сбежав от вас в тот день. Сама не понимаю, что на меня нашло?! Еще раз приношу вам свои извинения, милорд.
Грейс не представляла, из каких глубин подсознания всплыла именно эта фраза, но без труда поняла — по сразу заблестевшим глазам Логрена, — что попала в самую точку. Растерянность, бледность, дрожь в голосе, в других обстоятельствах почти наверняка возбудившие бы в нем подозрение, несомненно, были истолкованы собеседником как дополнительное доказательство ее искренности. Но на этом сюрпризы не закончились: она вдруг увидела будто во сне, как ее рука, словно обретя полную независимость от хозяйки, скользит вдоль края стола и ложится поверх его руки. Улыбка советника сделалась еще шире, и Грейс, преодолевая тошноту, заставила себя улыбнуться в ответ.
Только сейчас она осознала, какой самонадеянной дурой оказалась, возомнив себя удачливой шпионкой, без труда читающей в сердцах и мыслях людей. Где были ее интуиция, логика, научный подход, когда на основе бесспорных, бросающихся в глаза фактов делались скоропалительные и, как теперь выяснилось, абсолютно неправильные выводы? Все эти недели она ненавидела Кайрен и ревновала к ней Логрена, пребывая в полной уверенности, что ее зеленоглазая соперница колдовством и обманом завлекла в свои объятия доверчивого эриданца. Более того, Грейс сама не раз подумывала завоевать его любовь аналогичным способом. Увы, прозрение пришло слишком поздно. Раскидывая собственные сети, графиня не заметила, как запуталась в чужих. Вспомнив свою последнюю встречу с Кайрен перед праздником и поразившие ее тогда изменения в облике и туалете бывшей наставницы, Грейс поняла, что больше не испытывает к ней никаких других чувств, кроме жалости и сострадания.
Что же ты наделала, Кайрен? Что натворила, глупая?
А она сама? Где были ее глаза? Неужели нельзя было раньше догадаться, что такую тщеславную и самовлюбленную особу, как графиня Силезская, ничто на свете не заставит добровольно отказаться от платьев с глубоким вырезом, так выгодно подчеркивающим ее роскошный бюст? Ничто, кроме одного.
Логрен посмотрел на нее в упор и сказал:
— Вы не можете себе представить, миледи, как я счастлив слышать эти слова из ваших уст!
Он говорил тихо и вкрадчиво, с обворожительной хрипотцой, как будто подчеркивая, что слова эти адресованы ей одной. Однако эффект оказался прямо противоположным ожидаемому. Грейс похолодела, внезапно осознав, что не впервые слышит фразу, произнесенную точно таким же тоном.
А теперь проваливай! Возвращайся в замок и займись делом. Задержки я больше не потерплю!
В памяти всплыли девять темных истуканов, более чем вдвое превышающих человеческий рост. Круг стоячих камней. И две человеческие фигуры внутри него. Все верно, там она и услышала этот хрипловатый шепот. Только тогда он говорил вполголоса, не желая раскрывать свою личность перед сообщником, а сегодня использовал тот же трюк, чтобы обольстить и окончательно покорить возбудившую его страсть женщину. Но и тогда, и сейчас голос принадлежал одному и тому же человеку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
