— Это, похоже, морская капуста. Ох, и надоест она нам за зиму, — счастливо улыбается Рипа.
Славка думает о керамических бочках, для ее хранения.
— Получится всё с генератором, я уже сообразил, как его приладить. Скворечник сделаю. Так что можно возводить вышку, — врезается в разговор Маркович.
Славка припоминает, где еще в ближней пойме торчали над зарослями деревья подходящих размеров.
— Не пойду после обеда собирать пшеницу, — заявляет Тинка. — Ты ведь первую пару лаптей уже сплёл. Вот надену их и пробегусь по пойменному лесу. Чует моё сердце, грибы должны пойти. Помнишь на картинке дубовики. В верхних участках на границе со степью, где палая листва с земли не смывается, они должны встречаться.
Славка просто счастлив оттого, что даже в случае удачного промысла, затруднений с сушкой грибов не будет. Навесу без разницы, рыбу под ним вялят, или грибы. Хоть тонна влезет без проблем. Теперь ведь еще нужно думать о трёх десятках ртов, которым тоже растительная пища потребуется. Человек существо всеядное.
— Еще с ранчо сообщили, что появились павианы. Парни теперь, кроме копий, кистени носят. Говорят — твари наглые, налетают гурьбой. Правда, наши им ввалили как следует, когда те попытались стог разорить, — продолжает докладывать новости одноногий. — Но стая двинулась на юг, в нашу сторону. Голов тридцать, они оценили.
— Совсем, слушай, Африка. — говорит Маркович. — Нам тут бы еще гиппопотама в речку, и продыху бы не было от напастей всяких.
— Хорошо, хоть крокодилов в реке нет, — подключается бровастый танцор. — Кстати, я видел в деревне, что кур кормят рубленой крапивой.
— Кур у нас нет, крапивы тоже, — замечает Тамара.
— Зато уток здесь хватает, — улыбается солдат. — А крапиву я видел в пойменном лесу. Она сейчас уже пересохла и осыпается, так что есть ее, никого не заставишь. Но ведь будет следующий год.
Снова Славка делает зарубку себе на память. И кандидатура главного птицевода наметилась.
А долго за столом не сидят. Нет уже летнего зноя, когда организм обязательно просит передышки на усвоение пищи. Да и день заметно короче. Первым отправляется к обжиговой печи Денис, надо дровец подкинуть, чтобы не ослабел жар. Потом и остальные разбредаются. Васька устраивается на топчане в тенёчке, а Семён Аркадьевич бродит между строений и всюду суёт свой нос. Славку он так ни о чем и не спросил. И не попросил ничего. Взрослый человек, опытный руководитель и, похоже, неплохой организатор. Что ему нужно — сам увидит. А спать Славка будет на животе, вытянувшись в струнку.
***
Ночами теперь свежо. Особенно на воде. Васька на вёслах, а Славка занимается снастью. Их затея требует работы на самом стрежне широкой реки. Причём каждую завозную необходимо вытянуть метров на двести. И всё в потёмках. А потом костер на берегу и самое пристальное внимание. Ага, кажется есть. Точно есть. Теперь вытаскивать аккуратненько. Ох, и хороши в этих водах осетры. И горшки они с собой прихватили не напрасно, и соль.
Работа, конечно, грязная, но делать ее следует быстро. Ни один из рыбаков раньше с икрой дела не имел, но правила консервирования основаны на определённых принципах: высокая температура, соль и недопущение проникновения воздуха. Для некоторых классов продуктов требуется ещё кислота, но это не тот случай. Ладно, завтра возьмут на промысел бровастого танцора, он, вроде, ловкий парень. А ему пора навестить островитян, и в курене уже не бывал чёрт-те сколько. Опять же большую лодку, надо Аркадьевичу ссудить, он выбрал, наконец, место на левом берегу для постоянного обустройства, следует помочь с переездом. Тем более, посылает в балку бригаду мужиков для освоения технологии строительства мазанок — всем польза. Его прайду — помощь, островитянам — новые возможности.
А еще придётся гнать опять же большую лодку за морской капустой, и потом еще четверо бойцов приходят с ранчо, пока грибочков пособирают, нашла таки Тинка эти дубовики, однако Гайка со своим Мишенькой никак не вернутся с верховьев. Если еще людей нашли, то Славка вообще свихнётся от хлопот, ладно, хоть на Ранчо не нужно отвлекаться, там все плановые работы завершаются и до весеннего отёла… еще и отёл! Не забыть отправить в курень сена для Маньки.
***
Славка опять плетет лапти. Больше этого никто не умеет. И еще всем некогда. Казалось бы, научи калеку, да и пусть себе работает, а не тут то было — не далась парню наука. Пока под присмотром, да под руководством — пусть кривобокие лапотки, но выходят, а оставишь его заниматься этим самостоятельно — и полная труба. До слез обидно за бесталанно переведенное лыко, за которым приходится буквально охотиться, настолько редко попадаются нужные деревья. А ведь, посади он за эту работу любую из девчат, и справится без проблем. У женщин мозги адаптивней, как ни крути. Вот, казалось бы, делает парень корзины, почему вы не сооружать те же корзины, только маленькие и из другого материала, а не выходит. Мишка про этих четверых дезертиров вообще выразился так, что они не только не хотят, но и хотеть не желают. А Тамара педагогическим языком объяснила не очень понятно, но про заложенную в подсознание установку на потребление, которая льется в молодые головы мощным потоком через средства массовой информации, особенно, через скрытую рекламу.
В общем, жизнь в дикой местности, это не слияние с природой, а протаскивание по бездорожью груженого проблемам старой жизни воза на кривых колесах. И Викулькино высказывание про то, что Тамара здесь в новом мире ничего не знает, которое сбило Славку с толку, оказалось неточным. Ведь то, что Квакушки в течение месяца из бестолковых подростков превратились в самых грозных существ местной фауны, — это ее заслуга, Тамары. Ведь беззащитные девочки и слабая женщина оказались здесь ни с чем. Ни зубов, ни мышц, только разум и наблюдательность. Вдумчивость, подвижность и неослабевающее внимание к окружающему стали основой для стремительного приобретения опыта и наработки навыков. Просто талантливый педагог сумел дать верный психологический настрой, мобилизовать и направить огромные ресурсы развивающихся организмов в нужное русло.
А рядом с этими солдатиками вместо умных родителей или мудрых книг в нужное время оказался телевизор или видеоплейер и друзья, желающие быть похожими на любимых киногероев. Телка, тачка, хоромы — вот то добро, за которое они готовы бороться с другими, которым требуется то же самое добро. Добро с кулаками. И чем увесистей кулаки, тем больше добра. Ребята сориентированы на внутривидовую конкуренцию.
Ффухх! До чего додумался. И очередной из запланированных на сегодня лаптей довязал. А Рипа сидит рядом и угольком по керамической плитке ведет расчеты.
— Репушка, что там у нас выходит? — Славка зовет ее так, когда они вдвоем.
— Неважно выходит, Славик. Слишком малочисленна наша популяция. Или целенаправленное оплодотворение, или в пятом поколении начнется вырождение, которое будет тянуться еще долго, и прогрессировать несколько столетий, снижая качество особей нашего вида. Не вымрем, конечно, но наступят мрачные века.
— Понятно, это как в той притче, о том, что потомками одного героя можно населить город, который погибнет, потому, что те, кто не уйдет из него — не найдет себе пару, ибо все они — братья и сестры.
— Откуда же это ты, Слава, столько всяких древних прибауток знаешь? — Маркович подошел со связкой ивовых прутьев. Сейчас он их начнет калибровать по шаблончику и резать на шканты. Закончились последние саморезы, зато кузнецы начали делать коловороты и пёрки. Стройка идет, столярка требуется: рамы, двери, ставни.
— Дед у меня — зануда из зануд. Помогаю ему, а он зудит и зудит. Вот и набил мою голову всякой всячиной. Пользуюсь помаленьку.
Улыбнулись.
— Маркович, а кем ты был на нашей Земле?
— Дачником. Профессиональным, причем.
— Это как?
— Председателем правления кооператива работал. А заодно электриком и сторожем сам у себя. В кооперативе, имеется в виду. Смолоду журнализмом занимался, карьеру даже сделал от репортера до выпускающего, а потом издание наше загнулось, и переехал я на дачу своих родителей, устроился, да и жил себе как хотел. Дачникам все время что-то нужно: канаву подновить, проводку наладить, трубы поменять. А я всегда под рукой и делаю все как для себя, так что денег хватало. Дети присмотрены, жена одета, хоть и работает за сущие копейки в своем грозно рассыпающемся НИИ.
— А ты что, и за садом умеешь ухаживать? — у Славки голова сразу переходит на работу в практическом режиме.
— Да могу я, могу, — в голосе мужика звучит сочувствие, — не парься ты так. Перееду я в курень в феврале и пройдусь по этому заросшему саду с ножовкой. Еще и помощников себе потребую. И учти, взошли финики, и одно семечко дало росток, которое мы не поняли лимонное или апельсиновое. Хорошо, что ты грунт тоже забрал с той помойки, жалко, что мешок у тебя был маленький. Мы с Верой оттуда всякого добра наковыряли, сейчас понять не можем, что в наших горшках проклюнулось.
