Анитра оглядела соседей по столу и подумала, что рыжий юнец слишком хорошего мнения о них. Скорее реки потекут в обратную сторону, чем одиннадцать магов договорятся между собой.
Глава 6. Заклинание тридцати двух.
Илна всхлипнула, поспешно задрала нос, но Хорст успел разглядеть, что глаза у нее на мокром месте.
– Не бойся, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Мы обязательно справимся.
– А почему тогда ты просишь меня и остальных уйти с постоялого двора? Явно сам чего-то опасаешься?
Магам понадобилось три дня, чтобы решить, как именно им надлежит действовать. Вчера вечером в комнату к Хорсту заявился Нисти, а с ним чернобородый из Сторди, откликающийся на имя Панольф.
Разговор длился недолго, а после него Хорст позвал к себе брата Ласти, Радульфа и Альфи, и приказал завтрашним утром, забрав Илну, до вечера уйти как можно дальше от «Подкованного лебедя».
Тогда он вроде бы смог убедить девушку, что это необходимо, но за ночь, судя по всему, она все забыла.
– Никто не знает, что именно выйдет из того, что мы затеяли, – сказал Хорст, и осторожно привлек Илну к себе. – От постоялого двора может мало что остаться, как и от всего острова…
В дверь негромко постучали. Девушка всхлипнула еще раз, решительно вытерла глаза и отвернулась. Хорст проводил ее взглядом, а затем подошел к окну, чтобы посмотреть, как дочь редара в сопровождении двух воинов и служителя идет через двор.
Убедившись, что они вышли за ворота, бывший сапожник вздохнул и осенил себя знаком Куба. Последний раз глянул в висящее на стене зеркало и решительно шагнул к двери.
Маги ждали его внизу, за столом, на тех же местах, что и три дня назад, мрачные и злые, точно стервятники, ожидающие, когда наконец-то издохнет отставшая от стада корова.
Постоялый двор на этот раз не выглядел, а был пустым – испуганный хозяин согласился на денек отправиться в гости к родственникам, а слуги благоразумно разбежались.
– Мы готовы, – проскрипел старик из Стагорна, когда бывший сапожник вступил в главный зал. – Начинай.
– Конечно, – Хорст опустился на стул, ощутил седалищем его жесткую поверхность, и вокруг заклубился туман.
В изнанке один за другим появлялись люди, мужчины и женщины в длинных темных одеяниях, с серебряными амулетами на груди и пылающими желтыми глазами.
– Настало время показать, где именно ты берешь силу, – оскал Нисти стал жадным.
– Смотрите, – ответил Хорст. – Кто не запомнит, как это делается, пусть пеняет на себя.
Он сделал движение руками, будто распахивал окно, и вертикальная трещина открылась прямо в воздухе. Из нее пахнуло сухим, беспощадным жаром, потянуло запахом дыма.
Хорст помедлил мгновение, закрыл глаза и прыгнул в расширившуюся трещину, как в прорубь. Тело окунулось в леденящий зной, вонь и ароматы, вспышки и тьму, уши забил многоголосый вопль.
Хорст понимал, что сегодня предстоит выложиться до конца, поэтому зачерпнул обеими ладонями, вдохнул полной грудью. Ощутил, что его трясет и распирает, подобно бурдюку, в который льют вино.
Немыслимым образом изогнувшись, он вырвал из головы волос и отбросил в сторону. Едва не завыл от накатившей боли, дернулся всем телом и вывалился обратно в изнанку мироздания.
Холодное касание тумана показалось чуть ли не приятным. Щель закрылась с протяжным свистом, но Хорст почувствовал, что оставшийся там, на грани Порядка и Хаоса волос позволит заново открыть ее в любой момент и зачерпнуть силы, сколько надо.
– Я готов, – сказал он, вставая и с изумлением глядя на собственные руки, странным образом потерявшие плотность, превратившиеся в два стеклянных сосуда, наполненных голубым сиянием.
Маги таращились на бывшего сапожника с удивлением и ужасом, Стот-Ар громко икал.
– Поехали! – рявкнул старик из Стагорна. – Все в круг, а ты в центр!
Хорст сделал шаг, ощущая, как переполняющая тело сила тянет взлететь, умчаться в затянутое туманом небо. Маги окружили бывшего сапожника, взялись за руки, как танцоры в хороводе.
Старик проскрежетал что-то, ему ответил Панольф, и туман поплыл, заклубился, словно его уносило ветром. Хорст ощутил движение, бывшего сапожника подняло и потащило.
Он глянул вниз и обомлел – земля проносилась под ногами, как ковер, далеко внизу мелькали леса, полоски рек.
Появилась, выросла зубчатая стена гор, снега на их вершинах выглядели серыми, а водопады казались застывшими, точно мертвыми. Пронесся город, расположенное неподалеку от него пепелище, а потом горы потихоньку начали уменьшаться, превратились в гряду холмов.
– Вниз, – на этот раз голос старейшего из магов прозвучал отчетливо.
Хорст не выдержал, зажмурился, когда земля пошла навстречу, сжался, готовясь к удару, но ощутил лишь мягкий толчок.
– Неужели ты не знал, что тут можно перемещаться таким образом? – в голосе Фирны прозвучало искреннее удивление.
– Тот, кто могуч, не всегда умел, – ответил Хорст, оглядываясь.
Тут туман был не желтым, а белесым, как старые кости, в небе висело черно-желтое пятно, а на западе сквозь дымку проступали очертания кургана, того самого, где лежали погибшие в битве с Хаосом маги.
Старик из Стагорна кашлянул, и круг магов пришел в движение. Бывший сапожник разглядел широко открытые голубые глаза Анитры, бородку Вагира, потом зрение помутилось. Все словно рухнуло в заполненную плавающими огнями и равномерным гулом пропасть.
Вокруг Хорста метались тени со звериными головами, плели что-то вроде паутины, а он мог лишь стоять и смотреть, отдавая накопленную силу, выжимая себя до последней капли.
Бывшего сапожника трясло, холодные касания вызывали омерзение.
Потом Хорста словно подбросило вверх, он увидел стоящих кружком магов, курган и далекую полоску Стены на западе. Ощутил налетевший почему-то снизу ураган и завопил от охватившей тело боли.
Крик улетел к небесам, земля внизу задвигалась, затряслась. По ней пошли трещины, как по собирающейся развалиться льдине, протяжный треск перешел в оглушительный рокот.
Самая большая трещина расширилась, превратилась в черный провал. В его глубине мелькнуло нечто белое, сверкающее. Неспешно, как огромный червяк, двинулось к поверхности.
Хорст ощутил, что опустошен до дна, что полученная во время погружения сила закончилась. Потянулся туда, где оставил собственный волос, и ощутил себя горной рекой во время паводка, трубой в очаге, где разведен сильный огонь и глоткой отравившегося великана.
Нечто обжигающее хлестало сквозь него, грозило разорвать, уничтожить…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
