— Доктор Эллиот, он взлетел десять минут назад и совершит посадку в Хагерстауне через девяносто пять минут. Сейчас дует сильный попутный ветер.
И тут же командующий стратегической авиацией пожалел об этих словах.
— Значит, если они готовят нападение и запустят ракеты не позже, чем через полтора часа, нам всем здесь конец?
— Да.
— Элизабет, не забывай, наша задача не допустить этого, — тихо произнес Фаулер.
Советник по национальной безопасности посмотрела на президента. Казалось, ее лицо сделано из стекла, таким хрупким оно выглядело. Все шло совсем не так, как она ожидала. Она была главным советником самого могущественного человека в мире, находилась в месте, безопасность которого была заведомо гарантирована, окружена преданной прислугой, однако меньше чем через тридцать минут какой-то безымянный безликий русский примет решение — может быть, уже принял, — и она умрет, превратится в горстку пепла, рассеянного по ветру, уж никак не больше этого. Все, ради чего она работала, все эти книги, лекции и семинары завершатся ослепительным уничтожающим взрывом.
— Роберт, мы даже не знаем, с кем разговариваем, — с трудом выдавила она.
— Вернемся к сообщению русских, господин президент, — сказал генерал Фремонт. — «…дополнительные воинские части, чтобы расследовать происходящее там.» Сэр, это похоже на подкрепление.
* * *
Молоденький пожарный нашел первого, кто уцелел после ядерного взрыва. Пострадавший выполз по бетонному пандусу из подземного помещения, где находилась погрузочная платформа. Поистине невероятно, как ему удалось проползти такое расстояние. Его руки были в ожогах второй степени, и, пока он полз, в раны попали осколки стекла, бетона и еще Бог знает чего. Пожарный поднял пострадавшего — это был полицейский — и отнес к эвакопункту. Две оставшиеся пожарные машины облили их потоками воды, затем им приказали раздеться и снова облили водой. Полицейский еще был в сознании, он оторвал листок из своего блокнота и все время, пока их везли в машине «скорой помощи», пытался что-то объяснить пожарному. Но тот слишком замерз, слишком устал или был слишком напуган, чтобы обращать внимание на слова полицейского. Он исполнил свой долг и при этом, вполне возможно, ценою жизни. Все это было уж слишком для двадцатилетнего парня, который уставился невидящим взглядом в мокрый пол машины и дрожал, закутавшись в одеяло.
Над входом в здание стадиона стену поддерживала перемычка из предварительно напряженного бетона. Она была разрушена взрывом, и половина ее рухнула вниз, закрыв вход. Солдат из танка размотал стальной трос с лебедки, установленной на башне, и закрепил его вокруг самого большого блока. Когда он принялся за работу, Кэллахан взглянул на часы. Останавливать его сейчас было уже слишком поздно. Не оставалось другого выхода, как продолжать работу, даже если ценой того станет смерть.
Трос натянулся подобно струне и выдернул бетонный блок. Каким-то чудом не рухнула остальная часть входа. Кэллахан прошел через образовавшийся проем. Полковник Лайл последовал за ним.
Аварийные лампы освещали помещение, и, казалось, вода лилась из всех спринклеров действующей противопожарной системы. Кэллахан вспомнил, что именно здесь в здание входила главная водопроводная труба, чем и объяснялось обилие льющейся воды. Сквозь ее плеск слышались и другие звуки, похоже, издаваемые человеком. Кэллахан вошел в мужской туалет и увидел там двух женщин, они сидели в воде, пальто их были забрызганы рвотой.
— Быстро, заберите их! — скомандовал он своим людям. — Затем отправляйтесь в разные стороны, налево и направо, быстро проверьте обстановку и немедленно возвращайтесь!
Кэллахан осмотрел кабинки в туалете — все оказались пустыми. Еще раз огляделся по сторонам. Больше никого. Итак, они потратили столько усилий и пробились в здание стадиона, чтобы обнаружить в мужском туалете двух женщин. Всего двух. Пожарный посмотрел на полковника Лайла, слова были излишними. Они пошли дальше и оказались в вестибюле.
Кэллахану потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, хотя вход внутрь стадиона находился прямо перед ними. Там, где совсем недавно виднелась бы крыша и южная трибуна, теперь он видел горы, все еще темнеющие на фоне далекого оранжевого заката. Зияющий вход манил его к себе, и, словно завороженный, Кэллахан поднялся по ведущему вверх пандусу.
Сцена, представшая перед ним, напоминала преисподнюю. Каким-то образом этот сектор оказался защищенным от взрывной волны. Но ничто не закрыло его от теплового излучения. Здесь насчитывалось около трехсот мест, почти все сиденья оказались целы, и на всех сидели люди. То, что еще недавно было людьми. Все они обгорели до черноты, до угля, подобно сгоревшему на сковородке мясу. Это зрелище было куда более страшным, чем все то, что Кэллахан видел за почти тридцать лет службы пожарным. По крайней мере триста обгоревших трупов все еще сидели и смотрели на то место, где раньше находилось футбольное поле.
— Пошли, шеф, — произнес полковник Лайл, беря его под руку. Кэллахан опустился на пол, и Лайл увидел, как стекла его маски изнутри залило рвотой. Полковник снял маску с пожарного и вытер ему лицо.
— Пошли, нельзя терять времени. Здесь все кончено. Вы исполнили свой долг.
Оказалось, что были найдены еще четыре пока живых человека. Пожарные положили их на плоскую броню танка над двигателем, и М-728 тут же отправился к пункту первой помощи. Оставшиеся пожарные встали под падающие струи воды, смыли все, что можно было смыть, и пошли к выходу.
* * *
По-видимому, единственной удачей за весь день оказалось то, подумал Ларри Парсонс, что выпал снег. Снежный покров смягчил тепловой удар по ближайшим зданиям. Вместо сотен пылающих домов горело всего несколько. К тому же солнце, выглянувшее накануне после полудня, оказалось достаточно жарким, так что во дворах и на крышах домов вокруг стадиона образовалась ледяная корка. Парсонс искал радиоактивные осадки. Его сотрудники пользовались для этого сцинтилляционными счетчиками. Трудно поверить в то, что, хотя ядерная бомба превращает значительную часть своей массы в энергию, общее количество массы, потерянной в результате этого процесса, ничтожно. Вдобавок, материю почти невозможно полностью уничтожить, и Парсонс искал осадки от ядерного устройства. Найти их оказалось проще, чем он предполагал. Осадки были темными и очень радиоактивными и резко выделялись на белой поверхности. Парсонс обнаружил шесть пятен с исключительно высоким уровнем радиации в двух милях от подветренной стороны стадиона. Он выбрал то пятно, что было самым радиоактивным.
Одетый в свой защитный костюм со свинцовой подкладкой, Парсонс тяжело шагал по лужайке, покрытой снегом. Похоже, в доме жила пожилая пара. Дети не станут вместо снежной бабы лепить ангелов. Радиометр щелкал все чаще… Вот здесь.
По размеру осадки чуть превышали частицы пыли, но их оказалось много. Скорее всего это превращенные в пыль гравий и асфальт с автомобильной стоянки, подумал Парсонс. Если ему повезло, то эти осадки втянуло в центр огненного шара и они слились с частицами вещества самой бомбы. Если повезло. Парсонс подцепил совком темные частицы и высыпал их в пластиковый мешочек. Затем бросил мешочек своему напарнику, тут же опустившему его в свинцовое ведро.
— Очень высокая степень радиации, Ларри!
— Знаю. Возьму еще один образец.
Он подцепил совком еще горстку темных частиц и тоже высыпал их в мешочек. Затем поднес к губам портативную рацию.
— Говорит Парсонс. Нашли что-нибудь?
— Да, три хороших образца, Ларри. Думаю, для анализа достаточно.
— Встретимся у вертолета.
— Иду.
Парсонс вместе с напарником пошел прочь, не обращая внимания на любопытные глаза, наблюдающие за ними из окон дома. В данный момент эти люди не интересовали его. Слава Богу, подумал он, что они не докучали вопросами. Вертолет со все еще вращающимся ротором стоял посреди улицы.
— Куда теперь? — спросил Энди Боулер.
— Летим на командный пункт, это там, где раньше был торговый центр. Там, должно быть, поуютнее. А ты забирай образцы и прогони их через спектрометр.
— Тебе тоже стоило бы присутствовать при этом.
— Не могу, — качнул головой Парсонс. — Должен позвонить в Вашингтон. Это не то, о чем нам говорили. Кто-то напортачил, и я должен сообщить об этом. Нужно где-то найти наземную линию связи.
* * *
В конференц-зал было проведено не меньше сорока телефонных линий, причем одна из них была прямой линией Райана. Его внимание привлекло электронное жужжание. Джек нажал на мигающую кнопку и поднял трубку.
— Райан слушает.
— Джек, что происходит? — спросила мужа Кэти Райан. В ее голосе звучала тревога, хотя паники не было.
