из районов прифронтовой полосы продовольственных запасов, мануфактуры, текстильного оборудования и сырья, кожевенного оборудования и сырья, оборудования холодильников, оборудования обувных, швейных и табачных фабрик и мыловаренных заводов, табачного сырья и махорки, мыла и соды.
К концу сорок первого эвакуировали двенадцать миллионов человек. В первую очередь это была рабочая сила, необходимая для военного производства, которое в сжатые сроки удалось восстановить.
Бюджет был пересмотрен в пользу вооруженных сил. Военные расходы в 1941 году составили около девяти миллиардов рублей. Откуда взялись деньги? Урезали бюджет и отобрали у людей их сбережения. Это дало два миллиарда рублей. То, что можно было купить не по карточкам, продавалось по коммерческим, то есть высоким ценам. Это принесло государству больше полутора миллиардов рублей. Принудительная подписка на займы дала еще девять миллиардов.
21 ноября президиум Верховного Совета ввел налог на холостяков, одиноких и бездетных граждан — пять процентов заработка. Налог платили мужчины в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, женщины в возрасте от двадцати до сорока пяти лет. Освобождались от уплаты военнослужащие и их жены, учащиеся — мужчины в возрасте до двадцати пяти лет и женщины в возрасте до двадцати трех лет, пенсионеры и «лица обоего пола, если им или их супругам по состоянию здоровья, в соответствии с решением врачебной комиссии, противопоказано деторождение». В инструктивном письме Наркомата финансов говорилось, что освобождаются от налога родители, чьи дети погибли на фронте.
В июле установили временную добавку к подоходному налогу, а 29 декабря был введен военный налог. Им облагались все граждане, достигшие восемнадцати лет. Освобождались военнослужащие, их семьи, живущие на пособие от государства, инвалиды первой и второй группы, не имеющие дополнительных заработков, мужчины после шестидесяти и женщины после пятидесяти пяти, не имеющие источников доходов. Была установлена шкала налогообложения. При годовом заработке до 1800 рублей платили 120 рублей, свыше 24 тысяч — 2700 рублей.
Мужчины, освобожденные от призыва и мобилизации, чьи сверстники призваны, платили полуторную ставку налога.
Военный налог давал около миллиарда в год. В целом налоги и добровольные взносы населения составили четвертую часть бюджета страны.
3 октября 1942 года президиум Верховного Совета отменил процентные надбавки к зарплате рабочим и служащим и все льготы, связанные с работой в отдаленных местностях, вне крупных городских поселений и на Крайнем Севере.
Драконовские меры позволили полностью милитаризировать экономику. Но вот мнение доктора экономических наук Григория Ханина, одного из лучших знатоков отечественной экономики советского периода:
«Неэффективность советских вооруженных сил обусловила их огромную потребность в людях и технике. В итоге ресурсов хватало в основном для развития военного сектора экономики, где сосредоточились лучшие силы, и было совершенно недостаточно для экономики гражданской, которая обеспечивалась по остаточному принципу» (см. Свободная мысль. 2003. № 9).
Жизнь стала трудной сразу во всей стране, даже там, где влияние войны еще не ощущалось.
После десятилетия ограбления деревни, изъятия хлеба, уничтожения крепких хозяев (кулаков) сельское хозяйство страны к началу войны оказалось в худшем положении, чем до начала массовой коллективизации.
28 июня организационно-инструкторский отдел ЦК ВКП(б) информировал секретарей ЦК о ходе мобилизации и политических настроениях населения:
«Как сообщают, в первые дни после начала военных действий в торговой сети усилился спрос на продукты питания и промтовары, в связи с чем в магазинах образовались очереди. Наибольший спрос наблюдался на сахар, соль, спички, мыло, муку, крупы».
В некоторых областях в первые же дни войны, еще до введения карточек, началось сокращение норм выдачи продовольствия. Карточки отоваривались нерегулярно. В начале сорок четвертого ввели так называемую коммерческую торговлю, где цены были в пятнадцать—двадцать раз выше, чем в нормированной торговле. Люди пытались что-то покупать на рынке, где цены стали астрономическими.
Но и крестьянам пришлось не легче. Выпуск сельскохозяйственной техники и удобрений полностью прекратился. Мужчин мобилизовали в армию. Урожай отбирали. Деревня с трудом сама себя кормила. Скажем, полностью отсутствовал сахар, нужный детям. В годы войны, судя по запискам Берии в политбюро, голодали в Свердловской области, в Чувашии, Татарии, Узбекистане, Казахстане, Кабардинской и Бурят-Монгольской автономных республиках. В селах Кировской области ели древесную кору, резко увеличилась детская смертность. Люди собирали на полях проросшее зерно, употребление которого приводило к смерти.
В апреле 1943 года заместитель наркома внутренних дел Богдан Кобулов докладывал в ЦК и Совнарком о ситуации в Вологодской области (см. «Людские потери СССР в Великой Отечественной войне»):
«Централизованные фонды муки были сокращены, в результате чего значительное количество связанных с сельским хозяйством семейств красноармейцев, в том числе и сорок тысяч детей, сняты со снабжения хлебом.
Вследствие низкой урожайности многие из снятых со снабжения хлебом красноармейских семейств в 1942 году хлеба на трудодни в колхозах не получали и в настоящее время продуктов питания не имеют.
УНКВД по Вологодской области сообщает, что в ряде районов имеют место многочисленные факты употребления в пищу суррогатов (мякины, клеверных верхушек, соломы, мха) и трупов павших животных».
От голода и истощения за годы войны в тылу умерло полтора миллиона человек.
Голод сказывался и на городском населении, которое вообще не имело возможности раздобыть продовольствие.
Еще до войны в стране были установлены драконовские меры, которые превращали рабочих в крепостных.
19 июня 1940 года, собрав руководителей правительства, Сталин сказал, что нужно вводить восьмичасовой рабочий день. Заместитель главы правительства Вячеслав Александрович Малышев записал его слова:
— Нам надо больше металла, угля и всяких других продуктов. А мы, видите, работаем семь часов, да и то плохо. А вот у капиталистов работают по десять—двенадцать часов. Наши профсоюзы развратили рабочих. Это не школа коммунизма, а школа рвачей. Профсоюзы натравливают рабочих против руководителей и потакают иждивенческим настроениям. Мы совершили большую ошибку, когда ввели семичасовой рабочий день. Сейчас такое время, когда надо призвать рабочих на жертвы и ввести восьмичасовой рабочий день без повышения оплаты.
Заговорили о текучести рабочих кадров. После жаркого спора Сталин предложил издать закон, запрещающий рабочим и служащим по собственному желанию менять место работы:
— Мы должны научиться регулировать рабочую силу в народном хозяйстве. А тех, кто будет нарушать этот закон, надо сажать в тюрьму.
Иных способов привлекать рабочих на важные производства, кроме как угрозой лагеря, Сталин не знал.
Через неделю на политбюро приняли решение о переходе на восьмичасовой рабочий день и на семидневную рабочую неделю. Сталин вновь стал распекать профсоюзы за «реформистскую» политику:
— Разве не развращают профсоюзы рабочих, когда профсоюзные работники приходят и тушат в цеху свет в то время, когда рабочие хотят работать сверхурочно?
Указ президиума Верховного Совета СССР (будто бы по
