заставить их перевернуть меня, чтобы я мог поджать под собой ноги.
– Э-э-э, нет? – услышал я свой ломающийся от паники голос. – А почему, если поточнее?
– Мэб, – проговорила Мать-Зима тоном, полным отвращения, – всегда была слишком романтичной.
Это в принципе говорило все, что стоило знать о Матери-Зиме, здесь и сейчас.
– Она проводит слишком много времени со смертными, – продолжала Мать-Зима, ее увядшие губы отогнулись, приоткрывая железные зубы, а искры от лезвия тесака стали взлетать еще выше. – Смертные в их мягком, контролируемом мире. Смертные, которым нечего делать, кроме как сражаться друг с другом, которые забыли, почему им следует бояться клыков и когтей, холода и тьмы.
– И… это плохо?
– Какую ценность может иметь жизнь, если ее так легко сохранить? – Мать-Зима буквально выплюнула последнее слово. – Слабость Мэб очевидна. Взгляните-ка на ее Рыцаря.
Ее Рыцарь как раз пытался сесть, но его запястья и щиколотки были пристегнуты к полу чем-то холодным, твердым и невидимым. Я ощупал это, но не почувствовал никаких краев. Узы не были ни металлическими, ни ледяными. Не знаю, каким образом пришло подобное знание, но я был абсолютно в этом уверен. Лед не удержал бы меня. Во всем этом было что-то знакомое, что-то, что я уже чувствовал прежде… в Чичен-Ице.
Воля!
Мать-Зима удерживала меня на полу чистой и мощной волей. Вожаки Красной Коллегии были древними существами с подобной же силой, но та походила на бесформенное душащее одеяло, которое делало невозможным любые движения или чисто ментальное усилие.
Эта сила ощущалась отчасти похожей на ту, но оказалась более сконцентрированной, более законченной, словно мысль каким-то образом кристаллизовалась в нечто ощутимое. Мои запястья и лодыжки не могли двигаться, потому что воля Матери-Зимы гласила, что именно так работает реальность. Это напоминало магию, но магия берет семя, зерно воли и строит раму из других энергий вокруг этого семени. Требуется интенсивная практика и концентрация, чтобы сделать подобное, но в конечном счете любая воля – лишь часть заклинания, сплавленная с другой энергией во что-то еще.
То, что удерживало меня на полу, было чистой, неразбавленной волей – такой волей, которая, как я думаю, поддерживала события, предвещаемые фразами вроде «Да будет свет». Это было гораздо больше, чем что-либо человеческое, оно пребывало за пределами обычной физической силы, и, будь я даже Невероятным Халком, я уверен, что никоим образом не смог бы оторваться от земли, освободив себя.
– А-а-а… – произнесла Мать-Зима во время последнего движения мясницкого ножа. – Я люблю чистые ровные края на мясе, человечек. Пора обедать.
И тихие хромающие шаги направились ко мне.
Глава 32
Медленная улыбка растянула мои губы.
Смертным при встрече со сверхъестественным всегда достается короткая соломинка. Даже большинство чародеев с их доступом к колоссальным силам должны подходить к таким конфликтам очень осторожно – относительно немногие из нас имеют таланты, необходимые для подобных схваток. Но смертные превзошли всех остальных ровно в одном – в свободе выбора. В свободной воле.
Мне понадобилось немало времени, чтобы понять это, но в конце концов догадка пробила даже мой толстенный череп. Я не мог бы выиграть в рукопашной схватке с огром, даже имея мантию на плечах. Я не мог бы победить в магической дуэли Мэб или Титанию – вероятно, даже Мэйв или Лилию. Я не мог бы обогнать ни одного из сидхе.
Но я могу отказать в повиновении абсолютно любому.
Я могу собрать свою волю против кого угодно и знать, что битва может быть неравной, но она никогда не будет безнадежной. И, клянусь громом, я не собираюсь позволить чьей бы то ни было воле растянуть меня на полу, как барашка на заклание.
Я прекратил давить на узы, стягивавшие мои руки и ноги, и начал вместо этого пользоваться головой. Я не пытался снять их, порвать или выскользнуть из них. Я просто усилием воли приказал им не быть. Я представил, что мои руки и ноги чувствуют себя свободными, и сфокусировался на этой реальности, направляя всю мою концентрацию на эту цель, этот идеал, этот факт.
Потом я скрестил пальцы и потянулся в себя, в то место, где потаенный архангел дал мне доступ к одной из древнейших сил во Вселенной – к энергии, называемой Огнем Души. Я не знал, может ли она всегда и запросто взаимодействовать с мантией Зимнего Рыцаря. Я имею в виду – это сработало однажды, но это не значит, что будет срабатывать всегда. Я чувствовал себя так, словно проглотил пару бутылей нитроглицерина и теперь прыгаю вверх и вниз, чтобы посмотреть, что же случится, однако в данной ситуации мне было нечего терять. Я собрал воедино Огонь Души, наполнил им свою первобытную волю и бросил получившийся сплав на мои узы.
По мнению Боба, Огонь Души – одна из фундаментальных сил во Вселенной, изначальная энергия Творения. Она не предназначена для смертных. Мы получаем ее, срезая кусочек собственной души, нашей жизненной энергии, и превращая ее в нечто иное.
Боб – выдающаяся личность, но есть вещи, которых он просто не понимает. Его определение неплохо в качестве отправной точки, но в нем присутствовало нечто, слишком удобно измеряемое количественно. А душа – не то, что можно взвесить и измерить. Она больше, чем какая-то отдельная вещь. И так как душевный огонь взаимодействует с душой таким способом, который вряд ли кто-либо понимает, то, само собой, Огонь Души тоже не некая отдельная вещь.
И в этом случае, в данный момент я каким-то образом точно знал, что может душевный огонь. Он превращает меня, мою суть, все, что делает меня тем, кем я являюсь, в энергию, в свет. Когда я включил мою объединенную волю и пылающую суть моего бытия вместе, я не накладывал магическое заклинание. Я был недостаточно умен, чтобы отыскать слабое звено в колдовстве. Я не стал обращаться к моему знанию магии, чтобы использовать то, что делал мой враг. Я метнул все, что делал, все, во что верил, все, что выбрал, все, чем я был, против воли древнего существа тьмы, ужаса и зла, фундаментальной силы этого мира.
И ни узы, ни воля Матери-Зимы не смогли сдержать меня. Раздался резкий, мерцающий звук, словно у металла, напряженного до предела, который начинает поддаваться, но звук более музыкальный, и слепящий белый свет смыл тьму и ослепил меня. Прогремел гром, и ужасающая сила вырвалась из моих запястий и щиколоток, выбросив ударную волну чистой кинетической энергии – всего лишь тень настоящих сил в действии, их побочный продукт – в пространство вокруг
