— Эх, если бы мы сами могли записать здесь кристалл…
— Пустой разговор. Мы же не Слушатели.
— Но нас они впустили, — задумчиво проговорила Джилл, — Как же так? Они наверняка впустили нас сами. Могли бы остановить, напугать, выгнать, как Мэри.
— Ты ошибаешься, — сказал Шептун. — Обитатели математического мира внедряются в другие миры не так, как Слушатели. Кубоиды доставили нас сюда без ведома здешних обитателей. Нас заметили, когда мы уже были здесь. Один раз это получилось, но не уверен, что еще раз удастся. Они поймут, что в системе их защиты существует брешь, и предпримут меры.
— Ну что ж… — проговорил Теннисон. — Итог таков: другой возможности попасть сюда не предвидится. В качестве доказательства нам взять с собой нечего. Наше слово — это все, что мы можем унести с собой, а слову нашему богословы не поверят. К тому же, что бы мы с собой ни принесли, они с пеной у рта будут орать, что мы это взяли не в раю, а подобрали где-нибудь по дороге.
— Хочешь сказать, — спросила Джилл, — что мы зря сюда прибыли?
Что Теннисон мог ответить? «Что ответить?» — спрашивал он себя и не находил ответа. Мог ли их рассказ обо всем, что они тут успели увидеть, помочь Феодосию и его сторонникам продолжить борьбу и удержать богословов от решительных действий? Поможет ли это сохранить Ватикан и Поисковую Программу?
«Если шанс и есть, — думал он, — то очень маленький, слишком ненадежный. И почему нам не пришло в голову продумать все заранее? Разве мы не понимали, что нужно обязательно вернуться с доказательствами? Будь у нас хоть немножко больше времени, мы бы что-нибудь придумали…»
Однако создавалось впечатление, что времени у них крайне мало. Здесь было опасно — почему именно, судить было трудно, но Теннисон ощущал опасность. И Шептун говорил об этом.
«Провал, — думал он. — Полный провал. Мы осуществили свою миссию и с блеском провалились».
Но что он мог сделать? Что могла сделать Джилл? Что могли сделать они все? Гораздо легче было ответить, чего они не могли, не имели права делать. Они не могли позорно, трусливо, поджав хвост, удрать отсюда, по крайней мере пока.
— Если бы мы могли послать хоть какую-то весточку Феодосию… — нарушила молчание Джилл. — Сообщить о том, что мы здесь и что это не рай.
— Я могу доставить весточку, — предложил Шептун.
— Но кому ты ее доставишь? Нет, ведь на Харизме не осталось никого, кто бы тебя услышал. Ни Феодосий, ни Экайер…
— Есть еще глухоманы, — возразил Шептун. — С ними я могу разговаривать. А тот, что живет повыше хижины Декера, может донести весточку Феодосию.
— Но ты нам нужен здесь.
— Я же быстро. Туда и обратно.
— Нет, — твердо сказал Теннисон. — Мы не хотим, чтобы ты уходил даже ненадолго. Ты нам тут можешь понадобиться.
— Ну, тогда… я могу попросить другого пыльника, одного из моих сородичей. Он сделает это для меня. Я забыл, говорил ли вам, что тут есть еще пыльники?
— Да, говорил, — кивнула Джилл.
— Вот и хорошо. Значит, решено, я попрошу одного из них.
Глава 57
Когда явился монах и запинаясь сообщил, что по эспланаде поднимается глухоман, Феодосий поднялся и пошел встретить его.
Выйдя к базилике, Феодосий увидел, что глухоман уже совсем близко. Он подкатился к подножию лестницы, перестал вращаться и опустился на мостовую. Тут же раздался гул, на фоне которого послышались слова:
— Я решил нанести тебе ответный визит, — сообщил он.
— Я вам крайне признателен, — ответил Феодосий. — Это очень любезно с вашей стороны. Нам вообще следует почаще видеться.
— И еще я принес тебе весть, — сказал глухоман, — Мне поручено передать тебе послание, которое мне доставил пыльник.
— Пыльник? Шептун Декера?
— Нет, не Шептун. Другой пыльник. Один из тех, кто давным-давно покинул это место, а теперь он счастливо вернулся домой. Мы уже отчаялись когда-нибудь увидеть хоть одного из них. Мы ведь, как ни странно, считали их своими детьми. Теперь один из них вернулся домой. Мы надеемся, что и другие вернутся.
— Я искренне рад за вас, — сказал Феодосий, — Но вы сказали, что пыльник принес известие.
— Это известие велено передать тебе, кардинал. Теннисон и Джилл добрались до рая, но это не рай.
— Хвала Всевышнему! — воскликнул кардинал.
— Тебе не хотелось, чтобы это был рай?
— Мы, некоторые из нас, всей душой надеялись, что это не так.
— И еще, — добавил глухоман, — Джилл и Теннисон скоро вернутся.
— Когда?
— Скоро, — ответил глухоман, — Они вернутся скоро.
— Прекрасно. Я буду ждать их здесь.
— Я позволил себе, — продолжал глухоман, — назначить место для их встречи. Встреча произойдет здесь, на эспланаде.
— Но как они узнают, что мы будем ждать их именно здесь?
— Пыльник вернулся в это место, в этот не-рай, чтобы сказать им об этом. Я решил, что мы с тобой будем ждать их здесь, чтобы приветствовать.
— Да. Будем ждать.
— У меня достаточно терпения для долгого ожидания.
— И у меня достаточно. И потом, нам нужно о многом поговорить. Я часами готов говорить с вами.
— Прими мои извинения, — сказал глухоман, — но долго говорить по-вашему мне трудно.
— Ну что ж, в таком случае давайте вместе молчать. Может быть, мы сумеем понять друг друга и без слов.
— Прекрасная мысль, — согласился глухоман, — Давай попробуем.
— Если вы не против, — сказал кардинал, — мне хотелось бы сходить за табуретом. Глупо, конечно, что роботу нужен табурет. Но я привык сидеть на табурете. Просто когда я навещал Джилл в библиотеке, я всегда сидел на табурете. Я понимаю, привычка глупая, но…
— Я подожду. Иди за своим табуретом.
Он остался на эспланаде, а Феодосий отправился за табуретом.
Глава 58
Сноппи снова уснул. Он спал подолгу, а может, просто сидел с закрытыми глазами — всеми тринадцатью. Сноппи передвигался так мало и так редко, что, когда глаза его были закрыты, трудно было понять, спит он или просто отгородился от мира.
«Скучно ему», — подумал Смоки. Порой он чувствовал сильное искушение избавиться от Сноппи, но, поразмыслив, решил, что лучше оставить его при себе. Сноппи был зануда и брюзга, но в мудрости ему отказать было трудно. А уж найти второго такого, как он, и вовсе невозможно. И потом, если уж кто-то с кем-то объединялся в триаду, такую связь разорвать было практически невозможно. На создание безукоризненно сосуществующей триады уходило так много времени, а Сноппи был рядом так давно, что Смоки не мог вспомнить, когда они познакомились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
