вы остаетесь с агентством, после того, что произошло.
— Полиция приблизилась к поимке террориста? — спросил Дев.
— У нас пока нет новостей, но они не заставят себя ждать, учитывая, что в деле замешана МИ-5, — ответил Страйк, надеясь, что он не слишком оптимистичен. — Итак, что нового о Фингерсе?
— Экономка подала в отставку, — сказал Барклай.
— Интересно, — сказал Страйк.
— Да. Я стоял рядом с ней на автобусной остановке вчера вечером, когда она говорила Фингерсу, что точно не хочет возвращаться на работу, никогда, потому что ей страшно.
— Страшно? Чего она испугалась? — спросил Страйк.
— КГБ, — сказал Барклай.
— Нет больше никакого КГБ, — сказала Робин. — И еще: какого черта?
— Насколько я слышал, — сказал Барклай, — Фингерс говорил ей, что его отчим находится под наблюдением российского правительства, поэтому он заставил ее выловить все скрытые камеры и отдать ему, потому что он сказал, что его мама не должна волноваться, потому что она больна. Но, — сказал Барклай, — Мидж знает об этом немного больше.
— Да. Больна, черт возьми, — коротко сказала Мидж. — Мать здесь, в Лондоне. Прибыла два дня назад. Я проследила за ней и Фингерсом вчера и, благодаря чертовски удачному стечению обстоятельств, получила место рядом с ними в баре шампанского и икры в Харродсе.
— Я учту это в твоих ежемесячных расходах, — сказал Страйк.
— Если тебя это утешит, это было ужасно, — сказала Мидж. — Я никогда раньше не ела икру.
— Не было более дешевого варианта?
— Черт возьми, Страйк, я сидела в баре с икрой — что мне было делать, спросить, могут ли они сделать мне пирог со свининой?
Робин рассмеялась.
— В любом случае, — сказала Мидж, — я слышала весь их разговор. Она планирует развод. Если хочешь знать мое мнение, Фингерс ворует вещи, потому что хочет вывезти из этого дома как можно больше, пока не сменили замки.
— Или, — сказал Страйк, — она заставила его стащить вещи, которые она хочет оставить себе, а не бороться за них в суде — предположительно в надежде, что в этом обвинят экономку.
— Меня бы это не удивило, — сказала Мидж. — Фингерс и его мамочка выглядят очень уютно.
— Хорошо, вы оба отлично поработали. Мы останемся на Фингерсе и, возможно, на его матери, пока она здесь. Сколько ей лет?
— Не знаю… от середины до конца сороковых? — сказала Мидж. — Может выглядеть моложе, если бы была темной. Она набила лицо филлерами. При ярком свете она выглядит так, будто у нее анафилактический шок.
— Мне просто интересно, — сказал Страйк, — планирует ли она развод… Она стала довольно общительной с тех пор, как приехала в Лондон?
— Она ест каждый раз вне дома, — сказала Мидж. — Позавчера вечером она пошла в бар в Найтсбридже с парой женщин, похожих на нее.
Взгляд Страйка спекулятивно переместился на Дэва, который сказал,
— Что?
— Возможно, стоит подослать с ней симпатичного арт-дилера. Посмотрим, попросит ли она его оценить или продать вещи, которые стащил Фингерс.
— Я ни черта не смыслю в искусстве, — сказал Дев.
— Тебе нужно специализироваться только на том, что, как мы знаем, пропало из дома, — сказал Страйк.
— Почему меня не выбрали для этой работы? — бесстрастно сказал Барклай.
— Много знаешь об искусстве, не так ли? — спросил Страйк.
— Окончил курсы по Фаберже и сварке.
Даже Пэт рассмеялась.
Когда принесли их сэндвичи, Страйк сказал,
— Итак: Аноми.
Пустые лица субподрядчиков сказали ему, что они не в восторге от новой темы.
— У нас осталось три сильных кандидата, — сказал Страйк. — Пока мы не исключим кого-то еще, придется потрудиться.
— С такими темпами на это могут уйти годы, — сказала Мидж.
— Робин близка к тому, чтобы попасть на канал модераторов в игре, — сказал Страйк. — Я думаю, что ее попадание туда будет ключом к разгадке дела.
Страйк не мог винить субподрядчиков за скептицизм. В агентстве было пять следователей, один из которых сейчас не работал, потому что пытался пройти тест Аноми, и они должны были вести наблюдение за шестью людьми.
— Слушай, — сказал Страйк, — я знаю, что мы загружены, но мы должны закончить с Россом сегодня вечером.
— Ты собираешься встретиться с ним? — спросила Робин.
— Да, — ответил Страйк без подробностей. Поскольку он не хотел, чтобы вся команда обсуждала Росса, его давнюю связь с Шарлоттой или его вину за то, что он вообще добавил это дело к их рабочей нагрузке, он перевел разговор обратно на Аноми, назначив каждому субподрядчику подозреваемого, за которым они возобновят наблюдение во второй половине дня.
Глава 87
У великой любви до последнего пульс красный;
У всех великих любовей, что когда-либо умирали, пульс красный.
Хелен Хант Джексон
Упал замертво
В половине восьмого вечера — к этому времени Джейго Росс обычно возвращался с работы — Страйк приехал в Кенсингтон и подошел к огромному, солидному на вид дому из красного кирпича с облицовкой из белого камня, в котором у Джейго была квартира. Конечно, на втором этаже горел свет, и Страйк позвонил в звонок возле входной двери, которая была частично сделана из стекла и сквозь которое виднелся роскошный вестибюль. Портье в черной ливрее ответил на звонок Страйка, но не впустил его.
— К Джейго Россу, — сказал Страйк. — Корморан Страйк.
— Я позвоню наверх, сэр, — сказал портье, который говорил тихим тоном гробовщика, и осторожно закрыл перед лицом Страйка входную дверь. Детектив, который был уверен, что Росс увидится с ним, хотя бы для того, чтобы иметь возможность оскорбить и пригрозить лично, ждал без излишнего беспокойства, и, конечно, портье вернулся через пару минут, открыл дверь и впустил детектива.
— Второй этаж, квартира 2В, — сказал портье, все еще тихим, бесцветным голосом человека, выражающего соболезнования важному лицу. Лифт прямо.
Поскольку Страйк и так все видел, он не посчитал, что эта информация стоит чаевых, поэтому прошел через холл, устланный королевским синим ковром, и нажал на латунную кнопку возле дверей лифта, которые раздвинулись, открывая интерьер, отделанный панелями из красного дерева, со скошенным зеркалом в золоченой раме.
Когда двери снова открылись, Страйк
