оказался на площадке второго этажа, где было еще больше королевского синего ковра, свежие лилии на столике и три двери из красного дерева в отдельные апартаменты. На небольшой металлической табличке на средней двери было выгравировано имя РОСС, поэтому Страйк позвонил в еще одну латунную дверь и стал ждать.
Россу потребовалась почти минута, чтобы открыть. Он был такого же роста, как и Страйк, но гораздо худее, и выглядел, как и всегда, как песец, с белыми волосами, узким лицом и ярко-голубыми глазами. Все еще в деловом костюме, он ослабил темно-синий галстук и держал в руках хрустальный стаканчик с чем-то похожим на виски. Он бесстрастно посторонился, чтобы дать Страйку пройти в холл, затем закрыл дверь квартиры и молча прошел мимо своего посетителя в то, что, судя по всему, было гостиной. Страйк последовал за ним.
Страйк знал, что квартира принадлежала родителям Росса, и ее обстановка была почти пародийно “старинной” — от слегка выцветших, но все еще блестящих парчовых занавесок до антикварной люстры и обюссонского ковра. Стены покрывали темные масляные картины с изображением собак, лошадей и, как предполагал Страйк, предков. Среди фотографий в серебряных рамках на столике за диваном выделялась фотография молодого Росса в белом галстуке и черном фраке Итона.
Росс, похоже, был намерен заставить Страйка говорить первым, против чего последний не возражал — более того, ему хотелось покончить с этим как можно скорее, — но не успел он начать, как услышал шаги.
Из боковой комнаты вышла Шарлотта на черных шпильках и в облегающем черном платье. Она выглядела так, словно плакала, но выражение ее лица при виде Страйка было просто изумленным.
— Корм, — сказала она. — Что?
— И Оскар за лучшую актрису… — сказал Джейго с одного из диванов, его рука была вытянута вдоль спинки, демонстративно непринужденно.
— Я не знала, что он придет! — выпалила Шарлотта своему мужу
— Конечно, не знала, — ответил Джейго.
Но Шарлотта смотрела на Страйка, который с глубоким сомнением заметил, что она раскраснелась от удовольствия и надежды.
— Неужели я попал на воссоединение супругов? — спросил он, преследуя двойную цель: приглушить ожидания Шарлотты и как можно быстрее перейти к делу.
— Нет, — ответила Шарлотта и, несмотря на покрасневшие глаза, слегка рассмеялась. — Джейго позвал меня сюда, чтобы предложить купить у меня моих детей. Если я хочу, чтобы в суде меня не выставили психованной девицей, я могу уйти сейчас, получив сто пятьдесят тысяч без налогов. Полагаю, он думает, что это будет дешевле, чем доводить дело до суда. Сто сорок пять для Джеймса и пять для Мэри, я полагаю. Или она вообще не стоит этого? — бросила она Россу.
— Ну, если она похожа на свою мать, то нет, — сказал Джейго, глядя на нее.
— Видишь, как он со мной обращается? — Шарлотта обратилась к Страйку, ища на его лице признаки жалости.
— Это мое последнее предложение, — сказал Джейго своей жене, — и я делаю его только для того, чтобы твои дети не узнали правду о своей матери, когда они станут достаточно взрослыми, чтобы читать прессу. В противном случае я с большим удовольствием пойду в суд. “Они отдали детей отцу, потому что мать была настоящей Шарлоттой Росс”, — скажут они, когда я закончу с тобой. Прошу прощения, — добавил Джейго, лениво повернувшись к Страйку. Я знаю, как больно тебе это слышать.
— Мне плевать, кто из вас получит опекунство, — сказал Страйк. — Я здесь, чтобы убедиться, что меня и мое агентство не впутывают в ваше дерьмовое шоу.
— Это невозможно, к сожалению, — сказал Росс, хотя он выглядел далеко не несчастным. — Фотографии обнаженной натуры. “Я всегда буду любить тебя, Корм. Спасать ей жизнь, когда это сэкономило бы мне кучу времени, проблем и денег, если бы она просто умерла в психушке…
Шарлотта схватила с ближайшего стола полированный малахитовый шар размером с грейпфрут и бросила его, целясь в зеркало на каминной полке. Как и предсказывал Страйк, шар пролетел совсем немного и с глухим стуком упал на стопку книг, разложенных на журнальном столике, а затем безвредно скатился на ковер. Джейго рассмеялся. Как и предполагал Страйк, Шарлотта схватила ближайший предмет, инкрустированную шкатулку из черепаховой скорлупы, и бросила ее в Джейго, который отбил ее взмахом руки, отклонив шкатулку в решетку, где она с громким треском распалась на части.
— Это, — сказал он, больше не улыбаясь, — восемнадцатый век, и ты за это, блядь, заплатишь.
— Неужели? Неужели? — кричала Шарлотта.
— Да, сука ты сумасшедшая, так и есть, — сказал Джейго. — Будет на десять тысяч меньше, чем я предлагал. Сто сорок, и ты сможешь видеться с близнецами, под присмотром, шесть раз в год.
Он снова повернулся к Страйку.
— Надеюсь, ты не думаешь, что ты единственный, с кем она играет, потому что…
— Ты лживый ублюдок! — закричала Шарлотта. — Я ничего не делала с Лэндоном, и ты это знаешь, ты просто пытаешься разжечь дерьмо между мной и Кормом!
— Нет никаких “Корма и меня”, Шарлотта, — сказал Страйк. — И не было уже пять лет. Если бы вы двое смогли контролировать себя в течение пары минут, я думаю, вы оба захотите услышать, что я хочу сказать, потому что это очень важно для нашего разговора.
Оба, казалось, были немного удивлены этим, и прежде чем кто-то из них успел перебить, Страйк продолжил, обращаясь к Джейго,
— Один из моих субподрядчиков сегодня навестил вашу бывшую жену. Она показала ей видеодоказательства того, как вы пинали и били своих дочерей возле дома в Кенте и на территории. Ваша бывшая также видела видеозапись, на которой вы заставляете одну из них сесть на пони, что привело к серьезной травме. Мой субподрядчик сообщил мне, что ваша бывшая сейчас думает о том, чтобы подать на единоличную опеку, используя доказательства, собранные моим агентством.
Невозможно было понять, побледнел ли Росс, потому что этот человек всегда выглядел так, словно в его жилах течет антифриз, а не кровь, но он определенно стал неестественно неподвижным.
— Сегодня днем я отправил копии тех же фильмов к тебе домой, — сказал он Шарлотте, которая, в отличие от Росса, покраснела еще сильнее и выглядела взволнованной. — Нет нужды говорить, что я сохранил свои собственные копии.
— Если мое имя будет упомянуто в суде во
