— Для чего перевязывать мои раны и вправлять кости, если вы все равно собираетесь меня вздернуть?
— Действительно, для чего? — Он поглядел на свечу, словно больше не мог выдерживать ее взгляд. — Мне сказали, в гостинице вы храбро сражались. Лемму не стоило оставлять перекресток без присмотра. Ему приказали оставаться поблизости, спрятавшись, и немедленно выступать, едва он заметит дым из трубы… но когда до него дошел слух, что у Зеленого Зубца видели направляющегося на север Бешенного Пса из Солеварен, он проглотил наживку. Мы так давно охотились за этой бандой… и все же, ему следовало дважды подумать. Вот так и вышло, что пока до него дошло, что скоморохи прошли по ручью, чтобы запутать следы, и оказались далеко позади него, прошло полдня, а потом он потратил еще больше времени, обходя походную колонну Фреев. Если б не вы, к тому времени, когда Лем с ребятами добрался бы до гостиницы, в ней остались бы лишь трупы. Вот, возможно, почему Джейн перевязала вам раны. Что бы вы там ни натворили, вы храбро их заслужили, что бы вами ни двигало.
«Что бы вы там ни натворили».
— А что вы думаете, я натворила? — спросила она. — Кто вы вообще такой?
— Когда все начиналось, мы все были людьми короля, — ответил ей человек. — Но люди короля должны иметь короля, а у нас его не оказалось. Когда-то у нас были братья, но теперь наше братство распалось. Если честно, я не знаю, ни кто мы, ни кем становимся. Единственное, что мне известно — наш путь темен. И огонь не в силах открыть мне, что лежит в конце пути.
«Я знаю, что там. Я видела повешенных на деревьях».
— Огонь, — повторила она. И сразу все встало на свои места. — Вы мирийский жрец. Красный чародей.
Он оглядел свою обносившуюся рясу и жалко улыбнулся.
— Теперь скорее розовый. Я — Торос, прибывший из Мира, да… плохой жрец и еще худший чародей.
— Вы сражались вместе с Дондарионом. Молниеносным лордом.
— Молния появляется и исчезает, и более ее не видно. Так же с людьми. Боюсь, огонь лорда Берика покинул наш мир. Теперь вместо него нас возглавляет жуткая тень.
— Пес?
Жрец наморщил губы.
— Пес умер и сожжен.
— Я видела его. В лесу.
— Это был горячечный бред, миледи.
— Он сказал, что вздернет меня.
— Даже сны могут лгать. Миледи, как давно вы не ели? Вы верно проголодались?
Она поняла, что так и было. В желудке ощущалась пустота.
— Еда… да, еда пришлась бы кстати, спасибо.
— Тогда садитесь. Мы еще поговорим, но сперва поедим. Ждите здесь. — Торос от свечи зажег факел и пропал в черной дыре под камнем. Бриенна поняла, что осталась в одиночестве в крохотной пещере. — «Вот только насколько?»
Она обшарила ее в поисках оружия. Ей сгодилось бы все, что угодно: посох, дубина, кинжал. Но она нашла только камни. Один великолепно подошел к ее руке… но она вспомнила Шепот и что случилось с Шагвеллом, когда он попытался бороться камнем против кинжала. Когда она услышала шаги возвращающегося жреца, она уронила камень на пол и села на место.
Торос принес хлеб, сыр и немного похлебки.
— Прошу прощения, — сказал он. — Молоко прокисло, а мед кончился. Провизии постоянно не хватает. И все же, это поможет вам подкрепиться.
Похлебка остыла и была жирной, хлеб черствым, а сыр засох. Но Бриенна никогда в жизни не ела ничего вкуснее.
— Мои товарищи тоже тут? — спросила она у жреца, проглотив последнюю ложку похлебки.
— Септона отпустили с миром. От него никакого вреда. Остальные здесь, ждут суда.
— Суда? — она нахмурилась. — Подрик Пейн всего лишь мальчишка.
— Он говорит, что он оруженосец.
— Вы же знаете, какие мальчишки хвастуны и выдумщики.
— Оруженосец Беса. С его собственных слов, он сражался в битвах. И даже убивал, если его послушать.
— Мальчишка. — Повторила она. — Имейте сострадание.
— Миледи, — начал Торос — я не сомневаюсь, что где-то в Семи Королевствах еще можно отыскать доброту, милосердие и прощение, но не ищите их тут. Это пещера, а не храм. Когда люди вынуждены жить подобно крысам в темноте подземелья, очень скоро в них не остается жалости, как и молока и меда.
— А как же правосудие? Разве его можно найти в пещерах?
— Правосудие… — Торос горько улыбнулся. — Я помню правосудие. У него приятный вкус. Мы сами были правосудием, когда нас повел Берик, или в этом мы сами себя убедили. Мы были людьми короля, рыцарями и героями… но некоторые рыцари темны и полны страхов, миледи. Война из всех порождает чудовищ.
— Вы говорите, что вы — чудовища?
— Я говорю, что мы люди. И не вы одна получили раны, леди Бриенна. Некоторые из моих братьев, когда все начиналось, были хорошими людьми. Другие были… менее хорошими, можно так выразиться? Хотя, говорят: неважно, как человек начинает жизнь, важно только, как он заканчивает. Полагаю, это же верно и для женщин. — Жрец поднялся на ноги. — Боюсь, наше время истекает. Я слышу, как возвращаются мои братья. Наша хозяйка пошлет за вами.
Бриенна услышала их шаги и увидела в лазе отблеск факела.
— Вы говорили, что она отправилась к Ярмарочному полю.
— Так и было. Она вернулась, пока мы спали. Сама она никогда не спит.
«Я не испугаюсь», — сказала она себе, но было поздно. — «Я не позволю им увидеть мой страх». — Вместо этого пообещала она себе. Их было четверо, жестких мужчин с осунувшимися лицами, в кольчугах, в чешуйчатом доспехе и коже. Она узнала одного из них, из своего сна — одноглазого.
Самый рослый из них был в грязном, рваном желтом плаще.
— Понравилась жратва? — спросил он. — Надеюсь, что да. Это твоя последняя жратва в жизни. — Он был мускулистый, с каштановыми волосами, бородой и неправильно сросшимся сломанным носом. — «Я его знаю», — подумала Бриенна. — Ты — Пес!
Он осклабился. У него были ужасные зубы, кривые с коричневой гнилью.
— Думаю, теперь это я. Поскольку я видел, как миледи завалила прошлого. — Он отвернулся и плюнул.
Она вспомнила блеск молний, грязь под ногами.
— Я убила Роржа. Он забрал шлем Клигана с его могилы, а ты украл его с трупа.
— Не заметил, чтобы он возражал.
Торос вздохнул с возмущением.
— Это правда? Ты взял шлем мертвеца? Ты пал так низко?
Здоровяк скорчил кислую рожу.
— Сталь отличная.
— Ни в этом шлеме нет ни песчинки хорошего, ни в человеке, который его носил. — Ответил жрец. — Сандор Клиган был источником мучений, а Рорж настоящим чудовищем в человеческом обличье.
— Но я-то не он.
— Тогда зачем ты собираешься вновь показать миру их лицо? Жестокое, оскаленное, извращенное… таким ты хочешь стать, Лем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
