— Да пребудет с вами всеми благословление Омниссии — сказал Лакиус. — Я так полагаю, что предводитель этой экспедиции вы, Адепт Ноам?
— Нет, Эксплоратор Магос Прим Рестон Эгал получил это благословление. Он скоро присоединиться к нам.
— Не могли бы вы мне объяснить, зачем меня вызвали сюда? Я понимаю, что это важное дело, но, в конце концов, из-за этого я пропустил свои собственные похороны.
Если Ноам и понял шутку, то не подал знака, а вот Бор ухмыльнулся за его спиной.
— Да, вас рекомендовали после того, как стали известны результаты вашего последнего задания. Дело об Оффицио Ассасинорум, я так понимаю, — ответил Ноам. — Вы должно быть разочарованы по поводу того, что ваши энграммы еще не могут быть соединены с Богом Машиной?
— По правде говоря, я верю, что могу работать лучше, как живое существо, нежели чем набор блоков памяти, но с мозгом как у сервитора.
— Понятно, это так по-биологически — что-то близкое к пренебрежению проскользнуло в том, как он сказал "биологически". — Я вижу, вам не доводилось испытывать экстаз чистой мысли?
— Экстаз чистой мысли? Что это, отче? — вмешался Осил, забывший, что он должен быть тише воды, ниже травы в присутствии таких адептов.
Ноам вежливо ответил, видимо даже не оскорбленный бестактностью аколита.
— Использование в полной мере мозговой массы — просто повод для обособления наших мыслей от безжалостности и беспорядочности эмоций: голода, страха, удовольствия, скуки и так далее. Именно это мы и называем экстазом чистой мысли.
— Типичная практика хирургического вмешательства среди лексмехаников, чьи знаменитые познавательные способности в результате увеличиваются, — сказал Осилу Лакиус и подумал про себя: «Ценой превращения в бесчувственный автомат». И после дипломатично добавил. — Как инженер, я всегда нахожу грубые эмоции, такие как "страх" или "боль», крайне полезными движущими факторами в определенных обстоятельствах.
— Неужели? — ответил Ноам, разгоряченный темой обсуждения. — Исследования стресс…
— Великолепно! Это должно быть наш новый эксперт по крио-стазису? — перебил Ноама новоприбывший, который пошатываясь, вошел в помещение, будто живое пугало с нескладными руками и ногами. Его узкая, лисья голова, костлявая шея и тонкое тело завершали общую картину. Он жадно улыбнулся Лакиусу и сказал.
— Теперь, когда наконец-то вы здесь, мы можем продолжать! Великолепно!
Лакиус низко поклонился.
— Магос Эгал, я полагаю?
— Именно так. Я вижу, вы уже познакомились с остальными и Ноам уже успел дать вам наставления! — Магос Эгал заговорщически подмигнул Лакиусу, подпрыгивая верх и вниз, не в силах сдерживать свою радость. Лакиус был удивлен. Он рассчитывал на некоторую степень… эксцентричности среди старших участников Механикус, в особенности среди Эксплораторов, но Эгал, казалось, балансировал на грани безумия. — Вас очень хвалят, вы знаете? Очень хвалят! Двухсотлетний опыт!
— Почти пятьдесят лет из которых я провел на борту одного и того же корабля, обслуживая саркофаг, магос. Хотя надо сказать, он имел инопланетный дизайн, но скорее, все узнали бы о моей несостоятельности, чем об успехах, поэтому я не могу представить, как я смог оказаться здесь. — По правде, у Лакиуса было сильное и неприятное подозрение, почему именно крио-стазис так интересовал известного Эксплоратора, но он хотел услышать, как это вслух произнесет сам Магос.
— Неужели вы не догадываетесь? Бьюсь об заклад, что это не так, но вы все равно хотите услышать это! Вы хитры! Мне это нравится, — криво улыбнулся Эгал. — Вы знаете, что это за место? — Эгал протянул свои руки, будто обхватывая целый мир.
— Наогеддон… мертвый мир.
— Нет! — Эгал поднял палец вверх для пущего вида. — Не мертвый, а спящий! Спящий уже шестьдесят миллионов лет! — желудок Лакиуса свел рвотный рефлекс.
Эгал оправил себя и продолжил.
— Позвольте мне начать сначала. Более шестидесяти миллионов лет назад возникла раса, известная нам как Некронтир, и расселилась по галактике. То малое, что мы знаем об этих доисторических гигантах, было почерпнуто на множестве, так называемых, мертвых миров, подобных этому, и разбросанных по всем уголкам галактики. На каждой такой планете стоят огромные, монолитные структуры, практически непроницаемые для любого устройства, имеющегося у человека. Уровень технологий, используемый в их конструкциях, остается, нам непонятен, также, как и многим пропавшим эксплораторам, добывшим те частичные знания, что мы имеем.
Во время моей первой экспедиции на Наогеддон, мы измерили точные размеры его структур, и оказалось, что за внешней границей они одинаковы для всех мертвых миров, этих древних мест некронтир. Это позволило мне и Адепту Бору создать устройство… ключ, если хотите, который может открывать эти структуры, не пробуждая их обитателей.
Возбуждение Адепта Бора нарастало, пока говорил Магос Эгал, и наконец, он добавил.
— Магос, последняя попытка вызвала экспоненциальный скачок в атаках…
Ноам учтиво его перебил.
— Адепт Бор, эти данные еще не проверены. Адепт Сантос подтвердил, что с текущей угрозой наша система защиты вполне может справляться.
— С текущей угрозой да, но, если что-нибудь пойдет не так.
Адепт Сантос выглядел оскорбленным критикой Бора.
— У нас есть лазерная сетка на пятнадцать гигаватт, двадцать вооруженных сервиторов и шторм-бункеры, построенные из армопластовых панелей Титанового класса. Что может пойти не так?
Эгал безучастно наблюдал за перепалкой с отеческим юмором и легкой усмешкой, но теперь он вновь оживился.
— Ах да! Насчет этого, я верю, что теперь они будут атаковать в любое время. Где угодно и кого угодно!
Содержимое желудка Лакиуса подступило ко рту. Секундой позже завыли сирены.
— Вы имеете в виду, что они нападают каждый день в одно и то же время?
— Так и есть, каждый вечер. Строго говоря.
* * *
Лакиус, Осил и Бор находились в галерее для наблюдений, на самом верху командного центра. Как рунный жрец, Адепт Бор умел собирать вместе частицы информации и выдвигать на их основе теории, среди большинства техножрецов подобная деятельность считалась близкой к черной магии. И с помощью этой деятельности, Бор изучал, детально описывал нападавших, пытался понять их тактику, силу и слабости, а затем снабжал полезной информацией Преторианцевв.
— Я думал сейчас уже ночь — сказал Осил.
— Нет, Осил, здесь всегда темно, потому, что песок в атмосфере отражает обратно в пустоту большую часть солнечного света, — ответил Лакиус. — Адепт Бор, кто эти атакующие? Несмотря на ободрения Адепта Сантоса, я насчитал уже несколько инцидентов.
— Они представляют собой механизмы: — гуманоидные, скелетоподобные, большинство из них вооружены. Мы не способны захватить даже одного для исследования, несмотря на все предпринятые меры.
— И еще я не заметил ни одного астропата среди виденных мною адептов.
Бор нерешительно посмотрел на Лакиуса. Его татуированное лицо освещалось тусклым светом ярко-зеленых экранов авгуров перед ним, но Лакиусу казалось, что болезненная бледность Бора была вызвана глубочайшим страхом.
— Адепт Арайюс… исчез перед самой первой атакой. Я… я боюсь, что Магос Эгал не понимает полностью значение этого места. Здесь духи машин, которые работали на протяжении шестидесяти миллионов лет. — Бор собирался продолжить, но зазвонила тревога, тихо, но настойчиво.
Экран авгура сверкнул и отобразил сетку с движущимися на ней иконками, Бор бегло взглянул и сказал:
— Преторианцы заметили что-то. Оно появится в любой момент. Там, восемь источников энергии в шестистах метрах к западу. Мы скоро получим изображение. — Еще один экран загорелся и высветил иконки. Сейчас Бор был занят делом и все его страхи улетучились. — Еще восемь, шестьсот метров, юго-восточная сторона и они приближаются. Они хотят заставить нас разделить огневые силы, я этого ожидал… да вот оно, третья группа в шестистах метрах к северу, ожидающая увидеть, куда мы направимся.
Снаружи, темное небо закрыла непроницаемая чернильная чернота, которую едва сдерживали мощные дуги света лагеря. Бор рассчитал векторы атаки и передал их Преторианцам, пока Лакиус и Осил вглядывались в экран авгура. Лазерная сетка была представлена неровной линией на оси X, обозначающей рефракционные столбы. Красные треугольники приближались группами с двух направлений, но задержались на другой стороне сетки. Преторианцы были представлены шестеренками, в честь их самоотверженной преданности Богу Машине. Преторианцы двигались с юго-запада и вскоре открыли огонь сквозь лазерную сетку. Крошечные молнии ударили с другой стороны и на экране замелькали жуткие вспышки, видимые при помощи каналов наблюдения. Намного ужаснее были щелканье и гудение, подобные отдаленной молнии, которая проходила сквозь ограду.
