О том, что он воскресным утром идет на футбол, Андрей предупредил жену с вечера. Без особого упорства поуговаривал Ксению пойти с ним – матч между курсантами их училища и профессионалами. Ксения только покосилась на него.
– Ты у меня к свои недостаткам еще и болельщик?!
Затем оправдавшись, что неудачно пошутила, в деталях объяснила ему, какую большую уборку ей предстоит сделать, на что тот с недоумением заметил, что здесь и так все начищено до блеска, и что в выходной день, вообще-то, надо отдыхать.
– Наблюдать за толпой дураков, которые гоняют по полю мяч ты называешь отдыхом?! – не выдержала Ксюша. – Я такую картинку вижу чуть не каждый день, когда прохожу мимо площадки, где дрессируют собак. У них это, кстати, получается лучше.
Андрей безнадежно махнул рукой. Жена с таким языком – сущее наказание. Лучше не трогать.
Когда он ушел, Ксения продолжала некоторое время лежать в постели, прислушиваясь к звукам, доносившимся со двора и из подъезда. Тапки наверняка на дежурном месте. Не выдержала, встала. Вышла в прихожую. Действительно, на месте. Издевательски аккуратно приставлены друг к другу, и расположены геометрически перпендикулярно, по отношению к двери. Можно проверить транспортиром. На вид не новые, но еще крепкие, подошва, похоже, кожаная, с войлочными стельками. Верх из черного, заметно потертого кожзаменителя. Выглядят неуклюжими и на ноге, вряд ли, вызывают приятные ощущения. Ксюша, не удержавшись, сунула свою ногу в один из них. Размер, конечно, большой, да и форма неудачная и сам материал жесткий – такие не могут установить душевного равновесия, если рассчитываешь расслабиться в домашней обстановке. Модель явно для аскетов.
Умывшись, Ксюша принялась за уборку. Удивительно, но случайная профессия стала вызывать у нее все большее удовольствие. Убирать, мыть, стирать становилось болезненной страстью. А может быть это призвание? И потом…отвлекает. От желаний, от мыслей, от каких-то выходок. Не возьмись она за мытье полов, кто знает, куда бы понесло…Правда, она догадывается куда. Но эти поиски ей самой кажутся бессмысленными и смешными. Со стороны вообще нелепо. Страдания окружающих ей, конечно же, безразличны, но могут вызвать определенный дискомфорт, заставить невольно подстраиваться под общий фон, то есть насиловать себя. А Ксения этого не хочет.
Во второй половине дня, когда все, что можно перемыть было перемыто, выглажено, расправлено, щелкнул замок двери в прихожей. Ксения замерла. Нет, это шаги Андрея. Он
вошел в комнату возбужденный, глупо сияющий. Ксюша, с подозрением покосилась на него и потянула носом.
– Бутылочка пива и не более, – предупредил Андрей и неожиданно сгреб ее в объятия.
Ксения, упершись ладонями в его грудь, попыталась оттолкнуть, но силы были неравными, и она только трепыхнулась. Андрей, ухмыльнувшись, поволок ее к кровати, завалил на спину. Такого еще не было. Ксения задыхалась от бессилия, пока он ее тащил, но на постели, почувствовав опору, собралась в пружину и руками и ногами одновременно отшвырнула мужа так, что он едва не перелетел через стул, попавшийся на пути.
– Ты что?! – изумился он, разглядывая жену так, словно до этого принимал за другую. – Не понимаю, когда мы одни и можем не тормозить ты вдруг начинаешь выпендриваться. Что, без слушателей никак?! Мы с тобой молодые, здоровые люди…
Ксения с трудом справилась с выражением ненависти на лице.
– Терпеть не могу, когда от тебя пахнет спиртным! – нашлась она, отводя глаза. – Иди лучше обедать. Остывает.
За столом, она, повертев ложкой в тарелке, подняла на мужа глаза.
– Ну что, выиграли?
Тот ответил не сразу, но потом, с усмешкой посмотрев на жену, ответил, все еще с оттенком обиды.
– Выиграли.
– Я плохо себя сегодня чувствую, – пробормотала Ксения. – Наверное, ты прав, в выходные дни надо отдыхать.
Перед тем, как устроиться на ночь она сняла халат, трусики и на голое тело накинула короткую ночную сорочку – белую с мелкими голубенькими цветочками. Переодевалась медленно, на глазах у Андрея. Более откровенного призыва придумать Ксюша не могла. Но тот за всю ночь до нее не дотронулся. Хотя перед сном довольно охотно и живо поддерживал болтовню, которая обычно не препятствует переходу к интимным отношениям. Ну что ж! Было бы предложено. Ксюша закрыла глаза и, почувствовав, как что-то защекотало в носу, стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть. Потом уснула. Так и не поняв, с чего наехала хандра.
Первый день очередной рабочей недели Ксюша решила начать с ремонта джинсовых брюк, поврежденных в неравной схватке при защите девичьей чести. Сам насильник после полученной встряски куда-то сгинул. Наверное, отправлен, со вторым лоботрясом, на строительство. Институт предполагали со временем перевести в новый корпус, но возведение его шло все с большими потугами и надежды, что здание когда-нибудь сдадут в эксплуатацию у директора не оставалось. По крайней мере, он, в присутствии уборщицы, жаловался кому-то на судьбу, не стесняясь в выражениях.
Благие намерения едва не сорвались – утром обнаружилось, что юбчонка, постиранная накануне, не высохла, и Ксении пришлось из своего скудного гардероба извлечь свадебное платье. Женя оказалась права. Оно вполне годится и в повседневности. В творческом порыве и в дефиците времени Ксения сделала боковые разрезы, не слишком глубокие, но и не пуританские, немного укоротила до пределов разумного и модель удалась. По крайней мере, перед зеркалом она с трудом отводила глаза от собственных, мерцающих при малейшем движении ног. С такой реконструкцией можно на случай и не полагаться (жди там, когда солнечные блики тебя разденут), Ксюша наскоро изготовила поясок, не предусмотренный модельером (слово «кутюрье» ее коробило, ассоциируясь с какой-то кашей, которую предлагали на поминках. Ксения вообще думала, что кутюрье это тот, кто эту кашу готовит). Решение тоже оказалось удачным – теперь ее талия стала еще изящнее, и зрительно раздвинулись бедра.
Отправившись в нем на работу, Ксения сознавала, что реально рискует напороться на маньяка Петелькина, которого она после такой провокации уже вряд ли отскоблит от себя. Правда, путь от ворот до кладовочки не так «и далек и долог». «Как нибудь» – решила Ксюша. В кладовой она закроется и, после ремонта брюк, выйдет уже в безопасном виде, хотя лично ей собственная фигура в джинсах казалась не менее соблазнительной… Жаль, конечно, что в этом платье она так и не повергнет в обморочное состояние больше никого поскольку этот «никто» пропал бесследно.
Перед тем, как войти во двор она посмотрела на часы. Похоже,опаздывает. «Должность», которую занимала Ксения, имела одну положительную сторону – от нее не требовали пунктуальности и единственным, обязательным условием был лишь конечный результат.
Если судить по времени, опасности не должно было быть, все обязаны сидеть по своим местам. Однако, поднявшись на второй этаж, еще с площадки, Ксения поняла, что просчиталась. Из боковых дверей (как на грех!) выходил спиной вперед, дымя сигаретой вездесущий Петелькин. Но из каких дверей! Из архива! Значит ОН на месте. Сиганув вниз, Ксюша переждала, когда домогатель, к счастью ее не заметивший, поднимется на свой этаж, и тотчас же вернулась. Подходя к двери архива она желала только, чтобы Корнилыч оказался один. Желание на этот раз исполнилось. Архивариус сидел за столом, опершись лбом на руку, но бумаг перед ним не было. Она решила, что скитальцу плохо, но, когда прошла уже половину пути, он опустил руку, и поднял голову. Она увидела похудевшее лицо, большие глаза, которые казались такими не только из-за опавших щек, но и оттого, что были широко раскрыты, а не прищурены, как обычно. Выражение его лица Ксения не смогла понять и остановилась, не доходя до стола. Она попыталась объяснить, что не хотела его обидеть, что очень жалеет о своем дурацком выступлении, что очень хочет, чтобы он вернулся домой, чтобы их отношения снова стали такими же, как в тот день, чтобы…Но растерялась, запуталась в словах и вразумительно смогла лишь произнести:
– Прости меня.
Архивариус продолжал смотреть на нее с непонятным выражением.
– Мне очень жаль, что так получилось, – наконец вспомнились нужные, вроде бы, слова и тут же она спохватилась, что и они могут быть поняты иначе.
– Нет, не получилось, а…
Ксюша с удивлением заметила, что глаза его полыхнули, засветились красными отсветами и пробежались по ней вверх-вниз. Она струхнула и невольно перевела взгляд туда же, в район бедер и увидела свое практически голое тело в красноватой дымке. Ткань превратилась в прозрачную пленку. «Это же дьявол!» – вдруг стало понятно Ксении. Объяснилось сразу все. И жутковатое ощущение от его присутствия, и происходящие с ним странности и те минуты невероятного блаженства которые она во сне пережила в его объятиях – такого в реальности не бывает! Вот и сейчас, вместо того, чтобы бежать она стала слабеть и испытывать непреодолимое желание кролика исчезнуть в пасти удава. Ксюша стала поднимать глаза, чтобы сказать «Да!» назревающему безумию, как заметила тень своей фигуры на полу и только тогда почувствовала запах дыма и тепло, облучающее ее спину. Она оглянулась. Пожар! Рядом с дверью, у стены, высоким факелом полыхала урна.
