— Как тебе, юнга? — Спросил Свен, стараясь выглядеть равнодушным. Но волнение все же чувствовалось в голосе.
— Мне нравится, капитан. Очень красивый.
Про себя Данька отметил: вроде, маловат будет капитану. В голосе капитана ему почудилась нотка неуверенности. Тряпичник, наряжаться любит. Что бы всем нравилось. Замечания о размере тряпки сделать не решился. Стоит ли расстраивать хорошего человека. Надеется втиснуться в нее. Флаг в руки, капитан, барабанные палочки на шею.
— Держи, — вдруг сказал Свен и бросил Даньке жилет. — Это тебе. Тебе, Дэн
— Мне? — Вот незадача. Молчание — золото. Обидел бы Свена.
— Ну, да. Не мне же. Я в него не влезу. Давай, примерь.
Данька примерил жилет. Приятно пахло новой тканью. Вещица была клеевая. Такую поискать.
— Как, — спросил Свен, — подошел?
— Спасибо, впору. Очень хороший жилет, — он сидел на Даньке как влитой. Приятная ткань.
— Не за что. Тебе надо одеть, что-то на себя, — капитан был доволен. — И вот это тебе.
Свен похлопал ладонью по сундуку.
— Сундук? — Спросил юнга.
— Не сундук, а рундук. Смотри. Подойди сюда.
Данька подошел. Капитан открыл рундук.
— Смотри, он легкий, прочный, разные отделения. — Расхваливал свой подарок Свен, — Сюда много чего войдет.
— Капитан, а зачем мне рундук?
— Складывать будешь свои вещи. Да, ты погоди.
Чудеса не закончились. Роль доброй феи… Причем здесь фея! Фей? Нет, лучше, кот в сапогах. Капитан подошел к своему массивному шкафу. Открыл его, порылся, достал довольно внушительных размеров мешочек. Положил его в рундук.
— Здесь золотые монеты. Тебе, — Свен улыбнулся.
Хорошего волшебства не бывает много. Вернулся к шкафу. Достал еще два мешочка. Положил их в рундук.
— Здесь разные камни, — говорил он небрежно. — А тут украшения из испанских сундуков. Подрастешь, встретишь девчонку, подаришь. Закрыл рундук.
— Забирай, это твое.
— Мое, капитан? — так много даров в один день.
— Это твоя доля добычи, — кивнул головой в подтверждение своих слов.
Капитан лукавил, бессовестно врал. Взрослые часто врут и не краснеют. Привыкли. У них большая практика. С детства врут. Юнге не полагалось платы. Он служит за кров и еду. Капитан выделил это из своих средств. Ему так хотелось.
Каких причуд не встретишь в мире. Чем человек богаче, тем причуд больше. Беднота, та редко чудит. Причуды не по карману.
— Все матросы получили, теперь и ты получи, — хорошее объяснение. Пацан без отца, мать далеко. Помочь надо. Гордый, может отказаться.
— Спасибо, капитан. — Данька взялся за ручку рундука и отнес его к своему импровизированному ложу.
По закону, юнга должен быть счастлив, что ему позволяют работать. Терпеть окрики и побои. Не может — пусть убирается ко всем чертям, подыхать с голоду. Свен не мог так поступить, тем более с этим мальчишкой.
— У меня еще кое-что для тебя есть. — Открыл один из ящиков стола и достал кинжал. — Держи. Без оружия в нашем городе, особенно вечером, опасно. Его можно скрыть под жилетом. Такая вещь всегда пригодится.
Данька подошел. Взял кинжал. Отличное лезвие. Удобная рукоять. Она украшена крупными зелеными камнями. Золотая отделка. Данька принял подарок.
— Спасибо, капитан, — вот это вещь, мальчишки без ума от оружия. Играть бы им в войны, да мама не велит.
— Бери. Твое. — Свен с улыбкой наблюдает, как юнга примеряет оружие в руке. Как всякий мальчишка, никак не наиграется в войнушку.
Данька положил кинжал в свой рундук. Добрая вещь, этот рундук, и, в самом деле, сгодился.
Темнело. Пора ложится спать. Капитан на палубе отдавал указания. Ложась спать, Даня достал шаль и браслет. Заглянул в мешочки, переданные ему Свеном. Взял несколько камней. Просмотрел украшения. Различные безделушки. И что в них находят? Выбрал цепочку с золотым крестиком. На кресте искусно выполненная фигура Спасителя. Под ногами крупный прозрачный камень. Бриллиант. В мешочке целый ювелирный магазин. Куда ему столько. Цепочку мамке подарю. Достал несколько золотых монет, горстку камней. Блестючки, красные, желтые, зеленые. Бесцветные — бриллианты. О других он сказать ничего не мог. Все завернул в шаль и спрятал под рубашку. Он надеялся, что сможет взять это с собой.
Жнец-Сеятель смотрел на старанья Даньки. Усмехался.
— А ты, оказывается, барахольщик. Люди, люди. Никто не без порока. Даже на солнце есть пятна. Хочешь взять с собой? Я не против. Так ты еще чего захочешь. Станешь челноком между мирами, — эта мысль позабавила Жнеца- Сеятеля. А Данька уже спал.
Часть 6
Мария Петровна проснулась еще затемно. Она лежала с открытыми глазами. Спать не хотелось. Она чувствовала себя бодро. Если попытаться заснуть, то, она знала это по своему опыту, встанет разбитой и усталой. Она думала о предстоящей экспозиции, которую задумали в музее. Молодец, Аркадий Аркадьевич, умница. Ее начальник, старший научный сотрудник. Он придумал выставить одежду прошлых лет. У них была такая выставка, но одежда размещалась за стеклом. Отгороженная от посетителей. Аркадий Аркадьевич предложил совсем другое. Установить одежду в открытом доступе тематическими группами. Вот дама со своим кавалером. Прогуливаются по улице. Служанка идет куда-то. Вот знатная дама на балу. В другом углу — крестьянин. Поодаль селянка. Копна соломы возле нее. Можно, поместить козу. В еще одном углу — гусар в таборе гуляет. Сидит возле костра. Рядом цыган с гитарой. И цыганка с бубном. Вот-вот пустится в огневой танец. Отличная будет экспозиция. Аркадий Аркадьевич договорился с другими музеями. Они будут обмениваться экспонатами. Выставка будет обновляться. Сколько народов и народностей на территории России. Можно, выставлять одежду европейских народов. Прошлых времен. Еще они с Аркадием Аркадьевичем съездили к известному в городе модельеру. Виоле Бариновой. Поначалу, она отнеслась к идее показа своих моделей на фоне старинной одежды с прохладцей. Но когда Аркадий Аркадьевич показал эскизы зала, то загорелась. Виола Баринова ухватилась за эту мысль. Договорилась со своими коллегами. Они то же готовы к такому показу. Люди пойдут на выставку. Старая одежда и новая мода. Это оживит их работу. Ой, только бы не провалиться. Только бы получилось. Когда окончательно рассвело, она встала, накинула халат, который сшила своими руками, и пошла на кухню, варить пшенную кашу. Она стояла у плиты и думала:
— Даня не любит манную кашу с детства. Не любит, и все тут. А она любит. Варит ее иногда только для себя. Старость подходит? Беззубые старух и младенцы едят манную кашу. Оглянуться не успела, а зима катит в глаза. Пропеть она не успела. Сашка, Сашка, куда ты пропал. Голова бедовая. Беда у тебя стряслась, иначе не исчез бы. Отчего ты не поделился своей бедой со мной? Вместе одолели б, выстояли. Я не слабая. Сейчас одной приходится держаться. Где могила твоя, не знаю. Пришла бы поговорить, посоветоваться. Поплакала бы. Лить слезы — это бабье дело. Слезы текли по щекам. Она вытерла их рукавом. Даня скоро проснется. Не хочу, что б он увидел. Манная каша? Данька все равно ее есть не будет. Она вспоминала, каким был ее сынок. Вот она помогает ему завязать шнурки на ботинках. А он спрашивает:
— Мам, а там лисичка будет?
Какой же он был маленький лисенок. Когда он болел, она ночи не спала. Заболел воспалением легких. Думала, не выживет. Отчаяние этих дней. Думала, умрет, утоплюсь. И место выбрала, дура. Зима была. Мужики на льду рыбачили. Брошусь, думаю, в прорубь и под лед сразу уйду. Все закончится. Он молодец, выздоровел. Жив твой сын, Саша, жив. Растет ее кроха.
— Зайчик там есть. Мама?
— Есть, славный зайчонок.
Они собираются в зоопарк.
— И медведь?
— Конечно, и медведь.
— А лиса не съест зайчика?
— Нет, не съест.
— Пойдем, мама, быстрее. Мы не дадим лисе съесть зайчика.
Сын ее подрос, а все еще ребенок. Все еще маленький. И кашу манную не ест.
Данька проснулся от собачьего лая за окном, вороньего гвалта. И что это они там расшумелись, — недовольно думал он. Пошарил рукой под одеялом. Вот мягкая ткань шали, браслет, завернутый в нее. Кошель. Все здесь. Ему удалось! Даня быстро поднялся с постели. Сбегал умыться и вернулся в свою комнату. На письменном столе он нашел пластмассовую прозрачную коробочку с канцелярскими скрепками. Вывалил скрепки на стол. В коробочку он положил камни и несколько золотых монет. Браслет и крестик положил в карман. Взял шаль. Он уже взрослый мальчик. Первую зарплату получил, пусть на Тортуге. Маму порадует. Направился на кухню. Остановился на пороге. Оперся правой рукой на косяк, шаль спрятал за спину. Мать стояла у плиты
— Мама, а у меня для тебя подарок, — он подошел к матери, развернул шаль и накинул ей на плечи.
— Ой, Даня, — Мария Петрова поправила на плечах шаль. — Какая прелесть. Откуда? Давай, сейчас я тебе кашки положу.
