Она весьма изменилась в лучшую сторону. Поначалу у меня вызывало смех то усердие, с которым она, такая веселая щебетунья, создавала свой маленький салон, намереваясь вознести мужа-красавчика к вершинам своих светских триумфов. Но теперь я не смеюсь. Я никогда не смеюсь, когда вижу несчастную женщину.
Дункан уставился на нее:
– Несчастная женщина? Чепуха!
– Тебе не кажется, что двух лет достаточно, чтобы даже самая наивная невеста обнаружила, что она замужем за ничтожеством? Как ты думаешь, приятно просыпаться каждое утро, видеть его лицо эгоиста, этот рассеянный взгляд и думать: «Он не такой, каким я его себе представляла?»
– Что за бред ты несешь! – нетерпеливо сказал он.
– Бред? – Она насмешливо улыбнулась. – Но мы оба знаем доктора Овертона, не так ли?
– Он безвреден.
– Это он-то? Мой дорогой Дункан, берегись этого человека! Его зависть тебе равносильна болезни. И у него есть влиятельные друзья.
– Я уже берегся.
– Но в будущем, в ближайшем будущем… – Она многозначительно замолчала.
Засунув руки глубоко в карманы пиджака, он попытался понять, что она имела в виду. И вдруг спохватился:
– У меня лекция ровно через полминуты. Я не могу стоять здесь и гадать, как на магическом кристалле. Мы обсудим окончательные ревизии проб сегодня вечером.
Когда лекция закончилась, он отправился в свою клинику во внешнем крыле отделения. Перед его рабочим столом выстроилась длинная очередь, мужчины и женщины со всего графства из самых скромных слоев общества – их прислали врачи для каких-то специальных патологоанатомических исследований. Отличная репутация сделала это учреждение магнитом для подобных случаев. И все же в настоящее время эти люди были для Дункана не столько пациентами, сколько звеньями цепи, просто материалом, с которым он умело управлялся, крутясь, как белка, в колесе своих амбиции.
Сегодня он был более резок, чем обычно, – бегло просматривал карточки приема, сообщал необходимые детали своей секретарше, посылал ассистентов делать диагностические тесты.
Внезапно его охватило какое-то беспокойство. Он сделал паузу и невольно поднял голову. Сначала он не мог поверить своим глазам. Среди пациентов, ожидая своей очереди, стояла его мать.
Глава 45
Как будто во сне, он разобрался с теми, кто был до нее. И вот она встала перед ним, его собственная мать, протягивая ему направление от своего врача. Ни тени узнавания на спокойном, осунувшемся лице.
Осознав это, он чуть не утратил все свое самообладание. Вокруг были его ученики, полная пациентов приемная, его секретарша, переписывающая данные вот с этой карточки. Марта Стирлинг. Возраст – пятьдесят девять лет. Он резко развернул направление от врача.
Прочитав его, он не осмелился взглянуть на нее. Каким-то не своим голосом он произнес:
– Пожалуйста, пройдите в смотровую. Я сам вами займусь.
Пять минут спустя он вошел к ней в маленькую кабинку:
– Мама!
Она сидела на продавленном стуле, жалкая фигурка, с больничным одеялом на голых плечах. Но в ее глазах была прежняя непреклонная суровость.
– Меня сюда послал доктор Логан из Ливенфорда. Я бы не приехала, если бы знала, что это ты.
Она по-прежнему упрямо отказывалась от его забот, его денежной поддержки, его предложений помочь.
– Позволь мне узнать, что тебя беспокоит, мама? – поспешно сказал он. – Доктор Логан, похоже, сомневается в диагнозе.
– Он боится, что у меня рак.
Как всегда, она не стеснялась говорить начистоту.
Когда она медленно стянула одеяло, он замер при виде небольшой глубокой язвы. Охваченный дурным предчувствием, он спросил:
– Когда это началось?
– Я ударилась о комод шесть недель назад. Тогда я не обратила на это внимания. Но потом…
Он пристально смотрел на это поражение кожи с растущим страхом, что оно злокачественное.
– Я должен исследовать несколько клеток под микроскопом. Тогда будет ясно, является ли это чем-то плохим или вообще ничем. Ты понимаешь?
Она бесстрашно кивнула.
Он взял пузырек с хлорэтаном. Ему пришлось приложить усилия, чтобы его голос не дрогнул.
– Этот спрей – местный анестетик. Я не причиню тебе боли.
– Возможно, ты подумал, что уже и так причинил мне достаточно боли.
Она отстраненно наблюдала за ним – лицо ее было усталым, измученным, но спокойным, когда несколько мгновений спустя он окрасил образец ткани, а затем сунул его под микроскоп.
Его пальцы дрожали, когда он поворачивал колесико тонкой настройки – все расплывалось перед глазами. Наконец он разглядел скопление нормальных клеток. Его сердце колотилось. И все же он продолжал поиски, так и не обнаружив никаких признаков ужасных форм рака, пока с благодарной уверенностью не выделил группу стафилококков. Язва не была злокачественной, это оказалась простая инфекция, которую, несомненно, можно было вылечить.
Глава 46
Дункан так нервничал, что не осмеливался обернуться. Склонившись над микроскопом, он собрался с мыслями и наконец сказал:
– В общем, ничего серьезного! Нет там никаких новообразований.
Выражение ее лица почти не изменилось. Но она быстро выдохнула:
– Ты говоришь правду?
– Через месяц ты будешь совершенно здорова.
На мгновение показалось, что у нее приступ слабости. Затем, выпрямив свое худое тело, она снова взяла себя в руки.
– На все воля Божья. Я благодарна Ему за то, что он избавил меня от еще одного креста.
В жажде объясниться, он проигнорировал этот намек.
– Мама! Твое появление здесь трудно считать случайным. Как будто само Провидение хотело доказать нам обоим… – Он помолчал. – Разве то, что я смог сделать для тебя сегодня, ничего не значит?
– А разве это не мог сделать кто-то другой?
Он вздрогнул:
– Неужели ты никогда меня не оценишь? Вот он я, своими собственными усилиями, в самом известном медицинском институте страны, пробиваюсь к вершине – и все же, когда нас сводит судьба, когда я отменяю подозрение на смертный приговор, ты по-прежнему полна горького предубеждения против меня.
Она изучала его без всякого выражения.
– Я не впечатлена тем, что ты мне говоришь, и еще меньше тем, что я вижу. Вид у тебя неважный – и совсем не счастливый. Ты бледный и изможденный. У тебя морщины на лбу и легкая седина на висках. У тебя тяжелый, недовольный взгляд, как будто ты что-то искал и не смог найти.
– Но я найду это, – горячо сказал он. – Я на пути к вершине. И когда я буду там, я протяну руки и возьму все, что захочу.
– Какое это имеет значение? – Она накинула на плечи свое старое пальто. – Тридцать шиллингов в неделю или тридцать тысяч в год? Носишь ты одежду из тонкого сукна или из домотканого твида? Главное – это когда на улице люди провожают тебя взглядом и говорят себе: «Вот
