Эвгар понимающе кивнул, запустил руку в один из ящиков стола и, достав листок бумаги, сделал несколько беглых пометок.
— Отлично, значит, убийца Гейба Коннора у нас уже есть, — задумчиво сказал он и перевел взгляд на Анну. — Госпожа Кло, что такое ССМ?
“Не волнуйся и не трясись так”, - приказала себе Анна и ответила:
— Собор святой Марфы. Это традиционное обозначение.
— Ваш отец был религиозен? Посещал его?
— Да, он был искренне верующим прихожанином хаомийской церкви.
— Что вы знаете о документах, которые он собирал?
Анне показалось, что невидимые пальцы скользнули по ее лицу, и она почувствовала, как напрягся Дерек. Эвгар пытался пробиться к ее мыслям и увидеть правду, и Анна представила себе весну, начало мая, переполненное сверкающим солнцем и голосами ручьев. Она стояла на холме, обратив лицо к теплому ветру, и ощущение чужого присутствия сделало несколько шагов назад.
Не ушло, но отступило.
— Отец хотел, чтобы арниэли во всем превзошли людей. Стали бы новым видом — человеком совершенным. Идеальными творцами, рабочими, правителями, — когда Анна сказала об этом, принц не сдержал усмешки. — А для этого им надо было учиться у людей. Смотреть на тех, кто работает у станка, играет в театре, руководит банком — и взять у них лучшее, выбросив пороки. Так появилась его база данных. Он знал все и обо всех.
Эвгар понимающе кивнул. Дерек с искренним интересом рассматривал пейзаж на противоположной стене — березовый лес, пронизанный солнечными лучами. Его словно бы не касалось все, что происходило в этом кабинете.
— Где он ее хранил? — спросил Эвгар, и ощущение чужих пальцев на лице вернулось. Анна покосилась в сторону Дерека — он махнул рукой под носом и гнусаво заметил:
— Не стоит так на нее давить, ваше высочество.
Анна увидела, что из носа Дерека струятся кровавые ручейки. Эвгар извиняющимся жестом поднял руки и, выйдя из-за стола, с искренней заботой протянул Дереку белоснежный носовой платок.
— Простите Бога ради! Это дурная привычка у меня из-за работы на отца, и я начинаю ломать там, где не нужно. Я не хотел вас задеть.
Значит, это действительно было заклинание — и очень мощное, раз у Дерека пошла носом кровь. Анна обнаружила, что у нее заледенели руки.
— Его величество приказывает вам читать чужие мысли? — гнусаво осведомился Дерек. Эвгар вздохнул.
— Я занимаюсь этим регулярно. Его величество не упускает талантливых людей, а уж если есть талант в собственной семье, то грех им не воспользоваться, особенно если этого требует благо государства, — это было сказано настолько горько и искренне, что Анна невольно ощутила сочувствие — и обрадовалась, что в этот момент не думала ни о чем, чего принцу не следовало бы знать.
— Я не знаю, — ответила она, когда Эвгар перевел взгляд на нее. — Да, мы с отцом работали вместе, я начала ему ассистировать с детства, но были вещи, которых он не открывал даже мне. Хотя и доверял.
— Она может быть у Джона?
Эвгар задумчиво провел пальцем по перстням на левой руке. Перстней было много, все они выглядели удивительно причудливыми, и чем дольше Анна смотрела, тем сильнее от них веяло угрозой. Взять хоть кольцо, которое было сделано в виде черепа с синими сапфировыми глазами — Анна готова была поклясться, что череп клацнул челюстями.
— Я не знаю, — прошептала она и поняла, что это звучит как утвердительный ответ.
— Вы сможете найти Джона? Итаном Коннором и тем сломанным арниэлем я займусь сам, — произнес Эвгар. Дерек кивнул.
— Смогу. Но не сомневаюсь, что после убийства он уехал из столицы. Убедился, что с Анной все в порядке, и я не причиняю ей вреда, и задал деру. Я его найду, мне не привыкать бегать за ведьмами по всей Хаоме.
Задал деру — слова прошелестели в душе тоскливым эхом. Увидятся ли они когда-нибудь? Анна вдруг поняла, что не хочет этого. Так странно — еще совсем недавно она так стремилась встретиться с Джоном, а теперь это стремление угасло, словно они давным-давно расстались, и все, что с ними было, больше не имело ни малейшего значения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На душе было знобко и холодно, словно Анна умудрилась где-то простудиться.
— Хорошо, — Эвгар снял один из своих перстней, протянул Дереку, и по спине Анны пробежали мурашки. Это выглядело, словно дикий и пугающий союз или помолвка. — Приведите мне Джона А-один, Дерек, и я обещаю: это будет началом самой выдающейся карьеры в стране. Перстень пригодится.
Дерек принял перстень, надел на безымянный палец левой руки и ответил:
— Благодарю вас, ваше высочество. Разрешите выполнять?
* * *
Перстень был необычным, выполненным в виде двух башен, каждую из которых венчали драгоценные камни — розовый бриллиант и нежно-зеленый санторинский изумруд. Дерек не любил перчатки, но, выйдя из здания музея, все-таки надел их, понимая, что в квартале святого Сонти за такие цацки скрутят голову и не заметят. От перстня так и веяло магией — густой, сильной, похожей на ладонь, которая опустилась на плечо.
— Это тоже защита, — объяснил Эвгар, когда они спускались по лестнице мимо отвратительных гравюр. — Она вам понадобится.
Почему-то перстень постоянно хотелось перевернуть камнями внутрь. Усадив Анну в экипаж, который поджидал их у ворот, Дерек поинтересовался:
— Ты сможешь остаться одна? Побудешь у меня дома пару часов, потом я вернусь.
В груди возилось и жгло нетерпение. Ческу Кариди по протоколу отправили в инквизиционный морг, и сейчас она лежала там на металлическом столе для вскрытия — белая, мертвая, с черными канатами кос, которые падали на пол. У Дерека ныли кончики пальцев.
— Куда ты? — с беспомощностью ребенка спросила Анна, глядя ему в лицо. Кажется, в ее глазах блестели слезы — сейчас, в сумраке экипажа, в снежной тьме позднего вечера, Дерек мог и ошибиться.
Ему стало жаль ее. Искренне жаль.
— Есть дело, которое я должен закончить, — объяснил Дерек и угрюмо уставился в окно. Снег воздвигся над городом густой белой завесой, растрепанные хлопья кружили возле фонарей причудливыми бабочками, и редкие прохожие шли сквозь метель, пригибая головы и поднимая воротники от ветра. Хотелось лечь в кровать и не просыпаться до весны. Экипаж проехал сперва по одному мосту, потом по другому, в окне мелькнуло здание “Хаомийских вестей”, и все окна в нем были наполнены ярким светом. Завтра утром на передовице будет статья о захвате заложников в театре и героизме столичной инквизиции.
Медаль святого Антония, надо же. Впрочем, Дерек ее заслужил.
Они молчали всю дорогу. Путь был долгий, Дерек даже задремал — проснулся, когда экипаж остановился возле дома и подумал: неужели и правда можно вот так сбегать от того, кого любишь? Он говорил, что спасает Анну, но было ли это спасением?
Странная штука любовь. Особенно у тех, кто по самой своей природе не имеет о ней никакого представления, и не должен иметь.
Они поднялись в квартиру, Дерек похлопал в ладоши, включая лампу, и Анна вдруг взяла его за руку так, словно боялась потеряться в темноте. И в этом прикосновении было что-то еще — Дерек решил не разбираться, что именно.
Ему надо было завершить свою работу. Поставить окончательную точку в деле Чески Кариди — конечно, столичный морг это не северное болото, тут могут задавать вопросы о том, зачем это ему понадобилось забрать у ведьмы кусок кожи со спины, но видит Бог, сейчас это не имело никакого значения.
Ему надо было завершить свою работу. Вот и все.
— Куда ты? — повторила Анна, и Дерек сказал себе: нет, она меня не отпустит. Ей бесконечно страшно.
— В морг, — ответил он, решив не вилять и не юлить. Анна была его единственным свидетелем — пусть знает правду. — Так надо.
Анна сжала его руки, глядя с таким ужасом и мольбой, что Дереку сделалось холодно. Крохотная квартирка и так-то не могла похвастаться теплом, но сейчас ему казалось, что под ногами открылась прорубь, и его моментально утянуло под лед, в стылую глубину.
